Дрогнул воздух туманный и синий

И тревога коснулась висков, и зовёт нас на подвиг Россия, веет ветром от шага полков – эти строки из текста марша «Прощание славянки», написанного в 1912-1913 годах штаб-трубачом 7-го запасного кавалерийского полка, стоявшего в Тамбове, Василием Ивановичем Агапкиным, стали особенно актуальными в 1914 году.

25 июля* Германия начинает скрытую мобилизацию. 26 июля Австро-Венг­рия объявляет мобилизацию и начинает сосредотачивать войска на границе с Сербией и Россией.

28 июля Австро-Венг­рия, заявив, что требования ультиматума не выполнены, объявляет Сербии войну. Австро-венгерская тяжёлая артиллерия начинает обстрел Белграда, а регулярные войска Австро-Венгрии пересекают сербскую границу. Россия заявляет, что не допустит оккупации Сербии. И этот день считается официальной датой начала Первой мировой.

Николай II пытался решить вопрос миром, предлагая Вильгельму II «передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию», но ответа не получил. И 31 июля в Российской империи была объявлена всеобщая мобилизация в армию.

И вот уже по всей России несметные толпы провожающих обрамляют сизую щетину штыков. Заплаканные глаза жён и матерей. И гремят оркестры, несётся над страной «Прощание славянки».

Cибирский провидец

В последние 4 года перед Первой мировой в Тобольске не произошло ни одного значительного события. Город жил мелкими будничными заботами. Некоторое разнообразие в монотонное бытие вносили короткие наезды Распутина. Всякий раз, когда «святой старец» отправлялся на родину, департамент полиции получал секретно-доверительное уведомление губернатора: взять всемогущего гостя под наблюдение и охрану. Вот только за месяц до войны не уберегли гостя. «В городе распространился слух, что в с. Покровском Распутин ранен ножом в живот женщиной, приехавшей из Царицына (Астрахань)» – читаем в «Сибирском листке» от 1 июля 1914 года. Это было известное покушение Феонии Гусевой.

Распутин лечился в тюменской больнице и слал Николаю II телеграммы, убеждая не вступать в вой­ну, которая закончится катастрофой для династии. Что бы ни говорили о Григории Ефимовиче, но дар предвидение у него был. А между тем в Тобольске…

Пришла беда – отворяй ворота

«Тихо и спокойно у нас – слишком далеко мы живём, не приходят к нам поезда с увечными и ранеными, но никто не забывает об ужасах войны. Жадно читают газеты, ловят слухи и толки, пьют, жертвуют, молятся, беспокоятся денно и нощно о родных, ушедших отсюда на войну», – писала редактор «Сибирского листка» Мария Костюрина.

День, когда тревожный колокольный звон известил тоболяков, что Германия объявила России вой­ну, пришёлся в тот год на субботу. Поэтому чрезвычайное заседание гордумы состоялось в понедельник. А на следующий день во всех газетах был опубликован Манифест Императора и Самодержавца Всероссийского, в котором он обращался к поданным с призывом: «В грозный час испытаний да будут забыты внутрениие распри, и да укрепится еще теснее единение Царя и народа».

Тоболяки откликнулись массовым шествием, хронологию которого донёс тот же «Сибирский листок»: «Около 9 час. вечера – небольшая группа человек в 10 в городском сквере запела гимн. К ним присоединились другие. Толпа двинулась к губернаторскому дому, где на балконе был выставлен декорированный и иллюминированный портрет государя».

К народу вышел товарищ губернатора Станкевич и обратился к людям с речью. В ходе шествия более двух тысяч человек с музыкой прошли по Прямскому взвозу к архиерейскому дому, затем в сад Ермака. Откуда около 2 часов ночи возвратились к дому губернатора. «Возвратили флаги портрет государя, после чего разошлись по делам».

В тот же день поступила телеграмма члену Госдумы Алексею Степановичу Суханову: «Прошу немедленно прибыть в Петербург. Требуйте вне­очередного проезда. Председатель Госдумы Родзянко». Вот только не знал господин Родзянко, что Тобольск отрезан от Большой земли наводнением и отсутствием железной дороги. Суханов выехал до Буталинских Юрт на лодке, а дальше до Тюмени на лошадях, еще 3 дня на поезде. Опоздал безнадёжно.

В августе министр внутренних дел известил тобольского губернатора о том, что «Тобольская губерния объявлена в состоя­нии чрезвычайной охраны до 14 сентября сего года с предоставление губернатору прав Главноначальствующего» («Тобольские губернские ведомости»). Это давало губернатору расширенные права, в том числе «издавать обязательные постановление к предупреждению нарушения общественного порядка и подвергать за нарушения этих постановлений к заключению в тюрьму на 3 мес. или денежному штрафу до 3 тыс. рублей».

Вставай, страна огромная

Мобилизация в Сибири проходила спокойно и организованно. За 1914-16 гг. по Тобольской губернии было призвано 223,7 тыс. человек, примерно 11% населения от края. В составе сибирских стрелковых полков наши земляки храбро сражались на фронте, преимущественно на его северном и западном участках. На призывные пункты обратились многие добровольцы из интеллигенции, студентов, крестьян. «Несколько воспитанников старших классов мужской гимназии поступили добровольцами в девствующую армию – Бульба, Гладышев, Темиров (8 класс), Москаленко (7 класс). Все очень хорошие учащиеся» – сообщают тобольские газеты.

На фронт уходили кормильцы, семьи которых нуждались в поддержке. Предваряя госпособия семьям запасных, гласные гордумы уже в июле приняли решение ассигновать 3 тысячи рублей семьям призывных, ушедших первым эшелоном. Многие жены призывников вынуждены были искать работу. Вставал вопрос – куда пристроить детей, если ни о детсадах, ни о яслях не было речи.

С хорошей инициативой выступил уже упоминавшийся депутат Госдумы Суханов – разместить детей запасных в Доме трудолюбия (создан по инициативе М. Костюриной как соцприют для женщин, попавших в сложное положение). Он достиг соглашения с завубежищем А.В. Дублеровой, чтобы взять детей на дневное содержание и воспитание. Алексей Степанович внес в фонд убежища 25 рублей и обязался ежемесячно вносить эту сумму вплоть до окончания войны.

Деньги для нужд фронта собирали всем миров, за что были удостоены высочайшей благодарности. Тобольское отделение управления Красного Креста получило благодарность от императрицы. «Глубоко тронута щедрым пожертвованием в пользу моего склада. Искреннее благодарю Вас (губернатора Станкевича), госпожу Гаврилову, а также всех пожертвователей, работниц по изготовлению белья», – Александра («Тобольские губернские ведомости», 16.12.1914 г.).

Ещё одна телеграмма – «Губернатору Станкевичу. Сердечно благодарю татар Юрт Саусканских. 25 руб­лей, собранных в мечети, передал в Красный Крест», – Николай («Тобольские губернские ведомости», 19.07.1914 г.).

Многие служащие принимали решение об отчислениях из содержания на нужды фронта. «Вследствие обстановки военного времени чины Главного Тюремного Управления постановили отчислять ежемесячно часть содержания на лазарет имени тюремного ведомства, отправляемый на театр войны». На что «Государыня Императрица Мария Федоровна всемилостивейшие соизволила благодарить жертвователей» («Тобольские губерские ведомости», 2 сентября 1914 г.). Такой пат­риотический порыв во дни тяжких испытаний всегда был присущ нашему народу.

*даты даны по новому стилю

Елена ГАБИБОВА