Там, где востребовано искусство

справка

■ Гризайль (фр. Grisaille от gris — серый) — вид однотонной (монохромной) живописи, выполняемой в разных оттенках одного цвета, чаще всего сепии. Техника гризайли широко использовалась в станковой живописи в Средние века. Примером может служить Алтарь Геллера, созданный Маттиасом Грюневальдом и Альбрехтом Дюрером по заказу богатого франкфуртского купца Якоба Геллера. Кисти Грюневальда принадлежат внешние створки, на которых изображения святых имитируют скульптуру. Другим известным образцом гризайли является картина Рембрандта «Проповедь Иоанна Крестителя» (1634—1635) из коллекции Государственных музеев Берлина. Для такого рода рельефной техники живописи часто использовалась гризайль. Техника гризайли использована Пабло Пикассо в картине «Герника».

творчество

Тюменские художники вернулись из творческой командировки в Китай. О ее итогах журналисты газеты побеседовали с заслуженным художником России Игорем Щетининым.

——

– Позвольте поделиться чувством гордости за российских художников, ведь в каждом городе, где вы побывали, первые полосы газет были посвящены этому визиту…

– А у меня появилось ощущение гордости за китайцев и реформы, которые они проводят в своей стране. Видимо, сейчас наступил момент, когда они вдруг ощутили потребность развивать искусство в европейских традициях. У них великолепно развито декоративно-прикладное искусство – кость, камень и ремесло дизайна. Все имеет высокий художественный уровень, но это совсем другое мировосприятие и ощущение жизни. Один из художников объяснил этот принцип: «Мы на Востоке смотрим на мир вертикально, а европейцы – горизонтально». То есть они воспринимают мир от неба к земле и ниже, ощущают прямую связь с космосом. А в нашем взгляде – отстраненная наблюдательность и широта.

– Как говорил Достоевский, «широк русский человек, хорошо бы его сузить»…

– В Китае сейчас очень интересуются традициями русской живописи. Там бытует мнение, что Западная Европа потихоньку теряет традиции реалистической живописи, а в России они еще сохраняются. Кроме того, мы, как Евразия, ближе им по духу. Они с восторгом изучают творчество Поленова, Сурикова, Репина, до сих пор хорошо помнят времена, когда работали классики советской живописи, такие, как Максимов… В провинции Гуанси мы встречались с художниками, которые учились в Советском Союзе.

– Искусство Китая для меня резко делится на традиционное и соцреализм… А что есть кроме этого?

– Надо сказать, что у них прекрасные парки – настоящие места для отдыха. Бродя по паркам Тюмени, отмечаешь, что они ухожены, насыщены разного качества скульптурами, но в них нет главного – ландшафта и тишины. В китайских парках, даже внутри многомиллионного города, царит тишина – ты не слышишь городского шума, так они устроены и организованы. Интересно ведут себя отдыхающие китайцы – какие-то компании поют под магнитофон, кто-то музицирует на флейте, мужчина преклонных лет пишет водой на каменной мостовой каллиграфические иероглифы, которые тут же высыхают.

– Есть буддийская практика, когда из разноцветного песка много месяцев создается картина, которая в день торжества разметается…

– Им важен процесс, а не результат. Хочется отметить и поблагодарить китайцев за доброжелательность, они все излучают позитив. Нет хмурости, мрачности, как зачастую бывает у нас. Пример: идет женщина, несет две корзины по три ведра апельсинов в каждой и просто светится от счастья…

– Этому мы должны учиться у них. Чему они учились у вас?

– По условиям поездки нужно было проводить мастер-классы: иногда мы писали картины, а они наблюдали. Другой вариант: когда работали вместе. Интересно, что у них диаметрально противоположная техника – «гризайль», когда рисуют черно-белую картинку, раскрывают холст, ритмически компонуют его, организуя одним тоном. Затем в это вплавляют цвет, который начинает светиться. 80 процентов китайских художников пишет так. Мы же начинаем с того, что раскрываем большие массы цвета.

– С чем это связано – с особенностями восприятия или мышления? Может быть, им все нужно структурировать? Как в книжке-раскраске?

– Не совсем так, все-таки они рисуют не контуры, а тени, которые затем расцвечивают. Возможно, это близко их живописной традиции. Мы начинаем с изображения соотношений, рисуем большими пятнами небо, землю, деревья, группу домов, воду, отражение в ней… Они начинают с черно-белого рисунка, иногда переносят его на рисовую бумагу и раскрывают по тону. Хотя более молодые художники рисуют в традиционной для нас манере. Возможно, учились в нашей стране. Многое зависит от учителей…

– У нас в училище искусств бытовала шутка, что Луи Армстронга выгнали бы с первого курса за профнепригодность… Нужно ли переучивать китайских художников, ведь они могут забыть свои традиционные навыки?

– Речь не идет о переучивании, а лишь о том, чтобы с нуля обучать молодых художников. Причем речь идет не о европейской школе, а именно о русской реалистической живописи.

Вообще нам говорили, что мы первые русские художники, которые появились в этой провинции.

– Представьте, пожалуйста, вашу группу.

— С российской стороны — председатель Тюменского союза художников Александр Новик, омский живописец и график Александр Шафиев, доцент Омского худграфа Геймран Баймуханов и ваш покорный слуга. Китайская сторона выбрала нас по произведениям. С китайской стороны – переводчик и организатор группы (мы его называли Сашей), он владелец галереи, вице-президент центра, который нас пригласил. «Люда» Джан, к сожалению, полного имени ее не знаю, – замечательный живописец из Харбина, «Игорь» У – тоже художник с севера Китая. В качестве спонсоров выступила строительная фирма, но без согласия правительства там ничего не делается. Если есть согласие – значит есть одобрение, а если есть одобрение – спонсор с громадным удовольствием выполняет свою миссию. На Александра Новика, как на «председателя художников провинции Тюмень», смотрели с огромным уважением. Спонсоры с благоговением заглядывали нам в глаза, потому что союз художников — государственная организация, следовательно, мы — «государевы чиновники», а в Китае отношение к власти трепетное. К нам специально приезжали руководители районных организаций художников, заинтересованно общались, а на пресс-конференциях присутствовало человек по сорок. Была подготовлена информация о нас, развешаны репродукции наших работ и лозунги «Да здравствует русско-китайская дружба», «Слава российскому искусству»… На первой же встрече задавались вопросы, не хотим ли мы приехать преподавать, делиться опытом. Мне поступило предложение преподавать живопись в двух университетах Китая.

– Как преподавать, не зная языка?

– Как и в музыке, в живописи важным является показ: чем меньше учитель говорит – тем лучше. Художник всегда понимает художника.

Я приведу в качестве примера художника по фамилии Знак – выпускника Евсея Моисенко из Репинского института Санкт-Петербурга. Он был немым и прекрасно преподавал, работал профессором в Иркутске. Естественно, что в Китае за нами закрепили переводчика, ведь на бытовом уровне все другое. Если в Европе можно понять хоть что-то, там чувствуешь себя глухонемым: мы научились только торговаться.

– Как в Китае организован процесс обучения художников, начиная со школы?

– Образование бесплатное, и мы видели художественные школы практически во всех новых микрорайонах. Даже когда сдается три дома, рядом уже выстроена вся инфраструктура – беседки, фонтаны, в прудах плавают золотые рыбки…

А рядом идет строительство, которого не видишь и не слышишь.

В эту красоту приводили детей, они писали этюды, а мы показывали и подсказывали – как штриховать, работать с тоном. Отбор детей производится так же, как у нас, за исключением того, что у них нет институтов дизайна, но дизайнеров там готовят много – до 150 тысяч человек в год.

Проблема подготовки этих кад-ров в стране решена, но китайцы хотели бы выйти на новый уровень, ведь дизайн у них – это практически уровень профтехучилища. У нас ситуация прямо противоположная – дизайн актуален, а художественное творчество считается баловством. При этом я не видел у нас ни одного композиционного решения пространства, которое приближалось бы к уровню районного центра Гулинь или Лиджоу. Там во всем, даже в вывесках, присутствуют стандартные решения, и среда города оформлена с большим чувством стиля. Это касается и пространственных абстрактных композиций, и реалистических фонтанов: они сочетаются и прекрасно живут рядом.

– Наверное, дело в продуманных законах?

– И грамотной экспертной службе, которая не позволяет лепить что попало. В любой строительной фирме, даже самой мелкой, стоит макет всего микрорайона, на котором клиенты могут увидеть, как будет светиться окно их квартиры и какой из него открывается вид.

– Какова судьба профессиональных художников в Китае, чем они потом зарабатывают?

– Основная часть занимается преподаванием, часть работает оформителями в фирмах, но есть и те, кто имеет большие мастерские-галереи. Это художники, показавшие определенный профессиональный уровень. Нас приводили в мастерские – почти ангары по размерам, где делаются произведения серьезные, салонные, туда же приходят ученики. Это можно сравнить с нашим художественным фондом. Поддержка государства проявляется в помощи по содержанию помещений.

— Что же сделать, чтобы последние наши художники не уехали в Китай?

– Просто обратить внимание на культуру, сделать востребованными художников и само искусство. Надо уважать мнение профессионалов, что требует не столько денег, сколько внимания. Ролан Быков на первом съезде депутатов в Советском Союзе привел сравнение: в развитие ребенка у нас вкладывается меньше, чем в выращивание поросенка. Судите сами, что в результате получится…

Фото из архива Игоря ЩЕТИНИНА

Автор статьи: Аркадий КУЗНЕЦОВ

Рубрика: Культура