Запасы полезных знаний

В статьях «Сибирского богатства» этого года хорошей традицией стало сравнивать общественные и геологические процессы, выяснять, как они взаимодействуют и влияют друг на друга. Сегодня мы «копнём поглубже» и попытаемся выяснить, что такое «тектонические сдвиги в экономике».

Авторство этого термина принадлежит Евгению Ясину – одному из ведущих учёных России, который в своё время работал в российском правительстве, а сейчас возглавляет государственный университет «Высшая школа экономики». Подобный образ лучше всего характеризует происходящие в мире процессы, когда меняются, причём безвозвратно, старые методы производства, системы финансовых расчётов и социально-экономические формации. Как и при реальных «тектонических сдвигах», всё это сопровождается разного рода «катастрофами», которые называются привычным словом «кризис». Разобраться в сути происходящего мы попытались, встретившись с Евгением Григорьевичем на одном из заседаний Клуба региональной журналистики.

- С чем, по Вашему мнению, связаны происходящие сегодня изменения в мировой экономике?

-Очень важно понять то время, которое мы сейчас переживаем, и в каком контексте оно находится. Мы должны оглянуться назад и получить возможность заглянуть вперед. Иначе никак не получается воспринимать происходящее и видеть, что здесь является неожиданностью, а что – закономерным явлением. Мы живём в обстановке затяжного экономического кризиса, который связан, на мой взгляд, с тем, что начиная с 1973 года идёт процесс перехода от индустриальной экономики к экономике инновационной.

Индустриальная экономика строилась на том, что благодаря науке и технике осваивались всё новые и новые месторождения полезных ископаемых. На этих минеральных ресурсах возникали и быстро развивались новые отрасли. Если вы посмотрите на историю последних двухсот лет, то увидите, что сначала каменный уголь сменил древесину, довольно быстро нефть сменила уголь, затем появляется электроэнергетика, в том числе атомная. Этот процесс развивался с невероятной скоростью, если сравнивать с тем, как шли технологические изменения ранее. Мы всё это время жили в лихорадочной обстановке.

Доступные деньги и развивающиеся страны

В 1973 году цены на нефть повысились в три раза за один год. Если возьмём следующую точку – 1979 год, то рост цен на нефть был десятикратным по сравнению с 1972 годом. Возник ОПЕК, который взял под контроль продажу нефти, стал регулировать цены, и нефть резко подорожала. Это вызвало определённые кризисные явления на Западе, переориентацию на топливосберегающие технологии. При этом стало выясняться, что если у вас нет, как прежде, дешёвых полезных ископаемых и трудовых ресурсов, то вы теряете источники по увеличению темпов экономического роста, значит, должны переходить на другие. Вместо того, чтобы добавлять ренту от дешёвого сырья, вы вынуждены опираться на повышение эффективности и рост производительности, которая опирается на инновации. В этом суть перехода от экономики индустриальной, в которой мы привыкли жить: главным источником экономического роста становятся инновации, изобретения, реализация научных открытий и технологий, основанных на новых знаниях.

- Можно ли говорить, что это вызывает существенные изменения в экономике?

-Да, темпов роста 7-8 % в год, которые случались в прошлом, мы больше видеть не будем. Может быть, это слишком сильное утверждение, но оно не лишено оснований. Потому что такие колоссальные технологические изменения, которые за 5-6 лет приводят к темпам роста, распространяющимся по всем странам мира, мы будем видеть редко. Средние темпы роста в будущем, если взять за основу развитые страны, не будут превышать 1,5-2 % ВВП в год. Почему я так считаю?

Напомню некоторые ключевые моменты. В 70-е годы директором федеральной резервной системы США был замечательный экономист Пол Уолкер. Он пошёл на то, что поднял учётную ставку от 1 до 6 %. И при этом экономика начала расти. Да, на 6% кредиты окупать было довольно трудно. Но зато в Америку потянулись большие капиталы. И это привело к тому, что экономика резко повысила темпы экономического роста. США вышли из того кризиса, который был связан с подорожанием нефти. Затем появился новый герой – Алан Гринспен, который сменил Пола Уолкера. В 2001 году он снизил учётную ставку до 1%, чтобы вызвать оживление в американской экономике ФРС. Это центральный банк Америки, и на то, что происходит в этом банке, немедленно реагируют практически все страны.

- Каковы были основные результаты снижения учётной ставки?

-Сказать, что американская экономика резко оживилась, нельзя. Зато экономика оживилась, во-первых, в Китае. Если до этого он имел довольно значительные темпы роста и быстро рос, но всё равно не выходил за рамки того, что принято считать слаборазвитой страной. А тут началась какая-то новая жизнь, китайская экономика превзошла российскую, германскую, японскую и оказалась на втором месте в мире. Сейчас идёт очередной раунд дискуссии на эту тему, которая акцентирует внимание на простой вещи: Китай перегонит по объёму ВВП США, как ожидали в 2020-м году, или же это произойдёт раньше?

Короче говоря, решение Гринспена привело к очень резкому повышению темпов роста экономики развивающихся стран: Китая. Индии, Бразилии, ЮАР и России. Появление БРИКС – группировки развивающихся стран с особыми темпами развития – это в значительной степени результат действий Гринспена. Деньги стали доступны, и наибольшую пользу из этого извлекали развивающиеся страны, потому что они могли с применением заёмных капиталов брать заёмные технологии, применять дешёвую рабочую силу и распространять продукцию своего экспорта на возрастающее количество стран.

Разрозненные события и копмплексная картина

Чтобы восстановить истинную картину в более полном виде, нужно сказать, что Китай с 1978 года начал либерализацию коммунистической экономики, которая имела чрезвычайно позитивный результат. Она началась с создания специальных экономических зон, затем распространением этих правил на возрастающее число регионов, начиная с восточных. И затем встраивания Китая в мировую экономику, прежде всего в плане освоения новых рынков для реализации экспорта. Колоссальную роль в этом играли страны, заселённые китайцами: прежде всего Гонконг, Сингапур и некоторые другие страны Восточной Азии – Тайвань и Корея.

В 1990 году произошла либерализация индийской экономики – новое индийское правительство отказалось практически полностью от прежней политики, которая состояла в том, что власти Индии не соглашались идти на предоставление больших возможностей рыночным силам и старались регулировать развитие экономики, опираясь на опыт СССР. В 90-м году они решились отказаться от этого опыта. И это вызвало резкое повышение темпов экономического роста.

В новых условиях дешёвых и доступных кредитов Бразилия и другие латиноамериканские страны также двинулись вперёд, опираясь на важное преимущество перед развитыми странами - дешёвую рабочую силу. Это продолжалось до 2008 года, пока не начался кризис. Начался он в США с резкого ухудшения на рынке ипотечного кредитования. И эти, казалось бы, разрозненные события составляют комплексную картину. Мы наблюдаем развитие кризиса, который продолжается и сейчас.

- Можно ли сказать, что всё это угрожает мировой экономике крахом?

-Нет, сегодня мы наблюдаем процесс перехода к экономике другого типа. Если в течение двухсот лет капиталистическая экономика Европы обладала колоссальным потенциалом и быстро двигалась вперёд, то теперь эти темпы будут снижаться. Невероятные успехи развивающихся стран в росте темпов экономики становятся всё более редкими, и нас ожидает длительный процесс роста мировой экономики со скоростью примерно 2 %. Это примерно та скорость, с которой идёт продвижение технологической границы.

С такой скоростью вы продвигаетесь вперёд за счёт прогресса, улучшения технологий, повышения производительности. Главным образом это движение идёт от США, европейских стран – Германии, Англии, Франции, Италии, Японии и Южной Кореи. В них быстрее разрабатываются, применяются и затем распространяются передовые технологии. Это главный двигатель инновационной экономики.

Другая группа – страны БРИКС и довольно успешные страны: Турция, Малайзия, Индонезия, страны Латинской Америки, где в течение длительного времени дела тоже шли неплохо. Кризис 2008-2009 годов как бы положил конец позитивным сдвигам, которые были связаны с решением Алана Гринспена. А дальше началось снижение и довольно резкое колебательное движение в разных странах, которое говорило о том, что мы пришли к периоду перехода от индустриальной к инновационной экономике.

- В каком положении находится наша страна?

-Россия была в течение длительного времени сверхдержавой. Начиная с 50-х годов мы были второй державой в мире. Это был в каком-то смысле результат второй мировой войны, но потом были и другие факторы развития оборонной промышленности, космоса и рост, связанный с развитием этих секторов. С 53 года до 80-х годов урожайность зерновых в СССР выросла в три раза. Я был поражён, когда увидел эти цифры! Ясно, что это не могло произойти только в результате освоения целинных и залежных земель. Но здесь надо говорить и о распространении новых минеральных удобрений, зелёной революции, новых сортах сельскохозяйственных культур – процессов, происходивших во всем мире. Мы тоже смогли получить свою долю, хотя с экономической точки зрения были сильно отделены от мировой экономики.

В 70-х годах начался явный процесс ослабления советской экономики по сравнению с тем, как развивалась экономика развитых стран. Мы начали отставать, и этот процесс закончился тогда, когда мы попытались ускорить темпы роста посредством либерализации советской экономики. Это я говорю о перестройке, реформах, предпринятых Горбачёвым, которые имели целый ряд последствий. Некоторые из них вряд ли можно считать позитивными.

Продавать другим то, что придумали сами

Развитие возможностей России в будущем определяется не тем, будет или нет какой-то кризис сегодня, упадут ли доходы, снизится зарплата. Это важно, но вопрос заключается в том, обгоняем мы по темпам роста развитые страны или нет? Потому что, как я уже говорил, 2% роста для них означает, что они усваивают достижения технического прогресса, новые технологии или создают такие технологии. Это главный фактор их роста. Нам для того, чтобы войти в высшую лигу мирового технологического развития, а мы никогда в ней не были, нужно приложить огромные усилия. Без этого мы при тех условиях в которых оказались – отсутствие прироста населения, нехватка трудовых ресурсов, прогнозируемое ухудшение демографической ситуации – можем обеспечивать рост только в том случае, если у нас будут серьёзные инновации.

- По-моему, большинство тех, кто у нас говорит про инновации, мало понимает, в чём их суть.

-Инновации делятся на две категории: для себя и для рынка. Для себя – это когда вы усваиваете достижения и технологии. Следовательно, повышаете производительность, приближаясь к уровню развитых стран. Важно, что в этом случае мы поднимаемся, это позитивное движение. Но только усваивать созданное другими недостаточно. Инновации для рынка – это когда мы сами их создаём и предлагаем, а наше предложение имеет спрос. Обстановка на рынке должна быть такая, чтобы было выгодно придумывать у себя и продавать другим то, что вы придумали. У нас есть компании, которые умеют это делать. Почему-то они не пользуются большим авторитетом. Например, «Яндекс» - одна из немногих российских компаний самой передовой отрасли, которая конкурентоспособна по сравнению с любой иностранной.

Мы оказались в таком положении, когда фактор, действовавший ранее, – быстрый рост доходов от экспорта нефти и газа – перестал действовать, а других факторов, которые бы компенсировали его выбытие, не появилось. Для того чтобы двигаться дальше, нужно что-то делать. Я напомню о том, что модернизация в масштабах нашей экономики наблюдается тогда, когда рост производительности у нас идёт быстрее, чем в развитых странах. Мы должны опережать их по темпам роста для того, чтобы демонстрировать своё приближение к ним.

Сегодня мы находимся примерно на 43 месте в списке стран по уровню производительности. Производство, надеемся, падать не будет. Колебания будут соответствовать тому, как складывается мировая конъюнктура. Мы в этой конъюнктуре живём, имея свои внутренние ограничения на рост производительности. Потому что главный класс, который держит инструменты воздействия на экономику, - это бюрократия.

Я очень хорошо отношусь ко многим бюрократам, сам недолго был таким, и я понимаю, что мы – плохие собственники. Чиновники вообще плохие собственники. Они готовы брать, тогда, когда им предлагают то, что они создали. Но этого недостаточно для модернизации экономики. Нам нужно делать новый выбор: мы находим другой вариант экономической политики, которая позволяет рассчитывать на то, что будет расти инновационная экономика, будут усваиваться самые передовые технологии, будет расти производительность. Комплекс реформ обеспечил переход к рыночной экономике, и дальше мы могли ещё какое-то время увеличивать эффективность нашей экономики за счёт того, что поддерживали высокую деловую активность, используя силу родившегося предпринимательского класса. К сожалению, в итоге победила бюрократия. Бизнес боится вкладывать деньги в нашу экономику, скорее ищет возможности вывести.

Сотрудничать надо с продвинутыми

- Насколько серьёзное влияние окажут на нашу экономику санкции, которые введены и которыми нам ещё грозят?

-Я считаю, что они большого влияния на нашу экономику не окажут, вернее, не окажут в краткосрочном периоде. Но с точки зрения нашего участия в овладении искусством создавать инновации для рынка – окажут. Потому что побеждать на рынке можно только в том случае, если вы постоянно находитесь во взаимоотношениях и в конкуренции с самыми передовыми игроками этого рынка. В этом отношении это очень опасная ситуация. Я рассчитываю на то, что будут происходить какие-то изменения, когда мы вернёмся к тому, чтобы искать общий язык и сотрудничество с наиболее продвинутыми странами. Именно в плане инноваций.

- Ваш прогноз развития единого экономического пространства, в которое объединились Казахстан, Белоруссия, Россия.

-У меня есть знакомая продавщица из Киргизии, которая мне каждый раз при встрече задает вопрос: «Когда же Киргизия опять наконец войдёт в Советский Союз?» В принципе ничего плохого в Таможенном союзе нет. Но когда мы вспоминаем о том, что во всех этих странах похожий политический режим, то понимаем, что будем вечно находиться в таком положении: кто-то всё время будет недоволен, будет вмешиваться и как-то регулировать эти процессы. Я недавно был в Астане на встрече, где представители казахской стороны очень сильно напирали на то, что сейчас сотрудничество с Россией стало невыгодным. Потому что российские бизнесмены получили слишком большие возможности для того, чтобы влиять на цены, валюту и так далее. Поэтому я ничего против не имею, но ожидать, что это даст какие-то большие результаты, не могу. Потому что только свободные рыночные отношения могут способствовать установлению здоровых союзов.

- В связи с заключением долгосрочного газового контракта с Китаем появилась волна ожиданий того, что эта страна станет инвестором. Насколько, по-Вашему, она для нас комфортна и перспективна?

Вывозят для того, чтобы припрятать

-Я считаю, что развитие российско-китайских экономических отношений перспективно. Но надо иметь в виду одно обстоятельство: Китай – страна более отсталая, чем Россия. Несмотря на то, что он очень быстро развивается, что есть многочисленные примеры того, в чём они нас опережают, но, как правило, высокотехнологичные компании там имеют корни в Гонконге. А с точки зрения современного облика промышленности и вообще экономики Китай не является передовой страной, и создавать инновации на уровне мировых стандартов он не может. И я думаю, ещё долго не сможет, пока там решающие рычаги управления находятся в руках КПК. Поэтому я не слишком высоко оцениваю его перспективы. Сейчас мы оцениваем Китай по тому, что он в течение короткого периода своей дешёвой продукцией завоевал многие рынки. В этом смысле он для нас конкурент, но соседние российские регионы, особенно если они будут не только поставлять энергоресурсы, но предлагать им инновации, которые достойны того, чтобы покупаться наравне с европейскими и американскими, будут достойными представителями России. Сам факт, что складывается ситуация, когда в Китае появляются покупатели российских товаров – это хорошо. Но нужно иметь в виду, что они ещё больше будут завозить, и с этим будет связано много проблем.

- Когда мы говорим об утечке капитала, хотелось бы узнать, куда именно он утекает?

-То, что вывозят российские бизнесмены, это редко капитал, который находит высокопроизводительное применение. Потому что они вывозят этот капитал не для того, чтобы заработать, а для того, чтобы припрятать и иметь какой-то минимальный доход, вкладывая в ценные бумаги. То есть стараются спасти то, что заработали в России, а зарабатывать большинство из них умеет только в России. Это нужно оценивать как в некотором смысле приговор нашей бюрократии. Там есть честные люди, которые работают исключительно в убеждении, что бизнесмен - это человек, который обязательно нарушает закон. И надо это нарушение найти и наказать. В такой ситуации нельзя говорить ни о каком подъёме экономики.