Самый засекреченный тоболяк

О том, как тобольский мальчик Коля получил квартиру в Москве, как он потом делал атомную бомбу и академика Сахарова спирт пить учил

Приходит в редакцию Раи­са Гайдашева с откликом на материал, посвящённый Менделееву. А в нём на полстранички убористого почерка напоминание-пожелание о том, что чтить надобно и предков, и наших современников. И имя-отчество-фамилия. Обыкновенные. Такие бывает и запомнить непросто – Николай Александрович Дмитриев.

Спасибо нашей читательнице. Напомнила… И сегодня есть повод поговорить об этом человеке.

Как выбраться из ссылки?

Жила-была в городе Тобольске семья. Из категории ссыльных, так как глава её, скорее всего, принимал участие в белом движении. И в декабре 1924 года родился в этой семье мальчик, которого нарекли Николаем… Всё согласно святцам. Очень рано проявились у мальчика Коли интересы к научной сфере. Чуть ли ни с шести лет он взялся за решение алгебраических и геометрических задач. Столь же рано начал изучать иностранные языки и серьёзную историю. И тут, конечно, везение, случай… Да уж, не божья ли воля?.. Некий друг семьи, чьё имя теперь неизвестно, взял да и написал в тогдашнее министерство образования (Наркомпрос) о тобольском вундеркинде.

И девятилетнего мальчонку вызвали в Москву! И его экзаменовала специальная комиссия под председательством аж самого наркома просвещения Бубнова (партийная кличка – Химик, университет, впрочем, не окончивший) в присутствии Крупской (замнаркома). Тогда, выслушав ответы юного тоболяка, профессор Чистяков заявил следующее: «У ребёнка чрезвычайно большой объём знаний. Несомненно, мы имеем дело с исключительной одарённостью. Такие явления встречаются раз в столетие. Этот ребёнок – типа Паскаля».

Наркомпрос РСФСР вынес решение – Коля должен учиться в Москве. В столицу тогда перевели всю семью. Девятилетнему ребёнку назначили специальную стипендию в 500 рублей. Надо отметить, что заработная плата его батюшки составляла на тот момент 250 рубчиков. Дмитриевым предоставили и квартиру в доме на Садовом кольце.

Дом был непростой. По адресу улица Земляной вал дом № 14-16 жили композитор Прокофьев, скрипач Ойстрах, поэт Маршак. А ещё жил… Впрочем, вот пусть нам Маршак и расскажет: «В нашем доме с давних пор Чкалов жил Валерий, выходил он к нам во двор вот из этой двери…»

Да-да. Наш земляк в 1933 году стал соседом легендарного лётчика, который как раз в начале 30-х годов обосновался в Москве. И сам дом называли Чкаловским. И улица Земляной вал в 1938 году была переименована в честь славного сокола. А год спустя недавний тоболяк, теперь уж москвич, Коля Дмитриев, поступил в МГУ на мехмат. Надо сказать, что был он тогда ещё пионером старшего возраста – целых 15 лет стукнуло пареньку.

Юноша и бомба

Студенчество Николая Дмитриева было успешным. Царица наук, математика, явно избрала его в фавориты… Если б не было войны… Но она была. И жизнь, бытовую и научную, студента Дмитриева эта война, конечно, изменила кардинально. Отец Николая, офицер царской ещё армии, в 1941 году записался в ополчение. Оно почти всё полегло, это Московское ополчение призыва сорок первого. Погиб и Дмитриев-старший.

Эвакуация разбросала семью, юноша вынужден был жить отдельно от матери, сестры и младших братьев, отправленных в Башкирию… Вернувшись в Москву, Николай продолжил обу­чение.

В это время он начал заниматься в семинаре академика Колмогорова – одного из крупнейших математиков XX века. И Дмитриев учится у Колмогорова многому. Он поступает к нему в аспирантуру и вскоре уже публикует научные работы, высоко оценённые математиками всего мира.

6 и 9 августа 1945 года американцы сбрасывают на Хиросиму и Нагасаки «малыша» и «толстяка» – атомные бомбы, взрывные последствия которых унесли в несколько мгновений 80 тысяч жизней (дальше было ещё страшнее)… И жизнь в науке талантливого молодого учёного кардинально изменилась.

Вот что пишет он впоследствии в мемуарах: «Я всегда интересовался политикой больше, чем следует, и всегда был склонен к либерализму. Я ожидал, что после войны будет широкая эволюция к социализму во всём мире, и переход Запада к атомному шантажу нанёс болезненный удар моим иллюзиям. Я помню мысль, которую сформулировал для себя: «Вот дело, которому стоило бы отдать десять лет жизни или даже всю жизнь: создание советской атомной бомбы».

Саровский затворник

В начале осени 1946 года Дмитриев знакомится с легендарным Зельдовичем, который станет впоследствии трижды Героем Соцтруда, лауреатом четырёх Сталинских и одной Ленинской премий. И Яков Борисович принимает молодого математика в свой отдел Института химической физики. Там работают над бомбой. Первой советской атомной…

А два года спустя блестящий учёный Дмитриев окончательно уходит в тень под грифом «совершенно секретно». Он становится сотрудником КБ-11, находившегося в закрытом городе Арзамас-16, который некогда был славен Свято-Успенским монастырём.

В бывшей Саровской пустыне собралась команда учёных, чьи имена теперь на слуху. Но вот о равном среди светил Дмитриеве мы по-прежнему знаем мало. А меж тем те научные звёзды отзывались о нашем земляке в неизменно превосходных степенях.

Открываем «Воспоминания» академика Сахарова – глава под названием «Объект». Читаем: «Самым молодым был Коля Дмитриев. Необычайно талантливый, в то время он «с ходу» делал одну за другой блестящие работы, в которых проявлялся его математический талант».

А теперь слово академику Зельдовичу: «У Коли, может, единственного среди нас, искра Божия. Можно подумать, что Коля такой тихий, скромный мальчик. Но на самом деле мы все трепещем перед ним, как перед высшим судией». Дмитриев работает над просчётом сложнейших явлений. Исследует так называемый «неполный взрыв», теорию возмущений, физику высоких температур и давлений, теорию систем ПВО. Эти расчёты теперь считаются классическими и, как говорят специалисты, до сих пор используются при разработке новых технологий.

Трижды Герой Социалистического Труда (три Сталинских, Ленинская премии, пять орденов Ленина), один из прямых отцов советской атомной бомбы академик Харитон писал: «Арзамасская школа теоретической физики и её творческий стиль своим формированием обязаны суперзвёздам советской физики и математики». И перечислил Юлий Борисович фамилии тех суперзвёзд: Боголюбов, Франк-Каменецкий, Лаврентьев, Тамм, Зельдович, Дмитриев.

В тихой саровской глуши, на святой православной земле, эти люди создавали оружие страшной разрушительной силы… И уже в зрелые годы, отвечая на вопрос: «Что для вас особенно дорого?» – Николай Александрович ответил коротко: «Бомба». И пояснил: «Более полезного, чем бомба, не было. Она сдерживала угрозу. Это самое важное для тех времён. И не только для тех».

Подпольный академик

Так называл нашего героя Зельдович. Да, Николай Александрович был награждён двумя орденами Трудового Красного Знамени (1949 и 1951 г.г.), орденом Ленина (1961 г.). В 1951 году Дмитриеву была присуждена Сталинская премия первой степени. В 1972-ом – Государственная премия СССР. Но при этом званий и регалий этот человек явно не искал. Несколько раз ему предлагали стать доктором наук без защиты, только написав заявление. И знаете, каков был ответ? «К фамилии Дмитриев приставка «доктор» уже ничего не добавит».

В сегодняшней пятничной беседе мы часто цитируем великих. А вот вам ещё – из тех же «Воспоминаний» Анд­рея Дмитриевича Сахарова:

«В 1950 году, когда я уже был на объекте, в день моего рождения, я зашёл к Коле. Он только что женился, жену его звали Тамара, он её называл Тамарка. Они начали с того, что стали учить меня пить спирт – до тех пор я ничего крепче водки, и то в количестве не более 50 г, и очень редко, не пробовал».

Но это так, деталь… Нам гораздо важнее свидетельство того же Сахарова: «Ещё на раннем этапе работы мне удалось найти некоторые приближённые описания существенных процессов, специфических для «Третьей идеи» (по математической форме это были автомодельные решения уравнений в частных производных; замкнутую математическую форму им придал Коля Дмитриев; я до сих пор помню, что первоначально Зельдович не оценил моей правоты и только после работы Коли поверил; с ним такое редко случается, он очень острый человек».

Совместная расчётно-теоретическая работа завершилась, и осенью 1955 года заряд был успешно испытан на Семипалатинском полигоне.

После бомбы

Выполнив поставленную задачу, многие ведущие специалисты покинули Арзамас-16. А вот Николай Александ­рович остался на Объекте в качестве начальника отдела математического сектора КБ-11. И на этом посту он был неоспоримым научным лидером, основоположником многих научных направлений в математическом отделении.

В 1959 году Дмитриев вернулся к теоретикам. Он стал старшим научным сотрудником в отделении, которым руководил Зельдович. Коллеги вспоминают, что перед началом сколько-нибудь важного совещания академик всегда осматривался и спрашивал: «А где Коля?»

И продолжая парад цитат, приведу вошедшую в анналы математики фразу гениального Колмогорова, удивлявшегося после обращения руководства ВНИИ экспериментальной физики по поводу внедрения первых электронно-вычислительных машин: «Зачем им БЭСМ-1» и «Стрела», когда у них есть Коля Дмитриев?»

Коля Дмитриев… Николай Александ­рович… Большой учёный и необыкновенный человек.

Став в 1955 году членом КПСС, Дмитриев никогда «не пел в общем хоре», выражая публично свою точку зрения. И за это на втором году своего пребывания в партии он был едва не исключён из неё. А в 1973 году он написал письмо Брежневу, позволив себе рассуждения по вопросам внешней политики СССР, и попал под «персоналку», отделавшись, впрочем, строгим выговором.

Он очень много работал, в середине 70-х занимаясь квантовой механикой. Он много путешествовал по стране, пройдя, например, на байдарке по Чусовой – реке, бывшей некогда единственным путём к Тобольску.

Один из видных саровских учёных Виталий Ефимовч Трощиев сказал о нём: «Правомерно предположить, что уход Николая Александровича в 1946 году из московской математической школы стал крупной потерей для открытой советской науки. Но его приход в урановый проект, несомненно, явился огромной удачей государственного значения».

Эпилог

27 декабря 1924 года в Тобольске родился мальчик Коля… Ушёл из жизни 23 сентября 2000 года в Сарове. Вот так и прошла эта яркая жизнь – от Тобольских святынь к златоглавой Москве, а затем к тайной благодати Свято-Успенской пустыни.

Завтра – 90-летие со дня рождения Николая Александровича Дмитриева… Помните эти простые имя-отчество-фамилию.