Почти как люди

Текст Кира Калинина

Куклы бывают разные. Голопузые пластмассовые пупсы, длинноногие Барби, плюшевые мишки, роботы-трансформеры, деревянные человечки на верёвочках, странные и страшные куклы магии Вуду, глиняные барыни, хрупкие интерьерные куклы – отрада глаз, резиновые утята, крестьянские куклы из соломы и пакли, фарфоровые балерины, солдатики, куклы театральных подмостков… И конца не видно этой череде.

«Рассказать историю куклы – это всё равно что рассказать историю человечества, - полагает Ольга Трофимова, член Союза художников и Союза дизайнеров России, доцент института дизайна, живописец, график и театральный художник. – Потому что кукла изначально жила вместе с человеком и участвовала во всех главных событиях его жизни».

Речь о тех седых веках, когда всякое действие в хозяйстве и в быту, будь то вспашка поля, колка дров, выпечка хлеба или штопанье рубашки, сопровождалось магическим ритуалом, столь же привычным и обыденным, как для нас мытьё рук перед едой. Но кукла, маска, личина уже тогда была особой спутницей, посланцем иного мира - за пределом жизни, по ту сторону здесь-и-сейчас. Причастная таинству рождения и смерти, способная отвести глаза духам и людям, похожая на человека, но не человек, она давала своему обладателю силу перевоплощения. Наступали дни, когда надев маску, можно было у всех на виду, в согласии с обычаем, отбросить установления повседневной жизни, обернуться другим, нездешним существом, которому доступно недостижимое и дозволено запретное. Так, играя чужую роль, человек раздвигал границы своего мироздания. Отстранялся от себя, чтобы глубже проникнуть в собственное «я»…

Эти же ощущения испытывает ребёнок, играя с куклой, машинкой или кубиками конструктора. Он творит мир, в котором ему по плечу быть взрослым и сильным – родителем куклы-дочки, врачом, строителем, пожарным. Собственно, это первое, чему, помимо удовлетворения потребностей тела, малыш учится в жизни - игра, бытие понарошку. «Каждый ребёнок, беря на руки куклу, получает опыт другой реальности. А если это происходит с каждым, значит, тут есть какая-то очень глубокая необходимость».

Кукольный театр предстаёт высшей формой игровой условности, в которой создания человеческих рук двигаются, говорят, совершают поступки сами по себе, как настоящие. Театральная кукла родом из того, начального, сакрального понимания лицедейства. Из святок, карнавала, балагана. Из петрушечного театра. Суть воплощение чуда, одушевление неодушевлённого, оживление неживого.

Первая кукла-актриса, как полагают, была перчаточной. Вместе с ней родилась очень странная и, если вдуматься, жутковатая форма игры: кукловод отчуждает от себя собственную руку, делится надвое - он и кукла, и тот, кто её водит. Распадается пополам сам мир, разъединённый занавесом на пространство созерцающего и пространство игры.

-Очень хорошее объяснение многим особенностям в жизни куклы дал когда-то режиссёр Вадим Дегтерёв из Петербурга, - рассказывает Ольга Трофимова. - Разговор зашёл о спектакле «Елена Премудрая», который мы сделали с Василием Лазаревым. Куклы там были практически все перчаточные, история в спектакле разворачивалась во многом лирическая, с попыткой показать психологию персонажей, развитие образа. И я помню, как Вадим сказал: «Слушай, куклы-то перчаточные. А у них энергия низовая. Идёт, условно говоря, от земли». Поэтому образ, создаваемый перчаточной куклой, обязательно будет площадным, балаганным. Такая кукла не может прожить богатую, психологически насыщенную судьбу. У неё характер чистый, ясный, гротескный, злой, такой, чтобы был виден с дальних рядов.

Естественно, сразу напрашивается типология остальных кукольных конструкций. Управление марионеткой осуществляется сверху, с небес. Такие куклы играют возвышенные рыцарские саги, истории, в которых совершаются высокая любовь, ухаживания, длительные путешествия. Это абсолютно другой мир. И отдельная школа вождения, которая, как всякая школа, существует на определённой культурной почве, в данном случае - европейской.

Нам больше свойственен либо театр синтетический, когда куклы придумываются под конкретную задачу, либо петрушка, либо планшетная кукла, либо тростевая кукла с весьма сложной системой управления. В тюменском театре, как мне кажется, особое развитие получила кукла планшетная. Актёр-кукловод находится с этой куклой в одном пространстве, на одной сцене, и кукла зачастую выступает в качестве маски. Возможно, такое положение вещей сложилась в ситуации, когда театр должен был изъясняться языком иносказания. Даже в детстве, проходя одинаковый для всех этап игры в куклы, люди проявляют себя по-разному. Некоторых так захватывает процесс созидания миров, что, вырастая, они не хотят останавливаться и делом жизни выбирают творчество, которое содержит в себе и игровое начало, и потребность снова и снова заглядывать за грань доступного.

Ольга Трофимова помнит кукольный дом, который смастерил для неё папа, и кукольную мебель, выкрашенную в необычный для начала семидесятых ярко-розовый цвет. В мастерской до сих пор стоит диван, послуживший образцом для игрушечного диванчика её детства. В сознании остался момент: она вырезает из бумаги осенние листья и засыпает ими свой маленький мир…

Первую театральную куклу она смастерила, будучи ученицей художественной школы. Под влиянием сразу трёх событий. Для начала ей подарили перчаточную куклу - зайчика с деревянной головой, оклеенной плюшем. Во-вторых, сводили на кукольный спектакль… Правда, что было во-первых, а что во-вторых, сказать теперь нельзя, да это и неважно. Главное, спектакль ей не понравился. Потому ли, что сидела она далеко от сцены или по иной причине, опять же несущественно. Есть у неё свойство: когда что-то приходится не по вкусу или, как деликатно говорит художница, «оставляет вопросы», просыпается охота самой сделать то же самое – лучше. А тут ей с соучениками очень кстати устроили экскурсию в цеха кукольного театра.

В сумрачном подвале, где варились, булькая и дымясь, колдовские зелья театральной кухни, в этом странном неопрятном месте с бесформенными горами пластилина на столах, ей показали, как создаётся кукла. Дело оказалось несложным. В перчаточной кукле есть три точки – голова, две ручки. В каждой точке закрепляется приспособление, основу которого составляет картонная трубочка, то есть патрон, подгоняемый по руке кукловода.

Придя домой, юная художница соорудила из куска пенопласта голову, обклеила чёрной тканью, сшила тельце, вставила патрончики, и получилась у неё куколка-собака. Следом явились на свет Иван-Царевич, Василиса Прекрасная и другие персонажи, из которых набрался полноценный рабочий чемодан кукольника. «Очень часто человек занимается тем, что он репетировал в детстве. Я по какой-то причине не стала врачом, хотя этому было посвящено очень много времени в моих детских играх…»

У студентов молодого художественно-оформительского отделения Тюменского училища искусств тоже был свой театр. В куклы в нём не играли, ставили серьёзные драматические спектакли. Попробовать себя в качестве актрисы Ольге Трофимовой не довелось, ей досталась роль театрального художника. А кукол будущие оформители делали просто так - для любования, в подарок друзьям.

Получив диплом, она уехала в Ленинград, в Высшее художественно-промышленное училище имени Веры Мухиной, оно же барона Штиглица, - учиться на художника-модельера. Однажды в городе Таллине вместе с подругой из маленького коллектива под названием «Школа шутов» ей выпало поработать над театральными костюмами. Уже тогда, продолжая учёбу, но чувствуя нарастающий внутренний конфликт с миром моды, она говорила себе: «Ничего, в крайнем случае уйду в театр».

В 1992 году молодых художниц Ольгу Трофимову и Татьяну Вершинину впервые пригласили в Тюменский театр кукол и масок, где как раз ставили сказку «Принцесса Брамбилла». Надо было сделать то, что Ольга любила и умела, – придумать мир…

-Рисовать эскиз - это самое сладкое, самое чудесное занятие для театрального художника. Между тобой и эскизом нет ничего и никого, только режиссёр, который, естественно, делится с художником своими планами на постановку...

В спектакле были большие куклы-скульптуры, которые ничего не делали, просто стояли, воплощая собой идею карнавала, и совсем немного кукол играющих, живущих на сцене. Главные роли достались актёрам-людям... Первый блин не всегда выходит комом, и даже сейчас, спустя без малого двадцать лет, художница довольна той давней постановкой.

Она давно не делает интерьерных кукол. Нет времени. И кукол для сцены собственными руками не собирает. Для этого в театральном производстве есть особый мастер-конструктор, который начиняет куклу техническими приспособлениями. Характер конструкции неизбежно сказывается на внешней форме. Поэтому художник, придумывая куклу, обязан иметь представление о том, какой механизм будет приводить её в движение. А от чутья и искусности конструктора зависит, на что она окажется способна.

В старые-престарые времена мастер-кукольник был сам себе и художник, и конструктор, и режиссёр, и актёр. До сих пор встречаются универсальные люди, которые и ставят спектакли, и сами их оформляют. В конце концов, кто лучше режиссёра знает, как должен выглядеть его мир? Но чаще режиссёр видит мир спектакля глазами художника, а художник создаёт его руками конструктора…

-У нас в театре кукол конструктором работает человек, который был когда-то актёром. Он человек театра, у которого мастеровитые руки. Он любит ремесло. И после того, как он удалился из актерской профессии, он не смог расстаться с театром.

В своём рождении кукла, как бабочка, проходит несколько стадий. Сначала её рисуют. Она существует как идея. Образ на бумаге. Потом для неё делается чертёж, выполняются конструктивные шаблоны в масштабе один к одному. По этим шаблонам можно отмерить расстояние от подбородка до темени, увидеть, где у куклы мягкие ткани, где тот или иной механизм, какой длины кисть руки… Художник обговаривают с конструктором, будет кукла открывать рот или только махать ресницами, насколько у неё будут подниматься руки. Даже амплуа куклы – комическое или трагическое – напрямую связано с механикой. С гапидом, то есть с палкой, к которой крепятся прочие конструктивные элементы, со всеми пружинками, винтиками, гаечками внутри кукольного тельца. Головку, и ту изготовляют в несколько приёмов – лепят, отливают в гипсе, обклеивают папье-маше.

-У только что собранной куклы нет одежды, нет массы, есть лишь чистое, прозрачное, лёгкое движение. Иногда такую куклу берут в репетицию. Просто для того, чтобы актёр представил, как она будет двигаться. Объём тела кукле даёт поролон, поверх которого надевают специально сшитую одежду. Под одеждой у куклы, как и у человека, имеется прослойка воздуха. В кукольном наряде всё на человеческий лад, только очень маленькое - и пройма, и горловина, и окат рукава, и манжеты. А вот макияж особый. Краски для росписи кукольного лица должны обладать большой стойкостью к истиранию и ударам.! Для парика можно взять мягкую тонкую пряжу – тогда волосы будут нежными и шелковистыми. Но если кукла – существо задиристое, ершистое, шаловливое, лучше предпочесть расплетённый манильский канат. Да вставить укрепляющие конструкции, чтобы косички стояли торчком.

-Сергей Владимирович Образцов считал, что детям до четырёх лет в театре делать нечего. Но я часто наблюдаю, как на довольно взрослый спектакль родители приводят совсем маленьких деток, которым не исполнилось и двух лет. Казалось бы, что тут плохого? Может быть, дело в том, что у ребёнка ещё не сложились личные отношения с игрушкой. Ему нужно научиться видеть взгляд куклы, чувствовать тепло и фактуру тельца. Наделять её мыслями, сознанием. Когда ребёнок приходит в театр, то чудо оживления куклы совершается не только благодаря мастерству художника, декораторов, но и благодаря маленькому зрителю. Особым этапом стал для Ольги Трофимовой «по-настоящему кукольный» спектакль «Канакапури», поставленный вместе с Вадимом Дегтерёвым.

-К тому времени у меня накопился определённый опыт работы в театре. Но накопились и вопросы – очень важная составляющая в жизни художника. И вот появился такой режиссёр, который дал мне возможность на эти вопросы ответить. Мы использовали все типы кукол, кроме марионеток. Были куклы планшетные, куклы силуэтные, то есть плоские – статичные, без механики, были куклы-перчатки, куклы-объекты, которые изображали чудовищ… Был гиперобъект - птицы гаруды, разъятые на составные части. Отдельно голова, крылья, когти. Всё это сварено из проволоки, выкрашено флуоресцентными красками и освещено в особом диапазоне, который позволяет краскам светиться. Когда в чёрной ночи вдруг появлялись удивительные по красоте сияющие существа, это впечатляло. Дети ахали. Нам удалось создать ощущение огромных птиц, которые занимают всю сцену.

Спектакль «Канакапури» понравился не только ребятишкам. В 2002 году на фестивале «Золотой Конёк» он получил сразу две премии - за лучшую работу художника и за вклад в пластическую и музыкальную культуру театра кукол.

-Влечение к необъяснимому, чудесному сопровождает нас всю жизнь, воплощаясь в детских страшилках, в сказках, в литературе. Сейчас для этой склонности нашлась другая ниша – компьютерные игры. Я видела хроники тюменского телевидения. Там были удивительные кадры из 60-х годов. Идёт спектакль. В нём всё понятно и просто, нет той высокой технологичности, которая присуща современному театру. Но дети сидят, и в их глазах совершается чудо. Реакция удивительная. А сейчас детей отвлекает от спектакля множество вещей – конфеты, игрушки. Несоответствие театра тем чудесам, которые они наблюдают в компьютере. Непрерывность времени, которая всё-таки свойственна театру.

Я это говорю не к тому, что надо у детей всё отобрать. Просто восприятие изменилось. Полвека назад у ребёнка был богатый личный опыт, он мог силой своего сознания наделить любой предмет тем самым сакральным другим смыслом. Сейчас очень много вещей обрушивается на человека извне, готовыми, и мало что подталкивает его к тому, чтобы эти вещи появились творчески, изнутри. Поэтому то, что раньше происходило автоматически, сегодня требует отдельной работы со стороны педагогов и родителей. Театр семимильными шагами уходит в шоу, стремится стать более зрелищным. Ребёнка поражают размерами кукол, удивительной механикой, неожиданностью ходов. Но по природе своей театр архаичен. Главная его задача состоит в том, чтобы дать человеку удивительный опыт одухотворения. Опыт, связанный с оживлением, с игрой.

Для последнего на данный момент кукольного спектакля Ольги Трофимовой «Бык, осёл и звезда» пригодилась необычная ткань, присмотренная в Екатеринбурге ещё к ангажементовским «Собакам», но не одобренная режиссёром. Казалось бы, между этими двумя театральными произведениями нет ничего общего – кроме разве той самой ткани. «Собаки» - жёсткая современная драма, «Бык, осёл и звезда» – сказка, предназначенная для семейного просмотра, история о чуде, после которого всё на свете стало иным. Но не зря же в обеих пьесах главными героями назначены звери… В «Быке, осле и звезде» художница увидела свою задачу в том, чтобы показать мир людей глазами животных.

-В этом спектакле я чувствовала себя сильной и свободной. Мне очень понравилась пьеса и привлекла возможность сломать стереотип восприятия. Животные – осёл, бык, шакал, лев – выступали как одухотворённые, трепетные и особые существа. Существа, которые умеют сказать, услышать, умеют думать, умеют чувствовать. А ощущение, что всё в этой рождественской истории происходит впервые, придало спектаклю особую тональность, которую я рассматриваю как подарок, заключённый в самом сценарии.

Желание удивлять и удивляться самому – не столько необычной форме, сколько некоему внутреннему открытию, к которому эта форма подвигает, – и есть тот самый творческий стимул, дающий смелость экспериментировать, не останавливаясь на однажды найденных решениях. В следующем кукольном спектакле художнице хочется сделать нечто совершенно для себя необыкновенное.

А возможность от души удивиться тому, что создают другие, предоставил последний кукольный «Золотой Конёк». Как член жюри Ольга Трофимова посмотрела все конкурсные спектакли. Сильное впечатление произвёл проникнутый духом архаики селькупский эпос «Герой» томского театра «Скоморох». Это как раз тот случай, когда режиссёр и художник спектакля – один человек. Только над костюмами трудился модельер. Главное достоинство постановки Сергея Столярова - целостность. Когда в театральном произведении не получается отделить работу режиссёра от работы художника - это само по себе наивысшая похвала.

Магнитогорский театр «Буратино» привёз очень милый, добрый спектакль «Умка», сделанный с величайшим уважением к зрителю. Там был чудесный белый медвежонок, похожий и на живого зверька, и на любимую мягкую игрушку. Были очень современные льдины – подвижные, из белого полупрозрачного пластика, подсвеченного изнутри. Не просто красивые, но и абсолютно уместные в каждой сцене, где они появлялись.

«Умка» очень удачно перекидывает мостик от мультфильма, от телевизора к театру. И в то же время доказывает, что театр может быть тихим чудом простых вещей, что можно удивить без спецэффектов. Думаю, именно такой спектакль я бы хотела показать себе в детстве.

Хорош был «Маленький принц датский» Челябинского областного театра кукол. Над спектаклем работала художница Ольга Верёвкина, лауреат «Золотой маски», но результат её труда отчётливо делился на три части – сценография, куклы и живой план. И каждую из этих составляющих хотелось оценить по-разному.

А вот после просмотра тюменского спектакля «Двенадцать месяцев» (режиссёр Сергей Грязнов, художник-постановщик Сергей Перепёлкин) охоты «заниматься кройкой и делением» не возникло. Куклы, среда, пространство, объекты - всё складывалось в единый, тщательно выстроенный мир. Весьма суровое жюри, не замеченное в склонности раздавать слонов хозяевам фестиваля за хлебосольство и красивые глаза, наградило «Двенадцать месяцев» специальным призом и тремя премиями, в том числе за лучшую сценографию.

-В этом спектакле постановщики показали возможности живого, активного современного театра, который может органично вобрать в себя передовые технологические достижения. Мы теоретически знаем, что видеопроекция – это красота, что цифровые технологии могут создать моментальное чудо. Но для того, чтобы этого добиться, нужны гармония и органичность, которых далеко не всем удаётся достичь. А здесь как раз получилась очень красивая, удивительная новогодняя сказка. Я смотрела на зимний лес в июне и думала: боже мой, как я люблю зиму, как мне нравится этот мягкий пушистый снег…

А в напоминание о том, что театр – не только технология, Ольга поставила на стол непонятное создание – то ли птицу, то ли женщину, то ли матроса. Маленькое, с корявым, неровно раскрашенным телом и надписью «Сирин» на бескозырке.

-Нравится? Ручная работа. Автор Лариса Шершова, в прошлом наша студентка. Она сейчас живёт в Питере, делает кукол. Разных. У этой проволочный каркас, на него надевается слой ваты, вата проклеивается, прокрашивается. И получается такой очень живой, фактурный ряд ощущений. Очень тёплая игрушка. Как любое кукольное существо, она обладает определённой дуальностью. Если посмотреть с точки зрения евроремонта, с точки зрения дизайна, то существо это маленькое, слабое, неказистое. Не поддающееся оценке по критериям современного мира. У неё есть только один очень сильный аргумент против этого мира. Её рукотворность. Она прошла через руки человека, и в ней есть душа.