«Да разве об этом расскажешь…»

Заиндевелые берёзы окружают крохотное село. Пушистые, сверкающие серебром ветви их застенчиво опущены вниз, как ресницы робкой девушки. В таком убранстве старые белоствольные красавицы, наверное, заново переживают лучшие моменты своей молодости. Все мы родом из детства. Да вот только у каждого оно своё и чувства с ним связанные тоже. При воспоминаниях об этой поре у В.И.Бургутовой появляются на глазах слёзы.

– Родилась я в Задонке. Четверо детей в семье росло, все девочки. Отец наш, Иван Андреевич Шлыков, работал председателем в колхозе. Деревня до войны большой была, много народу в ней проживало. Пришла отцу бумага из района – снять с местной церкви колокола. Кого он не посылал это сделать, никто не соглашался. Тогда он полез и сам снял их. За такое кощунство обозлились на него люди. И наша семья вынуждена была переехать в Исилькуль.Но беда, как известно, не ходит одна. Там отец заболел и умер. Мама вместе с нами на лошади, на которой он работал, вернулась в родную деревню. Сначала все теснились в пятистенном домишке деда. Кроме него там жили бабушка, дядя Гриша, его жена и нянька Нюра. Дедушка помог маме продать коня, на котором мы приехали. На вырученные деньги купили избушку. А нам ведь есть что-то надо. Мама с утра до ночи на работе пропадала. В колхозе денег не платили и хлеба тоже не давали. Целый день мы находились на озере. Рвали кугу, очищали её и ели сладкие корешки, – рассказывает о своём детстве Валентина Ивановна.Трудное было время, голодное, холодное. Война радикально изменила жизнь селян. Дети ощущали её дыхание по-особому. О ней постоянно напоминали приходившие в село похоронки, осиротевшие дома, оставшиеся без сильных мужских рук, заплаканные лица женщин.– Из Задонки сто человек ушло на фронт. Вернулись с полей сражений единицы. Дядя Гриша пропал без вести. Его фамилию и имя можно найти в списке погибших на обелиске в селе. Дядя Тимофей перед войной обосновался в Саратове, оттуда и забрали его в армию. Вскоре дедушке письмо пришло, жена сообщила, что он погиб. Дядя Николай вернулся с фронта по болезни, горловую чахотку у него признали. В окопе, видно, простыл. Недолго пожил, – с горечью сообщает о гибели родных женщина.Детям пришлось положить немалый труд на общий алтарь победы. Истерзанные работой руки напоминают сейчас, какой ценой она им досталась. В военное лихолетье трудились без скидки на возраст.– Десять лет мне исполнилось, когда война началась. Летом на сенокосе работала. Домой нас не отпускали. Жили в лесу, в шалашах – впроголодь. Обуток у меня не было, из одежонки – одна холщовая рубаха верёвочкой подпоясанная. Варили нам мамалыгу из привезённой муки, а она горькая- прегорькая. Бригадир – мужчина, пришедший с фронта по ранению, говорит нам: «Вы, девки, не жуйте её, глотайте и глотайте». Пахали землю на колхозных быках, боронить же её приходилось на своих коровушках. А она у нас такая слабенькая... Как мы работали? Да разве об этом расскажешь! – из глаз старушки закапали слёзы. – Горькое, суровое было время. Чуть подросла, в поярки меня определили. Набрала группу из 30 телят. Помню, в один из военных годов трава не уродилась. Зимой ломали молодые берёзки и кормили их коровам. Все спать ложатся, я – нет. Глубокой ночью иду, там с крыши соломы сворую, в другом месте стащу её. Принесу теляткам, ни один у меня не пал. Зоотехник всё удивлялась: «Валя, ты их каким-то чудом вырастила!».В послевоенные годы колхоз жил холодной, голодной, обложенной непомерными налогами и займами жизнью.– Как с ними рассчитываться? Закололи корову, нашу кормилицу, деньги отдали. Я пошла дояркой на ферму работать. Первое время после дойки двадцати коров руки опухали. Сено косили, силос в яму забивали – всё вручную. В 1957 году электричество в деревню провели, совхоз у нас образовался. Деньги за работу платили уже, легче жить стало. С десяти до шестидесяти лет я трудилась, – вспоминает Валентина Ивановна.Вся жизнь ветерана труда является лучшим примером того, как нужно относиться к родной земле. Теперь прославляют малую родину крестьянским трудом её сын и внук.

Фото Алексея ЛАВРОВА