И кипит работа жарко по цехам твоим…

В 2015 году Тюменскому станкостроительному заводу исполняется 115 лет. История предприятия уникальна тем, что даже обращение к отдельному ее периоду не облегчает задачу исследователя – туго сплетены с историей предприятия судьбы многих людей и жизни целых заводских династий.

С первых дней Великой Отечественной войны от рабочих завода стали поступать заявления с просьбой отправить на фронт. За военные годы защищать Родину ушло 480 специалистов «Механика». Однако производство не могло простаивать. В августе 1941 года из Киева начали эвакуировать оборудование завода «Красный экскаваторщик». Прибыло 78 специалистов предприятия. Осенью того же года в цехах «Механика» разместилось оборудование Одесского завода строительных механизмов имени 10-летия Октября и его мобилизационный запас: 10 тонн железа, 15 тысяч корпусов мин  и 500 электромоторов.

И уже  в октябре завод «Механик» выпустил 3 000 артиллерийских снарядов и 450 корпусов мин. Продукция поступала на Нижнетагильский снаряжательный завод для доукомплектовки, а затем отправлялась на фронт. Кто же стоял за станками, если большинство специалистов ушло на фронт? Подростки!

Дарья Федоровна Погудина пришла на завод 8 июня 1942 года.

– До этого год проработала на сборке планеров. Завод переместили ближе к фронту, а поскольку мне еще не исполнилось 16 лет, туда не взяли. Но вскоре домой принесли повестку из горисполкома с направлением на «Механик». Определили в инструментальный цех, в кузницу, – рассказывает ветеран. – Там стояла небольшая печка и трудился парень Петя Козлов. Проработала с ним два дня, и больше он не пришел – забрали в армию. Стала работать одна. Кругом старики и подростки. Работали кто молотобойцем, кто кузнецом. Я делала резцы для токарных станков.

В архиве еще одной хранительницы истории завода, председателя совета ветеранов станкостроителей Галины Ивановны Бройченко, можно найти воспоминания Михаила Смирнова, одного из тех самых мальчишек, работавших молотобойцем: «Меня прикрепили в подмастерье к пожилому кузнецу. Крупные заготовки он ковал пневмомолотом, а мелкие – в паре со мной. Мне дали четырехкилограммовую кувалду, перед наковальней поставили деревянный ящик. На нем я и выступал в качестве молотобойца. А на токарном станке ДИП-200 работали слабосильные подростки. Вынимали корпус из патрона и, как правило, часто не удерживали его».

Несмотря на то что брат Галины Ивановны, Александр Рыбаков, в 1941 году поступил на завод учеником токаря, о нелегкой работе на заводе ей удалось узнать лишь позже по воспоминаниям других ветеранов – сестре Александр о производстве не рассказывал: государственная тайна!

Тех, кто мог бы из первых уст поведать о работе цехов, где производили мины, унесло время. Так же беспощадно оно оказалось к уникальным записям с голосами и воспоминаниями ветеранов. И все же некоторые детали заводского уклада удалось узнать у Дарьи Погудиной.

– Тогда, в войну, не спрашивали, сколько тебе лет, надо работать и все. Грузчиков не было. Во вторую смену, если пришли вагоны с коксом, мастер Вася Зыкин снимал нас со станков (он глуховат был, поэтому на фронт не взяли), и мы шли эти вагоны разгружать. С лесом подогнали вагоны – лес выгружаем, с песком – песок, – вспоминает ветеран.

Как представитель сегодняшнего молодого поколения интересуюсь, как ребята добровольно соглашались так тяжело и много работать.

– Считали, что надо работать, – просто отвечает Дарья Федоровна и переходит к рассказу о талонах и заводском пайке.

Уже позже я поняла ее ответ: трудом на заводе не только ковали победу. Это был способ просто выжить.

Моя собеседница выросла сиротой. Отец умер в 1938 году, мама – двумя годами позже. Из одиннадцати оставшихся детей четверо уже имели свои семьи, шестеро остались на попечении старшей сестры – инвалида второй степени.

Галина Ивановна Бройченко, в годы войны работавшая на мотоциклетном заводе, а на станкостроительном с 1947 года, тоже больше говорит о личном: «Мы не могли не работать, потому что очень хотели, чтобы война закончилась быстрее. У каждого на фронте был кто-то из близких, хотелось, чтобы они вернулись домой как можно скорее».

Первая смена на «Механике» начиналась в восемь утра, заканчивалась в восемь вечера. Затем до восьми утра заступала ночная смена. Выходных только два… в месяц. Удачей считалось, если перед выходным идешь в дневную смену, а после выходного – в ночную, тогда в распоряжении было почти два полных дня отдыха. Хлеб заводчанам выдавали по карточкам. Ежедневный паек – 800 граммов в день. К концу войны его увеличили до килограмма. За вредное производство, а кузница, в которой трудилась Дарья Погудина, относилась как раз к такому, работникам давали дополнительно молоко и хлеб. В четыре часа дня мастер раздавала талоны. Работники шли  в столовую со своими бутылками, где им наливали молока и выдавали добавочные сто граммов хлеба. Картошку сажали сами на выделенной сотке, вскопать которую следовало самостоятельно.

– Но мы жили дружно и работали дружно, – с теплотой вспоминает те годы Дарья Федоровна. – В цех придешь – одна молодежь. В войну работали три городских сада. Успевали в выходные бегать и на танцы. Хотя и дома работы много: воды принести, дров наколоть, еды приготовить. Молодых ничего не могло остановить.

А на производстве дисциплина строжайшая. «Проспал, на 15 минут опоздал – 25 процентов из зарплаты 6 месяцев высчитывают. Дня 3-4 не вышел – суд, и 5 лет заключения. Судили показательно, в заводской столовой. Приговор судья прочитает, и все, увезли человека», – рассказывает Дарья Федоровна.

На предприятии находилось три режимных цеха, вход в которые был ограничен. На одном работали заключенные – формовали мины и трудились в огранке. В двух других секретных цехах вытачивали мины, там трудились мальчишки. Но строгий порядок на выход с территории распространялся на все цеха. И все же в 1942 году завод «Механик» не выполнил план по производству вооружения. Причин тому было две – недостаток квалифицированных кадров и перебои с электричеством. В Тюмени работали крупные заводы, и единственная электростанция не справлялась с нагрузкой. Электричество могло отключиться в любое время. Рабочие устраивались, где придется, чтобы поспать. Из цехов на это время не отпускали.

– В домах всю войну без света жили, сидели с пикульками. Брали бутылочку, наливали керосин или мазут – фитилек поставил, и вот он горит, освещает квартиру, – рассказывает Дарья Федоровна.

– В тонкости, почему завод не выполнил план, никто вникать не стал, директора завода признали виновным и уволили, – добавляет Галина Бройченко.

Руководство принял Сергей Клюев. В следующем году завод приступил к выпуску химических мин калибра 120 мм, используемых для создания дымовых завес. В октябре 1943 года
произвели первую партию новой продукции – 2 500 мин типа 01.Оценить сложность работы можно по планам тех лет. Так, за третий и четвертый кварталы 1944 года необходимо было произвести 30 тысяч корпусов обычных мин  и 45 тысяч корпусов мин типа 01, а также 40 тысяч комплектов специальной тары для боеприпасов. На предприятии в то время работало уже 1 580 человек, большинство – женщины. В 1944 году завод получил секретное задание, об исполнении которого руководство докладывало Лаврентию Берии, назначенному в мае заместителем председателя Государственного комитета обороны и председателем оперативного бюро, которое контролировало работу всех наркоматов оборонной промышленности. Содержание задания давно известно: к январю 1945 года «Механику» было поручено изготовить два фуговальных станка (станки для обработки деревянных заготовок).

– Секретность состояла в том, что они предназначались для лаборатории № 2 Академии наук, которую возглавлял Игорь Васильевич Курчатов, – рассказывает Галина Бройченко.

После Победы выпуск мин еще продолжался некоторое время, они поступали на Дальний Восток, где шла война с Японией. Но  в целом жизнь начала входить в мирную колею – ночные смены отменили, молодежь получила право выбора: остаться на заводе или пойти учиться.

– Хотя не до учебы было, – грустно замечает Дарья Федоровна. – Я два раза в вечернюю школу поступала, а что толку. Пока тепло да сухо – в школу хожу. Как холодно да грязь, так ходить не  в чем.

Ветераны трудового фронта бережно хранят память о 63 заводчанах, которые не вернулись с войны. 9 Мая 1975 года в сквере, который теперь носит имя Николая Машарова, установили памятник, выполненный по проекту главного конструктора станкостроительного завода Израиля Иосифовича Лаевского, и изготовленный в своих же цехах.

– Позже памятник хотели снести, – взволнованно рассказывает Галина Бройченко. – Задумали вместо него поставить огромный, посвященный работникам трудового фронта. Мы  с Александром Никитиным (возглавлял завод с 1981 года) воевали и отвоевали его – свой, прежний!

Причем отвоевали не напрасно. К памятнику накануне военных праздников нередко приводят малышей из близлежащих детских садов. До Вечного огня им добираться далеко, а маленький уютный памятник в заводском скверике ничуть не хуже рассказывает о войне.

В историю завода вписано имя Героя Советского Союза Марите Мельникайте. Литовская девушка, эвакуированная летом 1941 года в Тюмень, трудилась на «Механике» до 1942 года. В июне ушла на фронт. Она организовала подпольную комсомольскую организацию в Зарасайском уезде в Литве, участвовала в боевых действиях партизанского отряда имени Кестутиса, бойцы которого минировали железные дороги, поджигали военные склады. За голову Марите Мельникайте обещали 200 тысяч марок. 8 июня 1943 года в неравном бою комсомолка потеряла своих бойцов, попала в руки фашистов. Мучительные пытки длились пять дней, но девушка не выдала расположение партизан, и 13 июня была расстреляна на кладбище деревни Канюкай.

В 1967 году заводчане встретились с командиром партизанского отряда, в котором сражалась отважная Марите Иоузовна, Брониславом Урбанавичусом. А в 1969 году на заводе была установлена мемориальная доска в честь Марите Мельникайте, которой 22 марта 1944 года посмертно присвоили звание Героя Советского Союза.

После войны судьба моих собеседниц складывалась по-разному.

– Брат не позволил мне возвращаться к тяжелой работе, – рассказывает Галина Бройченко. – Год  проработала курьером, затем еще год телефонисткой. Научилась печатать на машинке и копировать чертежи с помощью кальки. Перевели табельщицей, кладовщицей. Всего отдала заводу 36 лет.

Дарья Федоровна осталась трудиться в кузнице. После выхода на пенсию продолжала работать в училище, затем ночным сторожем в детском саду. Семья возмутилась и велела наконец отдохнуть, посидеть дома. «Ну я и сижу», – улыбается Дарья Погудина.

Каждый год накануне Дня Победы ветераны собираются у памятника в сквере Николая Машарова. Их ряды редеют, но оставшиеся не опускают руки – у них много забот. Встречаются друг с другом, поддерживают тесный контакт с нынешним руководством завода, охотно приглашают в гости журналистов, рассказывают о военных годах в школах, являя собой пример не только трудовой доблести, но  и удивительной духовной силы. За тяжелое время работы их сердца не ожесточились, и они, несмотря на преклонный возраст, по сей день дарят тепло и любовь.

Оригинал материала на сайте tumentoday.ru