Югорская любовь Ершова

Тобольск и Ишим… Конечно, никто не признаётся, но всё-таки между этими двумя городами идёт скрытая борьба «за Ершова».

В Ишимском уезде Тобольской губернии, в деревне Безруково, 200 лет назад родился Петюшка Ершов. В Богоявленской церкви Ишима он был крещён. И, уже подросши изрядно, не раз называл себя шутейно Ершовым-Безруковским.

Это всё так, и из песни-истории строки не выкинешь. Но ведь и тобольские привязанности Петра Павловича не отсечёшь, не забудешь. И тут с родителей надо рассказ начинать.

Отец и мать

Павел Алексеевич Ершов родился в 1784 году. Службу начал в Тарском уездном казначействе и в весьма раннем, надо заметить, возрасте, 12 лет от роду, стал он копиистом в канцелярии. Пару лет спустя он уже подканцелярист, а 16-летие встречает канцеляристом. В марте 1801 года Павел Ершов был переведён в Тобольск – в казённую палату.
В нашем городе он получил чин колежского регистратора, стал столоначальником, а в декабре 1804 года принял назначение в Тобольское казначейство. В 1807 году в церкви Захария и Елизаветы обвенчался Павел Алексеевич Ершов с девицей Ефимией Васильевной Пиленковой (Пилёнковой).

Это уж тобольская фамилия из известных. Среди зачинщиков рода надсмотрщик оружейного двора Никифор Пиленок. Основателем купеческой династии Пиленковых считается Андрей Пиленок, занимавшийся торговлей китайским товаром, возивший сибирскую рыбу на Ирбитскую ярмарку, доставлявший с уральских заводов потребные тоболякам изделия. К XIX веку Пиленковы были одними из главных тобольских богатеев, щедро жертвую­щими на нужды просвещения и на церковь.

И вот местная купеческая дочь и заезжий чиновник обвенчались. А в 1807 году Павел Алексеевич Ершов «по собственному прошению» был переведён «по гражданской части и определён Ишимского округа Черемшанским комиссаром».

На новом месте жительства Ефимия Васильевна порадовала мужа дочерью Ольгой (1812 г.р.), сыновьями Николаем (1813) и Петром (1815).

Служебные странствия

В 1817 году Ершов с домочадцами отбывает к новому месту службы – в Петропавловск. Здесь он также комиссарит. Суть этой должности в то время – управление низовыми территориальными единицами в приграничных землях Российской империи.

Заниматься приходилось всем – от организации препровождения партий ссыльных до отправки рекрутских команд. Приходилось Ершову исправлять обязанности в земском суде, в том числе и во время командировки в Тюмень.
В воинских походах и стычках с неприятелем Ершов-старший не участвовал, но есть косвенные свидетельства того, что несколько раз за собственные деньги он выкупал сибиряков, захваченных кочевниками-степняками.
В 1819 году отец будущей ишимо-тобольской знаменитости назначен на должность Омского земского исправника. Затем переводят его заседателем в Тобольский приказ по делам ссыльных, но три месяца спустя перебрасывают на север – в Берёзов.

Много позже, уже проживаючи в Санкт-Петербурге, делился Пётр Павлович Ершов с университетским товарищем своим Ярославцовым – «двенадцать моих братьев и сестёр похоронены по всей Сибири»… Много ездило семейство, а детишки были слабы здоровьем.

Медвежий угол

Берёзов. Уездный город Тобольского наместничества… Сегодня это скромный райцентр, а когда-то – центр уезда, занимавшего огромную территорию нынешних Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского автономных округов.
31 мая 1823 года земским исправником, представителем губернатора, здесь стал Павел Алексеевич Ершов. Исправников сыночек Петенька к тому времени уже подрос (восемь лет как-никак) и берёзовское своё житьё-бытьё хорошо запомнил и описал затем художнику и литератору Михаилу Степановичу Знаменскому да и тому же Ярославцову Анд­рею Константиновичу. А благодаря им и мы сегодня кое-что про это узнать можем.

Вот в «Биографических воспоминаниях» Ярославцова читаем: «Отец Ершова в Берёзове был всеми почитаем беспредельно, а для туземных иноверцев был почти кумиром».

А сам Ершов вспоминал такие подробности: «У моего отца были медвежьи сапоги, и, если приходилось привести самоеда к присяге, сапог снимался, на него клал свою руку самоед и произносил клятву».

Уважали-побаивались исправника Ершова по всему краю. И чествовали порой даже и без меры. Вот однажды посетил Павел Алексеевич кромешное тогда захолустье – Сургут. Инспекторская поездка совпала с празднованием Пасхи. Ершов отправился в церковь.

«Захлопотался тамошний священник и, желая по случаю такого небывалого события сделать пасхальную службу величественнее, распорядился, чтобы утреню пели все прихожане; во время службы, обходя по церкви с крестом и провозглашая громко: «Христос воскресе!», он вполголоса поощрял прихожан: «Порадейте, православные, исправник здесь!». Ну, и радели: подобной разноголосицы, говорил мой отец, ему не случалось более слышать нигде и никогда» – записал со слов Петра Павловича современник.

Медвежьи нравы

Вспоминая своё северное детство, Пётр Павлович Ершов сказал как-то: «Да если б заняться, могла бы выйти преинтересная вещь – роман, и роман собственно берёзовский».

И население такого романа могло бы быть весьма оригинальным. Сам Ершов свидетельствовал о берёзовском обществе той поры – «если описать его, то никто не поверит, скажут – карикатура».

Вот, скажем, некий экспедитор, пробившийся к этакой достаточной должности из денщиков… «Балагур он был страшный. Что он делал, когда у него денег не было: возьмёт, бывало, – да и лотерею; да ведь, что разыгрывал-то? Например: пара сапогов, один – пишет – совершенно годен к употреблению, другой требует починки. Ну, для смеха и разберут билеты, а он – в выигрыше».

А каково весело читать про берёзовского судью, ни зимой, ни летом не расстававшегося с огромной меховой шапкой: «Увидит, бывало, какую вещь, понравится она ему, сейчас в шапку и к себе домой». Причём шапкозагребательство это было довольно безобидного свойства. Все утащенные таким образом вещи судья дома выкладывал на большой стол, и любой «потерпевший» мог запросто зайти и забрать своё кровное.

Первая любовь

И там же, в Берёзове, настигла Петра Ершова первая амурова стрела… «Я знаю там одно романтическое приключение... Там же я и влюблён был в первый раз. Десять лет мне было, когда мой предмет, вышедший замуж за доктора, скончался от родов, – и я очень плакал».

А много лет спустя, будучи уже взрослым человеком, в качестве директора Тобольской гимназии Пётр Павлович Ершов посетил Берёзов. И на местном погосте он навестил не только могилу легендарного вице-канцлера Андрея Ивановича Остермана, окончившего славные дни свои в печальной северной ссылке, но и вгрустнул подле надгробия Елизаветы Вергуновой – дочери берёзовского протоиерея Иоанна. Той самой, что была предметом детской любви его.

Вечный странник

Весной 1825 года Ершовы перебрались в Тобольск. Поселилось семейство в доме Пиленкова в приходе храма Захария и Елизаветы. Дети, Николай и Пётр, определены были в гимназию под крыло Ивана Павловича Менделеева (да-да – отца).

Павел Алексеевич занимает временно пост губернского казначея, но в том же году в декабре отбывает в Омск на должность советника казённой экспедиции. В 1830 году семейство перебирается в столичный Санкт-Петербург. Отец служит в отдельном корпусе внутренней стражи, сыновья поступают на учёбу в Петербургский университет. Николай на математическое, а Пётр на философско-юридическое отделение.

В 1834 году выходит в свет «Конёк-Горбунок», и фамилия «Ершов» довольно звонко начинает слышаться в литературных российских кругах. Однако Павел Алексеевич до этого славного посвиста не доживает. Летом 1833 года он уходит в мир иной… Не среди домашних – в городе Херсон, где находится опять-таки по делам служебного свойства.

Ну а верная спутница его непростой жизни Ефимия Васильевна скончалась уже в родном Тобольске в 1838 году. Откуда пришла в свет девица Пиленкова, туда и вернулась. «С ней похоронил я последнюю из родных», пишет Ершов приятелю по фамилии Треборн. Ведь и брат Николай уже четыре года, как покоится на Охтинском кладбище Петербурга.

Так заканчивается история семьи, начавшаяся в 1807 году у алтаря подгорной тобольской церкви Захария и Елизаветы. Так начинается другая жизнь Петра Павловича Ершова.

Эпилог

Мы начали сегодняшнюю беседу с негласного соперничества между Тобольском и Ишимом. Но сколько ещё населённых пунктов могли бы вписать в свою историю «ершовские странички». Уж Берёзово-то точно… Уважаемые братья-северяне, добро пожаловать к нашему литературному столу.