Забытые сражения: Гражданская война в Армизонском районе

Продолжение.

Начало в №№ 2014 года 73-74, 83-84, 85-86, 91-92; 2015 года - 3-4; 45-46; 47-48; 57-58

...И такая ситуация была на всех участках Восточного фронта. Везде армии Временного Сибирского правительства имели превосходство лишь в артиллерии и местами - в коннице. Ни готовых пехотных резервов, ни обученных в кадровых частях пополнений у белого командования к началу наступления также не имелось. Оценивая ситуацию в целом, военный министр барон Будберг писал в эти дни: «Наступление с остатками армий, без резервов и укомплектований - это полное безумие, последняя ставка зарвавшегося игрока. ...Части смогут начать наступление, но окажутся не способными его развивать… Нельзя, наступать, не имея пехоты, ибо в так называемых дивизиях по 400-900 штыков, а в полках по 100-200 штыков. Нельзя забывать, что надо занимать широкие фронты, а наши дивизии равны по численности батальонам. Нельзя наступать с растерянной артиллерией, почти без пулеметов и с остатками технических средств связи». 

Его мнение, в какой-то степени перекликалось с точкой зрения и красного командования, считавшего, что «…На ведение длительной борьбы белая армия уже не способна». Об этом же говорило и фронтовое офицерство, осознающее, что силы, которые удалось собрать, не соответствовали идее обрушиться на красных с двух сторон. 

Стоило ли белому командованию начинать сражение, если нельзя было заранее рассчитывать на успех? Ситуация в тот момент напоминала известное положение Кутузова в Филях. Требовалось принять такое же решение – спасать армию или отстаивать столицу. И единственной альтернативой наступлению был лишь план об организации обороны в глубине Сибири. К сентябрю 1919 года, это можно было сделать только на Иртыше, либо, еще более вероятно, – у двух проходов через Щегловскую тайгу. Принятие этого плана означало, что за пару недель белому командованию пришлось бы переместить на сотни километров на восток целых три армии с их тылами, массу гражданских учреждений с их имуществом и сотни тысяч беженцев. Предстояла эвакуация фактически целой страны, используя при этом всего лишь одну железнодорожную ветку Транссибирской магистрали. В тех условиях и при том дефиците времени сделать это было просто не реально. Пришлось бы оставить все гражданское население, включая семьи бойцов, на произвол врага и спасать только военные грузы и боевые части. Это могло вызвать волнения в армии, и пойти на такую исключительную меру в тех условиях не решился бы ни один военачальник. Ведь, как правильно отмечал Шулдяков, гражданская война идет в условиях хаоса и жутких лишений, когда у людей часто нет иного выхода, кроме как схватиться за оружие, чтобы отстоять свое право на жизнь, имущество, веру, мысль. И активное ядро обоих сторон, движимое ненавистью и местью, готово биться при этом до конца, зачастую независимо от шансов на победу. Так что, наступать все равно бы пришлось, хотя бы для того, чтобы задержать врага, дав возможность эвакуироваться гражданскому населению и воинским грузам. 

Таким образом, вся обстановка лета-осени 1919 года, тре-бовала от белого командования энергичного наступления, даже в нарушение элементарных основ военного дела. И когда мне, как автору, пришло осознание всего трагизма той ситуации, я стал удивляться не тому, что борьба завершилась поражением белых войск, а тому, что русская армия так долго, упорно и столь мужественно вела борьбу, заведомо обреченную на поражение.

4. Бои на территории Армизонского района в сентябре 1919 года.

Итак, 8 сентября 1919 года красные полки 30-й дивизии, вновь появились на территории современного Армизонского района Тюменской области. Но как разительна была их перемена… Вместо доблестных частей, весело, с подъемом гнавших врага на восток, появились потрепанные в боях подразделения, потерявшие сотни бойцов и командиров… Почему же так случилось? Во многом причиной поражения красных пол-ков стали неудачные действия командования их армии. В этот день, 8 сентября, командарм Алафузов, пытаясь оказать помощь соседним частям 5-й армии, приказал нанести удар 3-й бригадой 30-й дивизии в направлении стан. Мамлютка, а 1-й бригадой наступать на д. Бол. Каменное. По мнению штаба армии, это должно было усилить натиск соседней красной 27-й дивизии и поз-волить взять противника «в клещи» в районе железной дороги. Этот приказ полностью не соответствовал обстановке, и начдив Сергеев был категорически против его выполнения. По мнению штаба 30-й дивизии, их части не имели связи с отступавшими соседями из 27-й дивизии, в связи с этим, невозможно было договориться о согласовании маневра и одновременности удара. Кроме того, стоявший в с. Емуртлинском Нарвский полк Красных гусар был по оценке штаба дивизии совершенно непригоден к боевым действиям, тем более к рейду в тыл противника. Но начальник штаба армии Герасимов потребовал срочно перебросить красных гусар в с. Бутырино, откуда они должны были ударить в тыл противника на Мамлютку…

Прямого приказа никто не осмелился нарушить… И к вечеру полк Красных гусар выступил к фронту по дороге через с. Мостовское. Между тем, белое командование действовало в те дни куда как более рационально. Ни штаб красного командарма Алафузова, ни штаб начдива Сергеева даже не догадывались о том, что их части уже оказались на острие согласованного удара Уфимской и Конной групп в открытый правый фланг. Ситуацию ухудшало то обстоятельство, что привлечение 30-й дивизии к боям в полосе 5-й армии привело к растягиванию сил дивизии по фронту. Теперь казачья конница могла беспрепятственно проникать в ее тыл, через незащищенные участки. В этой ситуации штабу командарма Алафузова надо было не мечтать о «решительных ударах», а срочно отводить пока еще не оказавшиеся в окружении красные части и выравнивать линию фронта с ранее отступившими соседями! Однако, ни штаб армии, ни штаб 30-й дивизии не смогли правильно оценить сложившуюся обстановку… Расплачиваться за это пришлось рядовым бойцам и командирам… Причём - жизнями…

8 сентября 1919 года с юга во фланг 30-й красной дивизии, в общем направлении на д. Сивково нанесли удар части белой Уфимской группы. Одновременно с востока в наступление на с. Частоозерское, д. Старорямово и с. Бердюжье перешли части Конной и Южной групп…

Почти сразу же красные полки везде понесли большие потери, а у с. Частоозерское даже оказались в окружении. С яростными боями части 1-й красной бригады Грязнова к вечеру смогли выйти в район озера Черное, к деревням Шелепово (262-й Красноуфимский полк), Зубарево (два батальона 263-го Красноуфимского полка), Гоглино (батальон 263-го полка), Полое (две роты 263-го полка и эскадрон 2-го Уральского кавдивизиона), Комлево (два батальона 264-го Верхнеуральского полка). Эту линию уступать врагу было никак нельзя… В озерных перешейках можно было организовать непробиваемую оборону. Здесь же, в д. Гоглино, находился и штаб комбрига Брока. Его части, также попавшие под удар, разрозненно отступали на запад. 

Первым у д. Новорямово появился, отходивший в беспорядке от д. Старорямово, красный 268-й Уральский полк. От д. Воробьево, через д.д. Песьяное, Беляковское, Аккуль и Казанцево на запад отступал красный 269-й Богоявленско-Архангельский полк. Ну и наконец - от с.Бердюжье, по дороге в сторону д.д.Няшино и Один, отходил красный 270-й Белорецкий полк. Плотными колоннами шагали бойцы, кони, похрапывая, тянули боевые повозки с пулеметами и боеприпасами, на ходу дымили походные кухни…

К вечеру 270-й Белорецкий полк остановился в д.д. Забошное и Шебалино. Отступающую колонну бойцов догнал на марше один из крестьян. Он рассказал о, якобы, имевших место расправах белых над крестьянами в д. Калмацкое. С его слов белые не щадили даже детей тех, кто ушел добровольцем в Красную Армию. Этот слух широко распространился среди бойцов и местного населения. Вместе с тем, по данным Армизонского райархива, события развивались так… В д. Калмацкое прибыл отряд под командованием местного уроженца Павла Мордвинова, родом из зажиточных крестьянин, который был в чине фельдфебеля. С собою они привезли пленного красноармейца. Избитый, в рваной гимнастерке, без сапог он стоял на площади перед собравшимся народом. Трое солдат, подхватив парня под руки, повели в сторону и поставили возле толстой деревянной стены амбара, а сами встали, напротив, в ряд. В загрохотавшем залпе потерялось последнее слово несчастного. Здесь же, на площади, в толпе жителей, на глаза распаленному расправой Мордвинову попались председатель волисполкома Никита Яковлевич Иванов и его помощник Данила Шевелев. 

– А вы как зде-е-сь?! Не ушли?! Арестовать их! – отдал приказ фельдфебель. В толпе раздался ропот, послышался плач… 

- Ти-и-хо! Их суд судить будет! – вновь крикнул в толпу Мордвинов. Под сильным конвоем, в окружении взявших наизготовку винтовки солдат, обоих арестованных посадили на подводу и повезли вместе с уходившим отрядом. Однако не долог был их путь… Через несколько дней крестьянин, поехавший в том же направлении, куда ушел белый отряд, заметил, как над темною пашней, саженях в пятидесяти от дороги, кружились и поднимались с земли стаи черных воронов. Свернув, крестьянин подошел и остановился… На черной сырой рыхлой земле в одном белье лежали два трупа его односельчан… Они были расстреляны. Суд, обещанный Мордвиновым, оказался краток. С тех пор и стоит на старом сельском кладбище в Калмаке обелиск. Это братская могила первого председателя и его помощника. Расстрелянный же красноармеец был похоронен отдельно… Едва оплакали одних, как почти сразу же беда вновь коснулась калмацких крестьян. Мужики избили двух белых солдат из заехавшего к ним в деревню очередного отряда: пьяные воины ходили по домам, требуя самогонку и «отхватили по полной»... Узнав о случившемся, командир белого военного отряда приказал арестовать зачинщиков - Николая Владимирова, Ефима Сырова и Александра Киселева. Всех троих вывезли по дороге на д. Орлово… И вскоре за озером сухо рванул ночной воздух слаженный залп из винтовок… Всю ночь не смыкали глаз их матери и жены, а над дворами протяжно и глухо выли оставшиеся без хозяев собаки. Вечером всех троих покойников привезли в деревню. Позднее всех казненных в те дни перезахоронили в братской могиле возле сельского Дома культуры…

…К утру 9 сентября 1919 года и штаб командарма Алафу-зова, и штаб начдива Сергеева фактически потеряли управление своими частями. Полки 30-й дивизии откатились уже на 40 километров обратно на запад, а штаб 3-й красной армии все еще уверял соседей, что дивизия готовится и вот-вот нанесет удар на Петухово и Утчанское. Находившийся в с. Верхнесуерском штаб начдива Сергеева лучше владел обстановкой, но, подгоняемый ежедневными директивами штаба армии, вместо перегруппировки разбитых накануне частей вновь и вновь толкал их вперед - в наступление, приказывая теперь наносить согласованный удар на юго-восток, в направлении сел Долгое, Частоозерское, Утчанское и Актабан.

(Продолжение следует...)