Героическое прошлое одной сельской семьи

В 1906 году в село Демьянское (Уватский район) прибыло много политических ссыльных. Простые, культурные люди оказали большое влияние на крестьян, в том числе и на Дорониных… А приезд из Москвы в 1917 году родственницы Стивы с мужем Хотеенковым окончательно большевизировал семью.

Красная глава

Обучаясь в Тобольской акушерско-фельдшерской школе, Клавдия Доронина с землячкой Паной Молоковой в эти бурные месяцы не пропустили ни одного пленума Совета. После окончания учебы в мае 1918 года девушки вернулись в Демьянское к родителям.

В первых числах июня до села дошли вести о контрреволюционном перевороте в Сибири. Через несколько дней сюда прибыл отряд белогвардейцев, произвел обыск в доме Дорониных. Клавдия поспешила уехать в Самарово – на работу в больницу. Позже к ней присоединилась младшая сестра Даша с подругой Паной Букариновой – они пошли работать на телеграф.

Летом и осенью 1919-го, когда колчаковцы начали отступать к Томску, многие крестьяне дезертировали из белогвардейской армии и уходили в леса, в партизанские отряды. Смелые девушки поддерживали их: Клавдия и Пана Молокова скрывали в больнице раненых красноармейцев, бежавших с барж смерти, а работники телеграфа информировали их о положении на фронте.

В то время, когда легендарная 51-я стрелковая дивизия под командованием Василия Блюхера вела с колчаковцами ожесточенные бои между Тюменью и Тобольском, в Самарове по инициативе красноармейца Платона Лопарева началась организация специального отряда для борьбы с отступающими белобандитами. Одними из первых в него вступили Клавдия и Даша Доронины, организовавшие санчасть для помощи раненым и больным. Кроме медицинской работы, сестры много беседовали с бойцами на политические темы. Хорошую службу в этом деле им сослужила книжечка Демьяна Бедного «Про землю, про волю, про рабочую долю».

Население северной части Тобольской губернии, испытав жестокий колчаковский режим, всячески помогало отряду. Бойцы быстро продвигались вверх и вниз по Оби, побеждая врагов малой кровью… Когда Север окончательно очистили от банд, Клавдия Доронина, которую война забросила в Печерский край, вернулась домой. Строить новую жизнь, поднимать сына Юру.

Рассказ, составленный из писем

Весной 1939 года Юра Лопарев окончил девять классов.

В это время героическую семью посетило первое горе: репрессировали отца Платона Ильича Лопарева, красного партизана. Для мальчишки это было недоразумением – слишком радостной и идеально правильной представлялась ему жизнь Родины.

Январь 1940 года: «С 6 января в Стерлитамаке, в развед-роте 33-го стрелкового полка. Горжусь тем, что разведчик. Могу стрелять из м/к винтовки метров на 100-150, из боевой – на 300-400 метров, неплохо бросаю ручную гранату, а еще лучше бросаю связку из 5 гранат. Получил благодарность от комбата. Что слышно о папе? Сейчас меня не узнаете. Я загорел и немного здоровее и сильнее стал».

Уже через год Юрий учится на пехотного командира. В свободные минуты пишет родным.

12.01.1941 г.: «Сегодня немного побродили по Тбилиси. Были в историческом музее. Особенно понравился зоологический музей. За последнее время я проявляю интерес к естественным наукам, прочитал «Эволюционное учение», «Происхождение жизни на Земле», «Происхождение Солнечной системы», «Происхождение человека», учебник химии, желал бы почитать Дарвина. В апреле-мае должен сдавать на младшего лейтенанта. А в октябре – домой! Но что будет дальше, пока не известно».

24.06.1941 г.: «Здравствуй, дорогая мама. Уезжаю по мобилизации в военное училище на среднего командира. Если бы все было благополучно, 4-го июля получил бы лейтенанта запаса… А теперь боюсь только одного: пока учусь, и война кончится, и с немцами пово-евать не придется».

Он не закончил училище: всех курсантов определили командирами воинских частей, и в августе 42 года Юрий был на фронте, под Кизляром. И вот долгожданное письмо от 24 марта 1943 года: «14 декаб-ря наступали на сильно укреп-ленный пункт, и фрицы крепко стреляли из минометов, кругом рвались мины. Одна упала метрах в пяти, и я был тяжело ранен в правое бедро. В момент ранения создалось впечатление, что нога отделилась от туловища… Она едва двигалась, сапог был полон крови. Передал командование подразделением единственному земляку (он из Покровки), а сам пополз в тыл. 15-го уже не мог двигаться, ослаб. А после операции 18 декабря отправили в госпиталь в Тбилиси».

Выписавшись из госпиталя 5 сентября 1943 года, Юрий получил направление на офицерские курсы в Москву.

31.12.1943 г.: «В резерве сидеть надоело, а в пехоте – на фронт скорее попадешь. Ведь там командиры выбывают и требуются новые. Признаюсь, эх, и хочется сейчас в Тобольск! Забрался бы куда-нибудь в леса, на речку, ловил бы рыбу. Спокойно отдохнуть хочется, пожить по-человечески. Но… будем надеяться, что скоро вся эта мясорубка кончится, и жизнь пойдет по-старому».

12 сентября 1944 года пишет маме: «Ребята приехали с Украинского фронта, рассказывают, как фрицев гнали без оглядки. Они все бросали в панике. Обидно под конец войны быть покалеченным или убитым».

В письме от 24 сентября 1944 года сообщает: «Завтра или на днях уеду на фронт. Какой? Не знаю. Предполагаю, Украинский или Белорусский. Скучаю по Сибири». Предпоследнее письмо: «С 10 ноября все время в боях, в воде и грязи. …Один осколок пробил шинель, ватную куртку и остановился, только чуть поцарапав спину. Пять раз ходил в атаку, удивляюсь, как уцелел. Сейчас отошли на отдых и блаженствуем».

17 декабря 1944 г.: «Сейчас сижу в землянке и пишу письмо при свете коптилки, а с запада доносится артиллерийская перестрелка и дробь пулеметов. Но до этого нет дела – мы в глубоком тылу, отдыхаем, а впереди – горячие боевые денечки. Позади уже тоже горячие бои, через которые удалось пройти целым и невредимым… Скоро будем в боях, и если писем долго нет, то не беспокойтесь. Обстановка не позволяет писать часто. Ну, пока, жду писем. С гвардейским приветом Юрий».

Это было последнее письмо. А вот запись Дианы Платоновны, сестры Юрия: «21 февраля 1945 года, в мой день рождения, мне вручили две «похоронки». На Юру и Костю, Костя – двоюродный. Хотела от мамы скрыть, но ночью она услышала, что я, закрывшись подуш-кой, плачу. И все поняла. Заплакать не смогла. А только сидела на постели, стонала и качалась». Вот так Юрий Лопарев навсегда остался молодым. А его отца посмертно реабилитировали только в 1957 году.

Мария ТЕСЛЕНКО, г. Тобольск

Оригинал материала на сайте tumentoday.ru