На веку — что на долгом волоку

В открытое окно доносятся звуки проходящих по дороге машин, голоса прохожих, смех детей. И вдруг врывается нечёткое приглушённое курлыканье журавлей. Над деревней кружит стая, прощаясь до будущей весны с родной сторонкой. Максим Ефимович Нефёдов давно уже не видит этой картины, да и звуки различает не всегда — к старости подводит здоровье. Дочь Нина рассказывает своему престарелому отцу, что происходит за окошком. Вот сбросили деревья листву, заколосились поля, дождь прошёл, снег накрыл озябшую землю... Давно ли привычная картина улетающих журавлей была для него милей и дороже многих событий в календаре природы? В этом году Максим Ефимович встречает сотую осень своей жизни. Жизни, вместившей не одну, а несколько эпох.

В начале двадцатого века, в годы Столыпинской реформы тысячи малоземельных крестьян из Центральной чернозёмной полосы России, из украинских хуторов «потекли» на вольготные сибирские просторы. Из Черниговской губернии подались в Сибирь Нефёдовы. Место выбрали для жительства удобное — недалеко от Усть-Ламенской слободы, на высоком берегу реки Гремячки. В Робчуках эта сторона так и называлась — Хохловка, по другую – обживались переселенцы со Смоленщины. Самостоятельно разрабатывали поля, сенокосы, строили дома. Максим родился в многодетной семье Ефима и Домны Нефёдовых в 1910 году. Помнит он и сейчас ясно годы своего детства, как он сам говорит, это было самое счастливое время жизни. Родители и родственники жили зажиточно, свободно. У дядьки, к примеру, семь лошадей на подворье было, более семидесяти десятин земли обрабатывал. А какие места были богатые на дары. Ребёнком пас коней Максим — ночные пастбища и сейчас в памяти. Лошади в густой траве купались, а потом от них так сладко пахло клубникой. С детства знает Максим Ефимович каждый уголок робчуковских лесов, грибные, ягодные места.

Детей Нефёдовы растили на собственном примере — в трудах, в строгости, в почитании старших, без баловства. Мама, бывало, и лозину в руки возьмёт, чтобы усмирить разбаловавшихся юнцов. А отец никогда руки не поднимал на ребятишек, уж больно тяжела она была. Такой семейный уклад перенёс Максим Ефимович и в свою семью, когда женился. Не только не наказывал, но и грубого слова от него не слышали ни в семье, ни в деревне. В годы войны Максим Нефёдов работал на охране военного завода в Куйбышеве. К строевой службе оказался не годен, уже в молодости подводило зрение. В родную деревню вернулся в конце Великой Отечественной войны. Мать посоветовала жениться на Прасковье — соседке. Девушка из многодетной семьи, неизбалованная, трудолюбивая — работала в колхозе на тракторе. Понравилась она Максиму ещё и своим весёлым нравом, любила пошутить, посмеяться. А как пела — заслушаешься. Поженились, дом построили, он до последних времён в Робчуках издалека виден был. Дети народились — Гена, Нина, Галина, Зоя, Леонид, Надя... Жили, как многие в деревне, работали от зари до зари. Вот только у Нефёдовых и огород побольше, и хозяйство покрепче — сказывалась в Максиме родительская крестьянская жилка, стремление к земле, к работе, как к источнику жизни.

Дочь Галина вспоминает такой случай из детства:

– Однажды возвращаемся с покоса — жарко, пить хочется, устали. Естественно, у каждого в руках что-то было — у кого ягоды, у кого травы, лоза ивовая. Устали, до слёз. Пришли домой, отдыхаем. Папка хватился — собаки нет, где-то в лесу отстала. Даже не присел, пошёл обратно, на поиски. Казалось бы, откуда столько сил. А ему сама работа придавала энергии. Литовка в его руках звонко пела всегда. Уже не молод был. А впереди всех всегда – на прокосе. Сноха, Геннадия жена, всё пыталась за ним поспеть. Отставала, жаловалась: «У отца сноровка, у Генки – сила, а как я за ними?» Вот-вот, а мы даже и не рвались угнаться за ним, всё равно отстанем».

В семейном архиве Нефёдовых хранится справка: «В документах архивного фонда Голышмановского райисполкома в списках награждённых по Голышмановскому району значится Максим Ефимович Нефёдов — рядовой колхозник колхоза «Новая деревня». Ему 29 марта 1947 года вручена медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Доблестно Максим Ефимович всю жизнь трудился. Рядовой колхозник. После войны довелось председателем работать, бригадиром, животноводом.

Прасковья Николаевна рано ушла из жизни, 57 лет только исполнилось. Ему тогда уже семьдесят было. Другой бы растерялся, руки опустил, стал доживать свой век. Дети к тому времени все своими семьями обзавелись, звали отца к себе. Но Максим Ефимович продолжал жить своим двором, держал хозяйство. Доил сам корову до 86 лет. Ещё и заготовок наделает — грибов насолит, варенья наварит. К выходным, когда дочери и сыновья соберутся картошку копать, у него уж половина урожая в подполе хранится, а огород 50 соток. Он и сейчас землю в десятинах меряет, килограммы картофеля переводит в пуды.

Зрение постепенно совсем потерял, и только тогда перебрался к дочери Нине в Усть-Ламенку. Она об отце в свои шестьдесят лет рассказывает с особым благоговением и уважением, присущим благодарным детям. Оценка отца даже в этом возрасте для неё великая награда.

– Я до сих пор, чтобы предпринять что-то, советуюсь с отцом. Сейчас бы и от коровы отказалась — а что папа скажет? Осудит, конечно. Он всегда интересуется, что происходит в деревне. Его люди уважают. Человек он искренний, честный. Односельчане часто справляются о здоровье отца. В нашей родной деревне тот клочок земли, который разрабатывали наши предки, до сих пор называют «нефёдов клин».

Самая большая его печаль — об утраченном зрении. «Работать не могу», – говорит с грустью. Но и в свои сто лет он самостоятельно передвигается по дому, утром, как правило — к умывальнику, чтобы смыть остатки сна. Дочь тут же чистое полотенце подаст. Потом — завтракать, так было всегда. Секрет его долголетия подсказали Нина и Галина. Он провёл свою жизнь в великом трудолюбии. Но этого мало. Ведь, бездумно работая целый день, можно и надорваться. Максим Ефимович всё делал размеренно, но с удивительной лёгкостью в движениях. Мама иногда в сердцах скажет: «Ох, Максим, не заторопишься, так и до ста лет доживёшь». Как в воду смотрела! Он в войну курил, а потом бросил, выпивал только по праздникам за общим столом, понемногу — для настроения. Галина Максимовна считает, что главный секрет долголетия отца — в правильном питании. Время завтрака, обеда и ужина в семье не менялось ни при каких обстоятельствах. Все собирались в определённое время. Отец кушал не торопясь, подолгу, молча. Так же, как в семье его отца — без баловства. Обычная деревенская пища на столе — борщ из русской печи, картошка, овощи, мясо. «На то и час на обед даётся», – учил он детей. После обеда — несколько драгоценных минут для сна и отдыха. Их хватало, чтобы восстановить силы и снова взяться за работу.

В канун юбилея вся родня готовилась к празднику. Внуков у Максима Ефимовича — тринадцать, семнадцать правнуков. А родни — почти половина деревни, сестре двоюродной, бабе Тасе, тоже давно уже за девяносто лет перевалило. Гордятся родственники долгожителями. На роду написано как жить, а сколько прожить — это уже награда свыше. Максим Ефимович встречает сотую осень своей жизни в окружении любимых и любящих людей. В любом возрасте великое счастье — когда живы родители.

Любовь АЛЕКСЕЕВА

Фото Екатерины КАДОЧНИКОВОЙ