Алексей Гуськов: «А без мечты ничего не получится!»

В минувшие выходные в Тюмени побывал народный артист России, лауреат Государственной премии в области литературы и искусства Алексей Гуськов, человек столь неординарный, сколь и талантливый – за словом в карман не полезет, при этом обаяет так, что голова закружится.

В Западную Сибирь Алексей Геннадьевич привез новую картину «Вечная жизнь Александра Христофорова», автором идеи которой является. Более того, сыграл в ней главного персонажа. А также спродюсировал «кинопродукт», то есть вывел его на большой отечественный экран. Гуськов, знающий наизусть всего «Евгения Онегина» (в театре имени Вахтангова, где служит, он играет в одноименном спектакле), может по щелчку пальцев собрать огромный зал на творческий вечер – и читать, читать, читать. А тут – фильм, тестовый показ в регионе. Но и он вызвал интерес тюменцев, а еще прежде – екатеринбуржцев, жителей всего Дальнего Востока. 

Картина, снимавшаяся на южном берегу Крыма при участии Игоря Угольникова, Оксаны Фандеры, Лидии Вележевой, Романа Курцына, Станислава Любшина, Сергея Бурунова – это то, что продлит россиянам такое короткое лето, это та самая волшебная пилюля от октябрьской хандры, потому что – про любовь, ее поиск и обретение. А что еще нас может волновать сильнее?!

После презентации «Вечной жизни» Алексей Гуськов встретился с тюменскими журналистами. Кстати, это один из немногих актеров, который уважает наш труд и обстоятельно отвечает на все вопросы. 

– Алексей Геннадьевич, как долго вы работали над сценарием? 

– Десять лет назад в Интернете стало модным проводить опросы. Например, такие: что бы вы сделали в первую очередь, если б узнали, что вам осталось жить две недели? Самое удивительное, ответы типа «полететь на Луну», «побывать в Антарктиде», «заработать много денег», «поменять машину», «улучшить бытовые условия» – все они оказались на последних позициях, а на первых – «про любовь». Получается: самое главное человеческое желание – быть любимым и любить самому.

Я «запнулся» за эту идею, оформил ее на страничку, и вот она жила, жила во мне. Потом появился соавтор (ведь придумать-то просто, а развить, не потерять по ходу дела – очень трудно), и мы расписали все уже страничек на 35 – выходила короткометражная картина, но туговато-серьезная. Дальше сходил на передачу к Урганту, а у него там редактура – дай боже! Есть, в частности, два перца Павел Виноградов и Вячеслав Омутов, они как-то уже помогали для одной моей картины править диалоги, и так блестяще это сделали, что запомнились.

В общем, ребята подарили герою Шуре Христофорову сны, придумали парк развлечений, где он работает. А потом я встретился с Женей Шелякиным, режиссером с ироничной интонацией, умеющим сочетать истории «от плинтуса» со сказками. Женя в свою очередь нашел еще одного соавтора Павла Усачева. И вот такой компанией мы дописали сценарий.
В конце фильма есть строка-посвящение. «Вечную жизнь» команда адресовала Бахтиеру Худойназарову, очень большому российскому кинематографисту, к сожалению, рано ушедшему. Помните фильм «Лунный папа»? Его! Это он Чулпан Хаматову как актрису произвел на свет. Бахтиер был романтиком: море (не мог без моря), кудрявая женщина на фоне волн... Так все и родилось. 

– В вашем герое есть что-то от героя Венедикта Ерофеева «Москва – Петушки». Может, показалось?

– Первым мне об этом сказал Иван Демидов, телеведущий. А потом про «солнечного раздолбая» после тестового показа в Хабаровске я прочел в комментариях. Одна женщина написала: как же хочется пронестись с вашим Шуриком по берегу моря! Мы все стремимся к легкости, необязательности, а ночью в тишине едим таблеточки, думаем о жизни...

– А что от вас в Шуре Христофорове?

– Ну что: тело, лицо, психофизика и так далее... Очень много моих мыслей по поводу того, где, как и зачем мы живем. Отчего мы ночью отрезаем тонкий пластик плавленого сырка, стопку опрокидываем, и все, что накопилось за день, – туда, в Сеть? Клац – и опубликовали! Отчего у нас такое количество обид? Много думаю о том, во что превращается наш мир. Ведь и парк развлечений в фильме неслучаен: детей сейчас воспитывают на лозунгах «надо добиться», «надо победить», «надо что-то обязательно сделать».

А надо ли? И вот мой Шурик каждое утро «надевает» на себя другого человека – легионера.

На тестовых просмотрах порадовало, что молодой части зрительской аудитории понравились взаимоотношения моего героя и героини Оксаны Фандеры – когда она его бесконечно лупит, а он терпит. Система координат строится на терпении и понимании. Ведь мужчина по определению должен быть выносливей!  

– Как у вас получилось стать продюсером?

– Да я давно этим занимаюсь. А начал, когда все русское кино погибало. В начале 90-х годов в стране вышло всего пять фильмов. Мы тогда с товарищем купили факс, заказали книгу «Кино как бизнес», прочитали ее, поняли, что сначала надо написать краткий синопсис фильма, перевести его на все языки мира и всем разослать. Только четыре дня на пару с ним нажимали кнопку факса. Целых четыре дня! Вы только представьте! Самое смешное: получили три ответа, а картину сделали совместно с Германией. Руководил студией в 124 штатных сотрудника – делали первый мультсериал «Незнайка на Луне». Дальше – «Граница. Таежный роман» совместно с Александром Миттой. Вывели тогда группу актеров, которые лет на десять точно определили лицо отечественного телеформата.

Не все мои продюсерские проекты успешны. На ТВ проще. А в большом кино ты ходишь по топкому болоту и не понимаешь, получился фильм или нет. Осознать это можно отнюдь не на гламурной премьере в Мос-кве или Питере, а только на показах в регионах.

Так активно езжу сейчас по стране с «Вечной жизнью» затем, чтобы увидеть, кто сидит в зрительном зале. По субъектам «картинка» очень разнится: на Дальнем Востоке – одно, в Сибири – другое. Слежу, вспоминаю, что в 90-е в кинотеатрах были одни кроссовки. Отмечу, что «культура смотрения» теперь есть. Любой рынок, в том числе киношный, должен иметь мораль и этику, в противном случае он превращается в зону.

– Раньше наше кино грузило, сейчас оно более легкое. Режиссерам надоело снимать грусть?

– В какой-то момент Россия стала страной, победившей артхаус (единственным выходом для режиссеров авторского кино стали поездки на заграничные фестивали). Зритель просто наелся всего серьезного, «тугого», так скажем. 

И вот строятся большие кинотеатры, киноиндустрию поддерживает телевидение, появляется прокат, вырастает поколение индустриальных режиссеров, операторов, сценаристов, продюсеров, умеющих работать с большим визуалом. Уже два года назад мы наблюдали такую динамику: кровным рублем российский зритель стал голосовать за отечественное, а не американское кино. Это обычная статистика – никто никакие рычаги не запускал. Человек просто хочет купить билет, прийти, сесть, забыть о кухнях-пеленках и отключиться, визуально отключиться.

Мы, имею в виду российскую киноотрасль, реально научились делать фильмы качественные, по всем законам восприятия. И я хочу снимать только такое. Артмейнстримом называется. Человек сверхобразованный, начитанный отыщет какие-то смыслы, а человек обычный, непритязательный просто посмотрит забавную историю.

И на здоровье! Кстати, на следующий год в это же время буду выпускать новую картину. 

– Фильмография у вас достаточно серьезная. Какую работу в кино вы больше любите и вспоминаете с упоением?

– Французский большеформатный фильм «Концерт» и итальянский телевизионный «Он святой, он человек». В обеих этих работах режиссеры поставили задачи, которые боялся не осилить. Разве мог подумать, что смогу дирижировать оркестром из 55 музыкантов? Но Раду Михайляну, невозможный перфекционист, настолько был заражен сам и заразил меня, что у нас получилось!

А еще – половина ленты ведь на французском. А мне, извините, когда приступал к ней, уже за 50 лет было. Никогда не учил французский, но таково было условие: говорить на языке, пусть и с русским акцентом.

Во второй работе только грим занимал больше четырех часов – играл-то я Иоанна Павла II. Времени, чтоб настроиться, уходило тоже порядочно – все-таки в мире два с половиной миллиона католиков, и картина готовилась специально к канонизации.

Через полгода после премь-еры был в Италии, ехал на такси. Водитель всю дорогу поворачивал голову, улыбался. А когда прибыли на место, попросил фото для своей мамы – узнал. 

В корочках у меня написано что? Актер драматического театра и кино. Я должен качественно исполнять свою работу. А дальше начинаются чудеса. Фильм «Вечная жизнь Александра Христофорова» – тоже чудо. Это тот ребеночек, который уже встал на ножки и потихоньку пошел. Да, еще с вихром, где-то прихрамывает, но он самый-самый дорогой!