Рядовой, дошедший до Берлина

Елена Соскина, ученица Абатской СОШ № 2, подготовила творческую работу на
тему «Моя семья в Великой Отечественной войне». В ней она рассказывает о своём прадедушке, который родился и вырос в д. Чумашкиной, воевал, дошёл до Берлина, вернулся домой живым и здоровым. На основе творческой работы Лены и
материалов, предоставленных семьёй Соскиных, была подготовлена эта статья.

Василий Григорьевич Травников, Первый Белорусский фронт, 5-я ударная армия, 899-й полк в составе 47-й дивизии.

"На Одере, на Одере промокли мы до одури, и всё-таки на Одере закончили войну…" - эти строчки как будто про него, Василия Григорьевича Травникова, который именно на Одере попал в такой переплёт, что сам не понимает, как вышел из него живым.

Ему, связисту, ранней весной 45-го года пришлось обеспечивать связь с плацдармом на левом берегу этой реки. Лёд ещё не сошёл, хотя и был основательно разбит разрывами вражеских снарядов и бомб, поверху стояла вода, Одер переходили по колено в ледяной воде.

- Вот тут за мной и устроил охоту фашистский самолёт, - вспоминает ветеран. - Но и на этот раз смерть обошла стороной. Сколько раз попадал под артобстрелы и бомбёжки, но только однажды получил лёгкое ранение - осколок пролетел между пальцами левой руки и задел мизинец. Это случилось осенью 1944 года, когда мы, новобранцы, только ещё приближались к фронту, на станции Пилява в Польше.

Станцию разбомбили тогда основательно. На моих глазах бомба попала в угол госпиталя, погибло много раненых, да и здоровых бойцов стоящих на станции эшелонов. Когда я нашёл своих, то меня, оказывается, уже занесли в списки погибших. Потрепал нас противник крепко. Тогда я был пехотинцем. Но потребовались связисты, которых много погибло тогда под бомбами. Так я и сменил военную профессию…

Действительно, связистов погибло в войну немало - без связи войска, считайте, глухи и слепы. А попробуйте протянуть кабель под непрерывным обстрелом, на виду вражеских войск, да ещё и устранять постоянные обрывы…

Тогда, на Одере, красноармейцу Травникову продырявило в нескольких местах шинель и пробило осколком каску, которая была привязана сзади на спине. Ну и промок, действительно, до основания. За обеспечение бесперебойной связи при форсировании Одера, за то, что выполнил боевое задание в одиночку - напарника ранило и его отправили в тыл - Василий Григорьевич и получил свою первую и самую, по его словам, дорогую военную награду - медаль "За отвагу".

Вот так вспоминает ветеран один день войны: "…Наступил новый день. Мы заняли портовый посёлок на реке Одер под названием Грос-Ноедорф. Заняли "с ходу", было такое выражение на фронте, и вроде с минимальными потерями. Находились всего в 60 км от Берлина. Не знаю, не мне, рядовому, судить, как так получилось. Противник, видимо, не ожидал нас в этом месте или просто не успел сосредоточить свои силы. Но и наши, похоже, успокоились, что противник бежит, и не приготовились к обороне занятого плацдарма.

Почти одновременно начался артобстрел со стороны немцев. Пошли танки, поднялись самолёты - и снова бомбят и поливают нас огнём из пулемётов. Наша пехота, можно сказать, отступила за стены домов, так как не успела за короткое время окопаться, да и земля была ещё мёрзлая.

Вот с этого и начались новые бои, а точнее, первый день обороны, или вернее, удержания плацдарма. Мне с заданием нужно было перебраться через Одер, я ведь связист. И вот сейчас, 60 лет спустя, вспоминаю, в каких только ситуациях пришлось побывать - критических, и не совсем, а иногда маловероятных! Но на войне, как на войне, всякое бывает.

А было так: я бегу в этих чёртовых сапогах с заклёпками на подошвах, как на коньках, часто падаю, встаю и бегу снова. Но что это? Один самолёт разворачивается в мою сторону и на бреющем полёте мчится прямо на меня. Я упал в воду и тут же слышу пулемётное "та-та-та". Вокруг меня с шипением шлёпаются в воду пули. О, счастье, я жив! Вскакиваю, бегу снова. Лётчик, убедившись, что не убил меня, или посчитав за другого бегущего, снова разворачивается в мою сторону. Ну, думаю, теперь-то не промахнётся. Размышлять некогда. Выставляю свой карабин, приготовился к стрельбе с колена.

Самолёт стремительно надвигается на меня. Лихорадочно бьётся сердце, кажется, готово выскочить из груди. Смотрю в глаза смерти, вижу за стеклом фюзеляжа обросшего щетиной фашиста-лётчика. Бабахнул карабин. Это был расстрел, так как я не слышал в этот раз ни гула самолёта, ни "та-та-та" автомата, ни шипения пуль. Видимо, я какое-то время был в шоке или без сознания.

Очнулся: лежу на боку в воде - и о, радость! - снова жив и даже невредим. Уже потом я размышлял, что и как там получилось, - наверное, не пришла пора погибнуть. Может, кончились у лётчика патроны, может, помог выстрел из карабина, да и лётчик был, видимо, какой-то старикашка из последнего резерва. Встаю и бегу дальше. Почти у самого берега путь преградила не то канава, не то воронка от бомбы, заполненная водой.

Стараюсь прыгнуть через неё, но, увы, весь мокрый, скованный одеждой, вымотанный расстрелом, бухаюсь по горло в ледяную воду. С большим трудом вылезаю из ямы. Подбегают солдаты, спрашивают: "Ты ранен?" "Нет",- отвечаю. Ну и ну! Солдаты удивлены, так как видели всё происходящее. Меня колотит от холода и всего пережитого. Пришлось долго двигаться, чтобы хоть немного стекла вода с одежды, и она чуть-чуть обсохла. При таких ситуациях костёр, чтобы согреться, разжечь было нельзя…

Ещё одна награда украсила грудь В. Травникова в победном мае 1945 года - медаль "За взятие Берлина". Рядовой Травников, воевавший на Первом Белорусском фронте, которым командовал Маршал Жуков, в состав которого входила 5 Ударная армия под началом генерал-полковника Берзарина (он был первым военным комендантом поверженного Берлина и погиб вскоре после окончания войны в мотоциклетной аварии), дошёл пешком до самого Рейхстага. А перед этим была польская Висла.

Наши войска с ходу, по всем военным правилам - устройством ложных плацдармов, предварительными артобстрелами - форсировали эту водную преграду и, пройдя с кровопролитными боями за 14 дней около 560 километров, вышли к Одеру в 60 километрах от Берлина. Тылы отстали, авиация наша тоже не могла обеспечить прикрытие, вот фашистские стервятники и обрушили на наши войска свои бомбовые удары. Выжить бойцам под теми же бомбами порой помогала смекалка.

- Никто нас специально не учил, - говорит Василий Григорьевич, - но при авианалетах или артобстреле мы уже по свисту падающей бомбы или снаряда моментально ориентировались, как от них увернуться, куда бежать - вперёд или назад. Или старались побыстрее найти и заскочить в воронку от прежнего разрыва, помня правило, что снаряд дважды в одно место не попадает. Да и зачастую мне просто везло. Помню, однажды я покинул землянку, а через некоторое время туда попал прямой наводкой снаряд.

В жизни, считает ветеран, ему везло не однажды. И не только на фронте, но и до войны. Повезло, что в младенчестве и потом, в молодые годы, не умер от болезней и голода, не замёрз в пути.

Родился он в многодетной семье в д. Чумашкиной. У матери с отцом было шестеро детей, да ещё шестеро умерли малолетними. Умерла и сестра-двойняшка Василия. Родился он в 1924 году и получил имя в честь деда, а больше по церковному календарю (появился на свет в апреле на день Василия-капельника). Через год родился ещё один брат и снова получил такое же имя - Василий (видимо родители считали это имя счастливым).

Семья деда, Василия Антоновича (в ней было шесть сыновей и дочь), была дружной и работящей. Потому и жила справно, имела коров, лошадей, всё прочее имущество. Земли в Сибири хватало, только не ленись, работай. Но мать Василия рано умерла. А когда началась коллективизация, Травниковых едва не раскулачили. Пришлось деду и его сыновьям идти на отхожий промысел.

Вернулись домой, а там всё имущество и живность было конфисковано, хозяйство сбито. Земля есть, но чем её обрабатывать, тяпками? Вот и впали в нищету. Василий хотел учиться и знания ему давались легко, но окончить ему удалось только четыре класса. Надо было кормиться как-то. Так и пошёл малолетним в совхоз, пас быков, работал скотником на ферме.

Когда война началась, ему было 17 лет. Получил повестку из военкомата. Но комиссия предоставила ему годовую отсрочку: был худеньким, слабым на вид (хотя на самом деле и выносливым). Сказалось голодное деревенское детство, да и работа на производстве тоже была не сахар. 12 декабря 1943 года срок отсрочки закончился, а ему вызов не пришёл. Сам поехал в райцентр в военкомат. Так и попал по сути дела добровольцем в армию. Когда пешком направился искать сборный пункт, то едва не замёрз по дороге.

На сборном пункте, пока разбирались, трое суток сидел голодным. Так и началась служба. Потом были Еланские, Бершетьские воинские лагеря, батальон выздоравливающих в Челябинске. И только осенью 1944 года забросили ближе к фронту, под город Брест. Опять маневры и учения. Иногда за сутки при полной выкладке и оружии пехоте, куда попал Травников, приходилось совершать маршброски по 60 километров. А боевое крещение получил в Польше.

Дойдя до Берлина, Василий Григорьевич Травников ещё два года служил в армии - обеспечивал связь между заставами на одном из островов Балтийского моря. После демобилизации в марте 1947 года приехал в Свердловскую область (отец погиб в трудармии, младший брат Василий пропал без вести на фронте), работал там на торфопредприятии.

К зиме вся армейская одежда и обувь (другого не было) износилась. Поехал домой. Там земляк (после ранения на фронте попавший в трудармию и работавший на заводе "Урал") поведал, что в городе Боровске есть хороший завод, нужны рабочие. Вот Василий Григорьевич и поехал с другом в конце 1949 года в Соликамск. Вначале поставили их дрова пилить, а потом направили на основное производство в цех № 6, где он и проработал до выхода на пенсию в июне 1974 года.

Женился Василий Григорьевич по деревенским меркам поздно - в 29 лет. Приехал домой из Соликамска в отпуск и познакомился в деревне с красивой бойкой девушкой Раисой. Была она на восемь лет моложе, но семью создали крепкую. Вырастили дочь, имеют внука. В декабре прошлого года супруги Травниковы отметили золотую свадьбу. Раиса Николаевна тоже работала вначале и перед выходом на пенсию на заводе.

Василий Григорьевич нисколько не жалеет, что судьба забросила его в Соликамск, хотя работа на заводе "Урал" была очень напряжённая, ответственная, производство было очень вредное. Как аппаратчик нитроузла он достиг наивысшего разряда. В цехе № 6, сразу после окончания института, мастером работал А.И. Пашков, будущий директор завода.

Анатолий Иванович тепло отзывается о Василии Григорьевиче, как об отличном специалисте своего дела. Об этом красноречиво говорят и награды, которым Травников отмечен за труд - медаль "За трудовое отличие" и орден Трудового Красного Знамени, которым был удостоен в мае 1971 года. Общий заводской стаж у него 24,5 года. В настоящее время супруги Травниковы живут в Омске.

- Мне пришлось много пережить, жизнь порой ломала и коверкала, - говорит ветеран. - Но трудности, я считаю, только закалили меня. Я удивляюсь, что удалось прожить до 80 лет. Обидно за многих фронтовиков, которые ушли из жизни много раньше, не дожив даже до 70 лет.

Да, у каждого фронтовика своя судьба. И пусть те, кто прошёл свои фронтовые дороги, остался живым и здоровым, живут долгие годы. Вас, бойцов Второй мировой, осталась горстка. Тем и ценнее с годами ваш подвиг, павшие и живые!

К печати подготовила Юлия Леонтьева

Фото из семейного архива