Подняли останки погибших партизан

За три с лишним десятилетия неутомимой работы отряд «Югра» поднял на местах боёв останки 4 031 советского бойца, нашёл 335 солдатских медальонов и 18 именных вещей, по которым установлены имена 177 воинов Красной Армии. Сегодня предлагаем вашему вниманию не совсем обычную историю из рассказанных руководителем «Югры» Татьяной Ивановной Кухаренко. На этот раз их поиск связан был не с кадровыми военными, сражавшимися в районе Ржева, но с людьми гражданскими, вставшими на защиту Родины и погибшими от пуль фашистских оккупантов.

- В 2019 году у деревни Бахмутово Ржевского района мы подняли останки партизана Алексея Кузьмича Дубренского. Перед войной у него умерла жена. Жил с дочерью Валентиной. Шел 1941-й год. «Я не знаю, - вспоминала дочь, - почему отца не призвали на фронт. Может, потому что я, ребенок, одна у него была, без матери росла. Может, он был оставлен для подпольной работы в немецком тылу. Я этого не знала, но смутно помню, как однажды зашла в сарайку, где увидела - папа перебирает проводки какого-то устройства. Он тут же строго наказал: «Ты про это никому не рассказывай». А еще в памяти осталось, что отец ходил в пиджаке, на котором какой-то значок, и в сапогах. Сапоги у него были ручной работы - черные, высокие.

1941 год, конец ноября. По оккупированному фашистами Бахмутово бежит парнишка, кричит: «Дядю Лёшу Дубренского и еще мужика одного немцы расстреляли!» Люди кинулись на край деревни. Прибегают, а там на межполосице лежат двое лицами вниз. Валюшку какая-то женщина в живот себе уткнула, чтоб не смотрела. Мужчины перевернули убитых на спины. Один заключил: «Разрывными стреляли, лица разбиты. Вот этот Лёшка Дубренский, Валькин отец, а второй, кажись, учитель, я его однажды видел на подводе». Учитель из какой-то деревни, фамилии никто не знает - просто Учитель. Деревенские подозревали, кто партизан немцам сдал, но предатель исчез из деревни.

В самой Бахмутово кладбища не было, хоронить своих покойников возили на погост в километрах десяти от деревни. Старики решили: погрузим на сани, доставим туда. Вдруг подъезжает мотоцикл с коляской, из которой вылез немец-офицер. Все перепугались, а он: «Собака партизан. Копать здесь». Ему пытались сказать: позвольте увезти, на кладбище похороним. А он свое: «Собака!..» и стоял, пока они не отрыли неглубокую могилу, в которой и захоронили партизан. Крест или еще какой-либо памятный знак под недобрым взглядом немца не поставишь, холмик сделать он тоже запретил, единственное - прямо на земле выложили крест дерна.

Потом страшные детские воспоминания. Началось наступление наших войск: бомбежки, артобстрелы с двух сторон. Прятались в землянках. Освобождение. Ее эвакуировали в Удмуртию, в Сарапул. Там полуголодная, плохо одетая училась в школе.

У отца брат был, который жил в Москве, ушел на фронт и погиб. После войны у бездетной вдовы фронтовика нехорошие люди попытались отобрать ее московскую квартиру: не положена, мол, тебе, одинокой, такая просторная жилплощадь. Вдова вспомнила о своей племяннице, разыскала, написала, позвала жить к себе. А девочка меж тем у себя в Сарапуле поступила в педучилище. Приехав в Москву, учебу продолжила, затем окончила институт. Она женщина, во всем похожая на своего отца. По воспоминаниям деревенских, был он человеком сильным, волевым и веселым, уважали его все. И она такая же - подтянутая и настойчивая, чувствуется в ней командирская жилка. Большую часть жизни проработала в министерстве образования. Причем одно время курировала школьные музеи, отсюда и общий с Т.И. Кухаренко интерес. Рассказывает: «Когда жизнь в Москве понемногу улеглась, поехала в родную деревеньку отыскать могилу отца. Пошла со стариками на поиски места захоронения. Походили, походили: вроде, вот это. Насыпали холмик, со временем поставили оградку». Потом она искала сведений об отце по советским и партийным архивам - нет ничего. Писала в Министерство обороны. Оттуда: мы партизанами не занимаемся. Она к ним с просьбой перезахоронить останки. На это ей ответили: мол, нет его в списках погибших, значит, перезахоранивать некого.

Валентина Алексеевна, конечно, отчаялась, ведь ей уже за восемьдесят. Приехала в администрацию Ржева, там знают о расстрелянных в Бахмутово партизанах. «Пожалуйста, пока я еще при памяти, пока хожу, перезахороните отца на мемориале».

И вновь рассказывает Татьяна Ивановна Кухаренко. «Мы с ребятами в это время там работали, к нам обратились из местной администрации: «Помогите поднять останки. После эксгумации перезахороним партизан». Вместе с нами приехала на место раскопок Валентина Алексеевна. Представьте, каково копать, когда дочь этого человека тут рядом сидит. Убираем оградку, убираем холмик. А тут уже всё заросло: кусты, деревья. Действительно, пройдет время и никто не вспомнит ни о месте, ни о людях, захороненных здесь. Мы это всё убираем, копаем, а останков нет. Она встала, ходит, вся такая расстроенная: неужели молилась на пустое место, неужели нет здесь отца. Я говорю: «Не переживайте Вы так. После войны столько лет прошло, могли ошибиться на метр-другой».

Стали продвигаться вперед, разгребли еще квадрат и… сразу же нашли! Оказывается, оградка была и холмик, но оба убитых за оградкой лежали. Раскопали кости, череп тонкий… остатки одежды гражданской. Она говорит, это учитель - отец постарше был. Раскопали второго. Ребятишки мои всё аккуратно подняли, на баннере выложили, чистят, фотографируют, складывают. Она рядышком. Расчищают раскоп дальше и вдруг - сапоги. Сохранились - черные, до колена, те самые! Вижу, заволновалась, слезы потекли: это отец! Позже сказала мне: «Татьяна Ивановна, я читала и слышала о поисковиках. Но, посмотрев, с какой самоотдачей и любовью работают Ваши, как аккуратно, бережно и трепетно относятся к останкам павших, поняла, какие молодцы! Можно я ребят к себе в Москву заберу?» «Нет, - смеюсь, - мне они, дорогая Валентина Алексеевна, тоже нужны». «Всё равно, - говорит, - приезжайте ко мне в гости, всегда с радостью приму».

Минувшим летом мы должны были участвовать в перезахоронении партизан. Намечалось встретиться с Валентиной Алексеевной еще. Но, к сожалению, не случилось из-за пандемии. И осталась загадка: кто же был второй партизан, которого звали Учитель? Было же у него имя, была фамилия. Но, я уверена, рано или поздно приоткроем завесу и над этой тайной».

Фото из архива отряда «Югра»