ОН ЛЮБИЛ ЖИЗНЬ

I. Деревня – его родина

  Представителям старшего поколения викуловчан хорошо знакомо имя Николая Георгиевича Зырянова: фронтовика, учителя, коммуниста, краеведа, активного селькора, прекрасного человека и семьянина. В эти дни ему бы исполнилось 100 лет. Ну, а для тех, кому личность нашего земляка мало о чём говорит, коротко излагаем его биографию.

  «Родился 21 мая 1921 года в деревне Долгушино Викуловского района в семье крестьянина – маломочного середняка, -- так пишет Николай Георгиевич в своей автобиографии, датированной 3 маем 1947 года, дошедшей до нас вместе с некоторыми другими архивными документами Зырянова. – Отец мой и родители отца жили в бедности, мать до 23-х лет батрачила. Только после брака отцу и матери удалось подняться до положения маломочных середняков.

  В 1930 году начал учиться, и в 1939 году закончил 8 классов Викуловской средней школы. В этом же 1939г. я поступил работать учителем Александровской начальной школы, одновременно обучался на 3 курсе Ишимского педучилища (заочное отделение).

  В 1940 году меня призвали в ряды РККА, где я находился до февраля 1946 года. С 15 февраля 1946 года работаю учителем нач. классов Поддубровинской семилетней школы.

  Имею правительственную награду – медаль «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-45г.г.»; беспартийный, не судим и не судился».

  После 1947 года Н.Зырянов работал заведующим Чуртанской средней школы, учителем, директором, завучем – Поддубровинской, из коллектива которой и ушел на заслуженный отдых в 1981 году. Будучи на пенсии, возглавлял Поддубровинский музей, созданный по его инициативе и его руками, который в марте 1985 года был зарегистрирован как «Краеведческий музей колхоза им. Ленина», а в мае 2005 года ему присвоено имя Н.Г.Зырянова.

  Грамотный, эрудированный человек (заочно, в 1950 году, закончил Ишимский учительский институт, следом – Ишимский педагогический (литфак) им. П.Ершова) он был лектором районного общества «Знание», одним из лучших пропагандистов не только в Викуловском районе, но и в Тюменской области. Но особой привязанностью, приоритетом всех его дел являлось краеведение. Сколько экспонатов, сопутствующих, раскрывающих историю наших деревень, нашего района было добыто его кропотливым трудом! Сколько очерков, статей по этой теме написано и опубликовано в районных, областных, центральных СМИ в свое время! А сколько у Зырянова было добрых, интересных задумок, когда он находился на посту директора районного краеведческого музея им. А.В.Давыдова! Некоторые из них он успешно разрешил, а некоторые так и остались в планах и мечтах Николая Георгиевича: 9 февраля 1994 года его не стало – не выдержало подорванное войной здоровье.

  Вот, пожалуй, и всё, что можно вкратце изложить об этом человеке, обрисовать его в общих чертах. А более подробные детали, факты его жизненного пути, большинство которых ещё никогда не освещались, ещё впереди.

II. Камень на сердце

  На фронт Н.Зырянов был призван в первый день войны с гитлеровцами из полковой школы, которая дислоцировалась в Подмосковье. Уже в июле – первое окружение, потом – второе, третье. Четвёртый «котёл» -- под Костюковичами. Тяжело контуженный сибиряк попал в плен. Случилось это 28 августа 1941 года, а 2 сентября Николаю, вместе с пятью бойцами удалось бежать. Но свобода оказалась недолгой: 5 сентября в окрестностях небольшого городка Верхний Тополь красноармейцы попали в облаву. Избитых до полусмерти беглецов бросили в барак временного лагеря для военнопленных. Затем начались ужасы лагерного бытия: март 1942 – Клинцы, сентябрь 1943 – Лида (Польша), февраль 1944 – Б.Латовск, март – 1944 – Легинск, апрель 1944 – Молодечно, июль 1944 года – Вильно, Каунас, Шаули, Тельзит – этапом в Германию. В апреле 1945 года в местечке Адем-Шлаг, близ Ингольштадта, пленные подняли восстание, разоружили охрану и почти трое суток держали оборону до подхода на помощь американских войск, которые и принесли узникам освобождение. За воротами неволи их встретила Победа!

  Но не сразу Зырянов демобилизовался. После передачи американцами концлагеря представителям Советской Армии, последние начали тотальную проверку заключённых, так называемую, фильтрацию. Грамотного Николая Зырянова определили делопроизводителем в статистический отдел штаба части НКВД, занимающейся этим скрупулезным делом. Естественно, после того, как сам подвергся многочисленным допросам следователей наркомата на предмет попадания в плен.

  «…Никогда не думал, что допросы так могут унижать человека, -- пишет в одном из писем из Австрии Николай своему старшему брату Ивану. – В каждом вопросе – подвох, полнейшее недоверие ответам, даже – обоснованным, цинизм, наплевательство и равнодушие к судьбе любого из допрашиваемых. Страшно, Ваня. Чувствуешь себя ничтожеством, готовым быть раздавленным в любую минуту…».

  …Служба шла своим чередом. Несмотря ни на что, каждый день был наполнен радостью, радостью победы. Пылала в сердце надежда на скорую демобилизацию и долгожданную встречу с родными и близкими людьми, земляками. Об этом Николай упоминает в каждом своём письме на родину.

  «Дорогая мамаша Клавдия Афанасьевна. Сообщаю, что я жив и совершенно здоров, чего и вам желаю. Считаю большим счастьем, что спустя четыре года вновь могу написать вам письмецо! Скоро, совсем скоро, произойдет наше свидание… 18.05.1945г. Австрия».

  «Дорогие мои родственники! Всем большой поклон! Сообщая, что 21 числа отметил свой день рождения – 24 года. Думаю, что следующий, юбилейный, будем встречать в семейном кругу… 25.05.1945г. Австрия».

  «Дорогая мамаша Клавдия Афанасьевна! С большой радостью сообщаю вам, что получил от вас весточку! Как я её ждал, что сто раз перечитывал! Очень рад, что у вас всё хорошо. Даже прослезился… Дорогая мамаша, берегите себя, не утруждайтесь на работе, ведь рубить дрова – мужское дело, пусть Иван подсуетится… Скоро сенокос. Как там травостой? Так бы и помахал литовочкой! Приеду, всё будет… 15.06.1945г. Вена».

  Вернулся в Поддубровное Зырянов только в феврале 1946 года. Встреча с родными была неописуема!

  Началась мирная трудовая жизнь, но не совсем такая, какой представлял её себе вчерашний солдат. Виной всему – пребывание в плену, который постоянно напоминал о себе. Косые взгляды некоторых односельчан, даже коллег по работе, учителей… Первые годы после войны Николая Георгиевича, да и других мужиков, постигших его участи, не приглашали на праздники, массовые гуляния, общие собрания… Сторонились. А один из работников райвоенкомата, куда приглашали Зырянова для беседы каждые полгода, заявил ему в глаза: «Кто был в плену – нам не товарищ».

  Как можно было всё это вытерпеть, вынести!? Как дальше жить солдату, попавшему в передряги не по собственной воле, а в силу обстоятельств, после таких слов в свой адрес?

  «…Наверное, спасало только то, что я в душе не чувствовал вины в случившемся ни перед людьми, ни перед Родиной, -- делился в минуты откровения Николай Георгиевич. – Конечно, тяжело было, очень тяжело. Но как говорится, мир не без добра – большинство верило в нашу невинность, мы не изменяли присяге даже в самых страшных условиях».

  Очень переживал Зырянов в майский день 1950 года, когда ему первичная партийная организация отказала в приёме в партию. «Не достоин. Был в плену во время войны», -- вынес резолюцию на его заявлении секретарь ячейки. – А самого спросил: -- Ты, поди, и комсомольцем-то не был?

  Самолюбие Зырянова взыграло. Он отправился в райком комсомола и с помощью его аппаратчиков установил истину: «Зырянов Николай Георгиевич член В.Л.К.С.М. с 15.12.1937г., билет №12058, выдан Викуловсим райкомом В.Л.К.С.М.». С данной справкой он напросился на приём к первому секретарю Викуловского РК КПСС Чазову.

  -- Крепись, учитель, настанет и твой день, -- сказал тот, внимательно выслушав обратившегося…

  И Зырянов крепился, хотя многие бывшие узники лагерей, его товарищи по беде, не выдерживали подобных перегрузок. Надо сказать, что Николай Георгиевич в первые послевоенные годы вел активную переписку с друзьями-сокамерниками (так он выражался в шутку), и из писем узнавал, что их жизненное существование так же далеко не сахар. Лаптев Павел (г.Вычуга), Заборов Николай (Москва), Горшков Георгий (Томск), Шулятва Тихон (Красноярский край, с.Тассеево), Дубровский Михаил (Кемерово), Престинский Фёдор (Сталинградская область, г.Славянск)… Это не полный перечень имен и адресов, с кем он общался, их гораздо больше. Более откровенные письма Н.Зырянов слал Ивану Дерманты в с.Черлак Омской области, Николаю Сосновскому (п/п 39246 «л»), Михаилу Дегтярёву (Рязань), они отвечали ему тем же. Именно из писем товарищей он узнавал, что кто-то из сослуживцев-лагерников спился, пошел по преступному пути, кто-то осужден по политическим мотивам, а кое-кто наложил на себя руки – невмоготу стало жить.

III.Лучезарный 1951-й

  На всю оставшуюся жизнь запомнил Зырянов лето 1951 года, точнее – 4 июня. Именно тогда его вызвали в очередной раз в райвоенкомат для беседы, но не повесткой, как обычно, а через посыльного из сельсовета, чему он был немало удивлен. Именно здесь ему вручили медаль «За боевые заслуги», а человек в штатском, представившись сотрудником политотдела военкомата Тюменской области, пожимая руку, сказал тихо, но веско: «Спасибо Вам за всё». Николай Георгиевич словно родился заново…

   Вскоре сбылись и слова первого секретаря РК КПСС – Зырянов стал членом партии, и не просто партийным человеком, а её активным бойцом. Больше никто не грозил ему пальцем в спину, вороша прошлое, не плевал в след (и такое бывало), обвиняя в незаслуженных пороках, не поучал житью, не учил уму-разуму. Реабилитация сделала свое дело – миллионы бывших узников фашистских лагерей уравнялись в правах советских граждан, и что самое главное – взглянули на жизнь по-новому.

IV. В домашних тапочках…

  Публикаций о Н.Зырянове в районной печати было много. Откровенно говоря, он заслужил этого – и на военном, и на гражданском поприще. А вот каким он был в быту, в семье, в пору отдыха – история об этом умалчивает, во всяком разе, данная тема почти не затрагивалась. И сегодня, в юбилейные зыряновские дни, мы постараемся поправить эту оплошность, ведь знать о человеке всё не только интересно, но и полезно.

  Как уже говорилось выше, вернулся на малую родину Николай Зырянов студеным февралем 1946 года. После двух-трех дней гуляний, по русскому обычаю, мать, Клавдия Афанасьевна – она верховодила в семье, в приказном порядке посоветовала сыну: «Колька, жениться пора!» Когда тот, было, заартачился, прикрикнула: «Я тебе уж и невесту присмотрела. Женю!» И женила, в ближайшую пятницу, высватав пригожую, тихую и мягкую по характеру местную учительницу Фешу Быкову, почти ровесницу жениха. И зажили молодые, в мире и согласии. Дети пошли: Вера (к сожалению, умерла в начале мая нынешнего года), Нина, Лида, Зоя и Коля. Естественно, забот прибавилось с ребятней. Фекле Григорьевне пришлось оставить школу, посвятив себя воспитанию дочерей и сына, да ведению подворья, а оно у супругов, как и у большинства деревенских жителей, было немаленьким: корова с приплодом, поросята, овцы, куры, огород. Николай помогал жене во всём: воды принести с речки, во дворах навоз убрать, сена скоту дать, дров наколоть… Одним словом, вся мужская работа лежала на нем. Кроме того, занимался хозяин пчеловодством, а это, конечно, хлопотное дело, особенно в пору роения насекомых. Старался пасечник, в итоге – богатый урожай меда.

  С детства Николай Георгиевич любил рыбалку, приучил к ней и детей: часами просиживали девчонки в свободное время с удочками на берегах Чирыша, который протекал по всему Поддубровному. А когда подрос и сын, стали ездить оба Николая на близлежащие старички, расположенные в пойме реки Ишим, добывать карася да щук. И польза, и отдых.

  Ещё одно пристрастие Зырянова – дружба с прессой. Началась она давно, ещё в 1940 году, когда на страницах районки появились его первые заметки: «Проблемы малых школ», «Чем занять детей в каникулы» и другие. В последствие, из под его пера вышли многочисленные очерки о земляках-ветеранах войны и труда, простых рядовых колхозниках, коллегах-учителях и т.д. Его волновало всё: история родного края, сел и деревень, входящих в Поддубровинский сельсовет; влюбленный в сибирскую природу, он живо отражал её красоту, самобытность и оригинальность, призывая беречь и преумножать фауну и флору региона. А сколько у него было рассказов на деревенскую тему! Не счесть! А стихов, которые он  стеснялся выносить на показ.

  Неоднократно автор обращался в различные издательства с просьбой издать избранные отдельной брошюрой, но…

  Первый отказ он получил…7 декабря 1945 года от редакции ежедневной красноармейской газеты «За честь Родины».

  «Уважаемый товарищ! Ваши стихи прочитаны. К сожалению, напечатать их не можем, хотя имеется ряд мест удачных. Рекомендуем, по согласованию с командованием, лучшие стихи читать на вечерах самодеятельности.

  С товарищеским приветом: заведующий отделом культуры и быта лейтенант Сергеевич».

  Были попытки опубликования и в более позднее время, но и здесь сельского корреспондента ждало разочарование. Вот, что ответила на его просьбу редактор Средне-Уральского книжного издательства И.Шпильская (1982 год, февраль):

  «Уважаемый Николай Георгиевич!  Внимательно прочитали и проанализировали все ваши материалы. Чувствуется, что рассказы и очерки, лирические зарисовки и этюды, юморески и были проникнуты безграничной любовью к родному краю… Но все ваши публикации очень разноплановы, охватывают длительный по времени период и, самое главное, различны по жанрам. Поэтому никак не представляется возможным объединить их в единое целое, тем более в книжку…» Не обиделся на данное резюме общественный корреспондент, а просто перечеркнул данный вопрос, как он сам выразился, крест-накрест. Зачем нервы портить?

  Что бы ни делал Зырянов – дома или на работе, делал это всегда основательно, на совесть, любуясь потом результатами своего труда, или морщил нос на замеченные недостатки, приговаривая при этом любимую пословицу: «Семь раз отмерь, один раз отрежь», и исправлял ошибки.

  Бывало, вечером, после напряженного трудового дня, брал Зырянов в руки балалайку и…сгонял усталость, играл для души, вспоминая былое. Особенно эти «концерты» нравились внучатам Николая Георгиевича, которых у них с Феклой Григорьевной было больше десятка, -- приплясывали под «Барыню», хлопали в ладоши, смеялись, радуя стариков. …И проходила усталость, уступая место бесконечной мужской любви к жизни и её слагаемым.

  Никогда не ссорился с женой, всегда был с ней откровенен, делился и обговаривал все насущные вопросы – вместе их легче решать. Привечал и любил гостей – многочисленную родню, не отказывался от рюмочки за праздничным столом, выпивал одну, другую, на прощание – третью, не более, а потому никогда не знал, что такое похмелье. Был всегда бодрым, весёлым, любил пошутить в нужном месте и с нужными людьми и сам ценил юмор. Иногда даже не верилось, что этот человек перенес когда-то все ужасы военного лихолетья. Таким был Николай Георгиевич Зырянов.

V. Послесловие

  Быстро летит время. Меняются люди, меняются устои, законы, меняется мир. Так устроена жизнь человеческая, уготована судьба, каждому – своя. Вот и Николай Георгиевич отмечал бы сегодня свое 100-летие, вспоминая свой трудный, тяжкий, тернистый жизненный путь, сопряженный с массой человеческих ошибок, недопонимания ситуации, равнодушия и безразличия к себе подобным. И в то же время, без сомнения, радовался бы ей, жизни, которую, несмотря ни на что, любил и ценил, любил людей, любил своих детей, внуков и правнуков, продолжателей своей династии и своего дела – нести добро окружающим. И мы, его потомки, благодарны ему за эту суть, по праву гордимся его именем, которое не забудется никогда.