Сибирский кавказец

Одним из первых журналистов районной газеты «Слава труду», которую стали издавать под таким названием в 1971 году, был Владимир Андреевич Бёрдов. Часто под своими публикациями он ставил и свой излюбленный псевдоним А. Ромашевский (Аромашевский). Пришлось ему поработать заведующим отделом, фотокорреспондентом, радиоорганизатором, потом его пригласили собственным корреспондентом в областную газету «Тюменская правда». Позднее В.А. Бёрдов по семейным обстоятельствам переехал в Омск. Там тоже трудился в областной газете, печатался в других СМИ Омской области, передавал своё мастерство юным корреспондентам и начинающим журналистам, работая в областном Центре детского творчества. Выйдя в прошлом году на заслуженный отдых, с любимым делом не расстался.

Год назад В.А. Бёрдов издал книгу «Старый сундук». В неё вошли очерки – воспоминания, небольшие рассказы о жизни земляков автора – кротовчанах, бывших коллегах, родственниках, о себе и земле аромашевской. Повествования полностью основаны на реальных событиях и фактах, в них нет ни одной вымышленной фамилии. В настоящее время Владимир Андреевич готовит к изданию вторую книгу.

Владимир Бердов подарил несколько экземпляров «Старого сундука» Кротовской сельской библиотеке, дорогим его сердцу людям – родственникам, бывшим коллегам, друзьям.

Сегодня мы предлагаем вашему вниманию один из рассказов Владимира Андреевича – «Сибирский кавказец». В нём рассказывается о первом заместителе редактора газеты «Слава труду» Магомете Хасановиче Мальсагове. Наши читатели, люди старшего поколения, думается, его хорошо помнят: он с большим удовольствием ездил по району, встречался с его жителями и писал о них прекрасные очерки. Пожелтевшие страницы районки почти сорокалетней давности, где было написано о близком человеке, наверняка хранятся в чьём-то семейном архиве.

Рассказ печатается в сокращении.

СИБИРСКИЙ КАВКАЗЕЦ

Они были вполне приветливыми и дружелюбными ребятами, строители из Чечено-Ингушетии, возводившие в нашем районе сельхозобъекты. Тогда меня с ними свёл Магомет Мальсагов, работавший заместителем редактора «районки», а до этого сам осваивавший сибирские просторы на шабашке.

…Февраль 1971 года. Совсем недавно я отслужил в армии и, ещё не успев снять форму, приехал работать в «Тобольскую правду». Служить довелось в дивизионной газете метранпажем; немного пописывал в большие красноярские газеты, более удачно фотографировал, словом, набил руку, и с этим репортёрским багажом меня взяли литсотрудником старейшей в области городской газеты.

Однажды в нашу корреспондентскую постучали, и в двери просунулась голова в кепке-аэродроме. В февральскую пору этот головной убор смотрелся как-то экзотически. Когда он вошёл и, приветливо улыбнувшись, снял её – выдалось сходство с известным актёром Олегом Борисовым.

– Магомет, – глуховатым голосом представился гость и попросил полистать газетную подшивку. Как выяснилось в разговоре, человек в кепке работал в газете соседнего района. Полиграфическая база была там слабая, и ему поручили заказать фотоклише у нас.

Лёгкое знакомство, общие журналистские интересы сблизили меня с ним. Мы отобедали в ближайшем кафе, и он, получив заказ, уехал.

Весной меня перевели в Аромашево, где воссоздавался район, и газета «Слава труду» нуждалась в кадрах. Тогда я вспомнил Магомета и, посоветовавшись с секретарём райкома по идеологии Семенихиным, переманил его в район. К тому времени он был женат на молодой ингушке Лейле. Собственно это и стало причиной его сибирской одиссеи: чтобы заработать на свадьбу и на выкуп невесты, бывшему учителю пришлось податься на стройки тюменщины. Вот так и получилось: на родине влюбился в свою ученицу, а уж потом – в Сибирь. Хотя к суровому климату Магомету не привыкать…

Ему было три годика, когда в военном 1944 году семью Мальсаговых, как и тысячи его соплеменников, депортировали из Чечено-Ингушетии на неприветливые и суровые земли Казахстана.

Когда Никита Хрущёв открыл сосланным народам ворота на родину, Магомету уже исполнилось шестнадцать, и он закончил среднюю школу. С каким трепетом и волнением собирали люди пожитки, а некоторые выкапывали из могил прах родственников и всё это, несмотря на летнюю жару, грузили в предоставленные вагоны-теплушки. Грустная и незабываемая картина. Он не любил об этом вспоминать даже в минуты расслабления, когда пустая посуда побрякивала под нашим столом. Там, в степном краю, у него осталась лежать бабушка Бейли и двое её детей. Но Мальсаговы не стали беспокоить останки своих родственников.

В судьбе Магомета была какая-то метка: он родился в знаковый день и год – 22 июня 1941 года. Его отец, глубоко верующий мусульманин Хасан, запретил сыну отмечать дату рождения в этот роковой день. Подчиняясь воле отца, сын переносил это мероприятие на зимнее время года. И мы иронизировали: «Зимой-то ещё лучше: можно много выпить и не сомлеть от жары!»

Мальсаговы всегда угощали с кавказским размахом. Под русские пельмени и чеченские чаплиги хорошо шла водка и модная тогда болгарская «Плиска» – коньяк малоимущих. Часто на столе была жареная рыба, приготовленная Лейлой. Плавающий продукт в то время был в большом ассортименте и доступен по цене.

По-холостяцки я иногда подгадывал к ужину, но жена Магомета ни разу не разделяла с нами застолье. На мои вопросы хозяин отшучивался:

– Пусть крутится, я за неё шесть тысяч калыма выложил.

С рождением дочки Земфиры Магомет больше сам хлопотал по хозяйству. Друзья и земляки реже стали захаживать, чтобы не беспокоить ребёнка.

За нечастыми застольями наступали творческие будни, и мы на редакционном «Газике» колесили по глубинке. В передовых хозяйствах нас привечали, находили время для общения; в отстающих – всячески старались скрыть непубличную информацию от гласности.

Надо заметить, что в семидесятые годы газетчиков ещё уважали, к ним шли за поддержкой, к их слову прислушивались, а кое-где и побаивались. Было время фельетонов, «сердитых» выступлений, результатом которых становились партийные разборки.

Таким вездесущим и неподкупным журналистом мы считали старшего товарища Магомета Хасановича. Окончив филфак Ростовского пединститута, он без труда одолел и факультет журналистики Свердловской Высшей партийной школы (ВПШ).

…Как-то зимним вечером в домик, где они жили с двумя маленькими дочками, постучали и ввалились два тучного вида незнакомца:

– Слушай, кавказец, ты там критику какую-то накопал и собираешься опубликовать. Так, может, договоримся насчёт купли-продажи?

Магомет не стал дискутировать и входить в спор с незваными гостями, а пообещал до утра подумать.

На другой день визитёры снова напомнили о вечернем разговоре телефонным звонком и предложили солидный презент за потушенную «искру». Магомет был непреклонен и, зло бросив трубку, по-ингушски прошипел: «Бетадж!»

Наши редакционные столы были рядом, и я видел его налитые кровью глаза. Помню, такие же они были, когда он заносил нож над горлом барана, которого мы купили для шашлыков в одном из совхозов…

В середине семидесятых наши пути разошлись: я уехал поступать на журфак в Свердловск, а Хасановича направили редактировать одну из северных газет тюменщины. Позже я узнал грустное – Магомет умер на посту редактора Березовской газеты, не дожив до своего пятидесятилетия.

Когда-то аромашевская редакция располагалась в старом, малоприспособленном здании. Теперь в районе прекрасный и, пожалуй, лучший в области издательский центр, оснащённый современной компьютерной техникой. Примечательно, что возглавляет его Наталья Николаевна Тайлакова (Белова), которую в своё время творчески опекал журналист Мальсагов.

В одной из отведённых комнат бережной стопкой хранятся подшивки старых газет, которые настольгически напоминают о прошлом и о людях, чьи подписи стоят под заметками, зарисовками, фельетонами, фотоснимками. И редкий номер без мальсаговского материала.

Фото С. Степанюка.

На снимке: Владимир Андреевич Бёрдов.