Моё имечко написано в лесу на бересте

Юргинский район стал одной из самых активных и результативных территорий страны по заготовке древесины. В глубь таёжного массива, на северные Заводопетровскую и Юргинскую дачи, ещё в довоенное время стали прокладывать лесовозную железнодорожную ветку, которая к июню 1941 года была доведена до Уварыша. На пути строительства дороги возникли несколько рабочих посёлков, разветвлённая сеть железнодорожных тупиков, склады лесоматериалов и заводы шпалопиления.
Лесозаготовительные участки и пункты в составе Заводоуковского леспромхоза, организованного в конце 1930-х – начале 1940-х, занимались заготовкой, переработкой и вывозом древесины. Это был самый крупный леспромхоз Советского Союза, который называли не иначе как «жемчужина Наркомлеса». В военное лихолетье он ни на один день не прекратил работу.

Моя мама, Юлия Дмитриевна Морозова, родом из Новозаимского района. В молодости много и тяжело работала в колхозе: вместо ушедших на фронт мужчин приходилось таскать гружёные мешки, дрова, навоз. Когда девушке исполнилось 17 лет, её впервые направили в лес на заготовительные работы. Как самую трудную, буквально каторжную, работу вспоминает мама эту отработку на лесозаготовках по пять месяцев в году в течение семи военных и послевоенных зим, с 1943 по 1950 годы. Зоя Тиунова, землячка мамы, говорила: «Никто из ольховских девчат больше Юльки Морозовой в лесу не работал». В ватных штанах и телогрейках, в валенках, бывало, с дырами, заткнутыми соломой, по пояс в снегу валили девушки лес, обрубали и жгли ветки, делили дерево на положенный метраж, стаскивали брёвна на одно место, возили на лошадях шестиметровые хлысты, дрова к железнодорожным путям.
Собранные со всей округи молодые колхозницы и несовершеннолетние колхозники жили на квартирах или в бараках, где спали на двухъярусных кроватях, тут же на небольшой плите, если успевали занять на ней место, готовили пищу.
В шесть часов вставали по гудку Лебедёвского шпалозавода. Порой утро начиналось с рёва: кто-то потерял рукавицу, а в стужу невозможно работать голорукой; у кого-то разболелась пораненная в лесу нога… Но к восьми часам нужно было добраться до леса. Иногда приходилось километра три идти пешком, неся на плече топор и укрепив на талии гибкое стальное полотно ручной пилы. «Ещё темно, а бригадир уже расставит, чтобы деревьями не убило, и начинай», – вспоминала мама.

Продолжение читайте на страницах "Призыва".