Великая депрессия духа

Одноименная повесть Джона Стейнбека рассказывает о том периоде истории США, что известен как «великая экономическая депрессия». И на сцене все, как положено: люди в рабочих комбинезонах, грубых башмаках и джинсах. Интерьер – барак на ранчо, конюшня да чисто поле близ реки. Антураж и впрямь, как в фильмах из американской жизни 30-х годов прошлого века. И все же… Все же.

Два маленьких человека идут по огромному миру. Они не нужны никому, и, быть может, это их и сближает. Больше нечему – уж слишком они разные. Джордж – злой, худой и умный. Ленни из тех, кого русский народ называет «недоделанными». Впрочем, неполноценность ума с лихвой искупается невероятной физической силой. Они бредут по великой стране, переживающей великий кризис. Нанимаются то тут то там на изнурительную поденщину, работают, а затем снимаются с места и продолжают путь. Бесконечный и бессмысленный.

Остановиться, осесть бы, закрепиться на каком-нибудь одном месте. Не получается. И работа только сезонная, и этот недоумок Ленни вечно попадает в истории. Он малый добрый, но очень уж любит трогать руками, гладить все мягкое, бархатистое. А силища у парня непомерная – погладит пальцем крохотную мышь-полевку, а та, глянь, и померла, с любимым щеночком поиграет, и тот… Хорошо хоть женщины (существа тоже белые и пушистые) на этого ласкового убийцу внимания не обращают.

Есть такое понятие «американская мечта». Та самая: каждый бедняк в результате упорного труда и при удачном стечении обстоятельств может стать миллионером. И у наших героев есть мечта. Может, и не такая великая. Всего лишь о маленьком домике на собственном клочке земли.

И такая ли «американская» эта мечта. На каком там языке сказано: «На свете счастья нет, но есть покой и воля»? Что за поэт замышлял побег «в обитель дальнюю трудов и чистых нег»? Историю о мечте (недостижимости ее?), о депрессии (экономической и духовной), о мышах и людях воплотил в сценическую реальность режиссер Поляков. Искушенным теат-ралам Тобольска (Тюмени, Ханты-Мансийска и Санкт-Петербурга) присутствие в афише этой фамилии говорит о многом. Иным поясню: Михаил Давыдович не ставит пустых, легковесных спектаклей. И артистам работать с ним нелегко – режиссер просто-таки выворачивает их наизнанку, прессует творческую индивидуальность, отформовывая ее под свое видение материала и окружающей действительности, отсекает лишнее так, что в сколах ненужной шелухи иногда видятся ошметки живой плоти.

И при такой беспощадности репетиционного процесса об участии в «поляковском спектакле» мечтает большая часть труппы.

Творческий мазохизм – заметите вы небрежно. Не думаю. Дело в другом. Работа с Давыдычем всегда школа, обязательно – профессиональный и душевный подъем, зачастую – очищение. И зритель, пришедший на спектакль с «маркировкой» М.П., также получает все это.

А история на сцене продолжается. Развивается, раскручивается сюжет, и становится ясно, что неотвратимый конец уж точно не будет счастливым. И не будет в нем (как и в жизни) ни покоя, ни воли – не кормить Ленни своих кроликов, и Джорджу никогда не томить лососей в своей коптильне, и бедолага Огрызок ни за что не получит в распоряжение свою плиту, и ни за что не подобреть Горбуну, ухаживая за своими мулами.

Впрочем, будущее более благополучных героев зависти тоже не вызывает. Вряд ли выстоит в депрессию небольшое ранчо Хозяина. И пойдут тогда дальше, на юг, и Рослый, и Карлсон. Что станется тогда с хозяйским сынком Карли? Скорее всего проломят его беспутную голову в очередной пьяной драке. Ну а Женщина, смутившая своим красным платьем доб-ряка Ленни, получает сполна еще на наших глазах.

Зачем тогда идти на этакий беспросветный спектакль? И не ходите, отвечу я. Если театр для вас только развлечение – не стоит. Смотрите трансляции с Олимпиады, новые серии «Папиных дочек», телеканал «Индия». Соберите за круглый стол друзей и выясните, кто из вас «подкидной дурак». Выпейте водки и разломайте табурет, наконец.

Если же к жизни остались вопросы, если душевное спокойствие вам претит, если эмоции для вас важнее разумных поступков, тогда – милости просим в тобольский драматический на спектакль «О мышах и людях».

Дмитрий Карасиер

Дмитрий Алферов (фото)