Непокорённая вера в добро

Живопись, графику, скульптуру, вышедшие из рук непрофессионалов, классификаторы творчества называют наивным искусством. Они, конечно, отдают ему должное, но зачастую слово «наивное» звучит в их устах чуть снисходительно.

Но так ли уж верно мнение о второстепенности «наива»? И отчего само понятие «наивность» низведено нами до облегчённого варианта термина «глупость»?

Французское naive – есте-ственный – от латинского natives – врождённый, натуральный. Всякий человек от рождения наивен, а уж потом приходят и жестокость, и хитрость, и ложь. А на тех, кто остаётся natives, мы зачастую посматриваем искоса. А уж если они ещё и картины пишут...

С живописью Веры Третьяковой я встретился случайно. Так бывает, бредёшь унылой дорогой, проталкиваешься меж каменных спин, скользишь взглядом по одинаково благообразным лицам и вдруг… Прошёл мимо человек (женщина, мужчина, ребёнок, старушка – всё равно), улыбнулся. И не тебе даже улыбнулся, а своим каким-нибудь хорошим воспоминаниям, а свет этого лица, этой улыбки тебя обогрел. Пусть даже и коротко, и случайно обогрел, а всё одно – славно стало. А потом и ты кому-нибудь улыбнёшься.

Так и с теми картинами. Зашёл как-то в театр. На улице – сумрак, слякоть и тоска. А в фойе – праздник. Не карнавал бразильский, не государственная дата салюто-официозная. Тихий и негромкий домашний праздник из детства. Помните, когда всей семьёй пельмени лепили с рубленым фаршем, когда бабушка затевала печь торт «Наполеон» «на четырёх кремах», когда на длинную нить сладости привязывались, и надо было вслепую самую-самую вкуснючую конфетину чик-чик – срезать?

Вот такие это оказались картины. И у меня после посещения той выставки целых три дня было распрекрасное настроение.

А недавно средства массовой информации сообщили о том, что Вера Третьякова стала лауреатом премии «Филантроп», которая вручается «за выдающиеся достижения инвалидов в области культуры и искусства». И в сертификате, подписанном народными артистами СССР Юрием Соломиным и Иосифом Кобзоном, сказано, что картины самодеятельной художницы являются «свидетельством силы духа, стремления к самовыражению в искусстве и полной реализации своего творческого потенциала».

Позвонив, чтобы поздравить лауреата и напроситься на разговор-интервью, услышал гостеприимное: «Приходите. Я всегда дома».

Пьём чай. Солнце щедрой пригоршней рассыпает на вышивки и картины добрый свет. Хозяйка угощает блинами. Мы говорим о добре и зле, о борьбе и равновесии этих сил. Вера Георгиевна цитирует Бродского. Она уверена в том, что мы должны преумножать добро, дабы сохранить мировую гармонию.

Мы говорим о детстве, о том, почему оно всегда цвета золота. О живописи – и здесь Вера Георгиевна на минуточку оживляется, вспоминая первые свои опыты, своих друзей и недоброжелателей, выставки (в их числе московские «Фестнаив» 2004 и 2007 гг..), в которых она участвовала. И тут же она закрывает альбом с репродукциями своих работ и тихо говорит: «Ничего не хочу. Ни картин, ни выставок».

И всё-таки на том премиальном сертификате не зря начертано: «Свидетельство силы духа». Всё-таки, мне кажется, что Вера Третьякова рано или поздно вновь загрунтует холст и разотрёт краски. И она будет писать свои наивные, добрые картины. Обязательно будет!

Дмитрий Карасиер Юрий Попов (фото)