Приказ – не останавливаться!

На днях Алексею Кузьмичу Усову исполнилось 84 года. Родился он в селе Ильинке Казанского района. Когда началась война, ему было 15 лет. Алексей окончил ремесленное училище в городе Омске. Приходилось учиться и работать без выходных по двенадцать часов в сутки. В марте 1944 года ушёл на фронт, а домой вернулся 1 июля 1946 года.
Награждён орденом Отечественной войны, памятным знаком «Фронтовик 1941–1945 гг.»,медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За освобождение Белоруссии», «За взятие Кёнигсберга», «За Победу над Германией», юбилейными медалями, медалью к 65-летию освобождения Белоруссии. Прошло шесть с половиной десятков лет после окончания той жестокой войны, но А.К. Усов до сих пор вспоминает о ней с болью.

Ветеран рассказывает о своём боевом пути, а в глазах его блестят слёзы.

– Я, два разведчика и старшина идём за «языком». Страшно, но приказ надо выполнять. Блиндажи противника недалеко от немецкой деревушки, которая всего-то в одну улицу. Рядом кладбище, а за ним – лес. Стемнело. Мы доползли до траншеи немцев и заняли их места. Где-то далеко слышится редкая стрельба, из труб блиндажей идёт прозрачный дымок, но тихо. Замечаем, что кто-то без движения лежит на земле. Мы подумали, что это убитый немецкий солдат. Я иду на разведку: вдруг найду рюкзак с продуктами. У противников был хороший запас еды: колбаса в упаковке наподобие той, что продают сейчас в магазинах, сыр и сухие сливки. А что у нас? Горсть сухарей... Когда нам выдавали хлеб, мы не оставляли его, а съедали сразу. Вдруг убьют, и хлеб останется.

Подползаю к мёртвому солдату, шарю по карманам его шинели. Убитый оказывается русским. При нём нашёл лишь письмо, адресованное домой. Видимо, бедолага не успел его отправить. Проверяем блиндаж, но немцев там уже нет. Значит, те далёкие выстрелы, которые мы слышали, издавали фашисты, когда отходили. Получается, мы опоздали.

Возвращаемся к своим. Ночью я не могу заснуть. Через несколько часов бой. Новый день будет ещё одним испытанием для нас. Без конца думаю о том, останусь ли я жив или для меня этот бой будет последним. Когда был бой в Белоруссии, то после сражения из роты в 80 человек в живых остались только 17. Не могу не думать об этом. Я тогда каким-то чудом уцелел. Мы все надеялись лишь на чудо.

В первых числах апреля солнце в полдень уже пригревало, но весны мы не чувствовали. Казалось, даже птицы не поют. Каждый день война, погибшие товарищи, голод... Ничто ни радовало. Когда же это закончится?!

Немцы пытались подойти к Балтийскому морю. Мы держали оборону. Минутное затишье. И вот началось...

Свистят бомбы, рвутся снаряды, трещат пулемёты. Чтобы отогнать от себя чувство страха и не думать о смерти, мы с криком бежим на врага. Приказ командира: не останавливаться! Сейчас бы те сто граммов, которые нам наливали в морозы. Может, смелости было бы больше. Ведь мы знаем, что рвёмся навстречу смерти. Первыми бегут солдаты, следом за ними санитары. Бежим, спотыкаясь о трупы сослуживцев. Но выполняем команду: «Вперёд!» На поле боя было столько убитых, сколько следов остаётся на песке после того, когда на водопой придёт табун лошадей. Но отступать нельзя!

Как сейчас перед глазами картина: навстречу танки и цепь немецких солдат. Мы в траншее, патроны закончились. Пришлось отступать. А когда добыли патроны, снова заняли свою позицию в траншее, то есть отогнали противника.

В одно мгновение у меня темнеет в глазах, я не слышу всего происходящего вокруг. Чувствую острую боль в ноге и понимаю: меня контузило. Мина взорвалась рядом, и пять её осколков впились мне глубоко в ногу. Падаю и какое-то время лежу на сырой земле. Когда ко мне вернулось сознание, решаю, что надо что-то предпринимать, поскольку оставаться здесь нельзя. У меня с собой две боевые гранаты. Мелькнула мысль о том, что если мне не удастся вернуться к своим, то лучше подорвать себя, чем оказаться в плену у немцев. Свой автомат я отдал молодому сослуживцу, который, по-видимому, шёл в бой невооружённым. Так иногда случалось. Командир говорил, что оружие добудете в бою. Через минут пятнадцать я снова видел этого бойца. Вражеская пуля снесла ему ухо. Солдаты были живой мишенью. Счастливы те, кому удалось выжить в этой мясорубке. Отсидеться было нельзя, ведь мы строго подчинялись приказам командования. И, наверное, тем, кто выжил, просто повезло.

В скором времени меня переправили в военный полевой госпиталь. Я уже не чувствовал боли. Помню, как начали оперировать. Казалось, что от разрезов на ноге у меня хрустит кожа. А когда проснулся, то понял – отвоевался.

О Победе узнал в госпитале. Радовался ей и плакал – от счастья. Не верилось, что мы всё-таки победили, хотя и понесли большие потери. Жаль, что не все дожили до этого счастливого дня.

Алексей Кузьмич многое помнит: как форсировали реку, как ходили с сослуживцами за «языком», как держали оборону в Восточной Пруссии и другие случаи, произошедшие с ним на войне. Слушать его рассказы очень интересно. Один год войны стал для него историей всей жизни.

После войны Алексей Кузьмич вернулся в Ильинку. Работал токарем. Теперь давно уже на пенсии. На протяжении многих лет занимается пчёлами. А мёд А.К. Усов попробовал в Восточной Пруссии. Тогда и подумал, что если останется жив после войны, то обязательно разведёт пчёл.

Олеся РУФ
Фото автора