За семью замками

Штрихи к женскому портрету в суровом интерьере

Вслушайтесь в сочетание слов «начальник конвоя». Как вам? Ощущаете холодок стали? Слышите шарканье подошв по бетонному полу? Вот так звучит это самое «начальник конвоя». Особенно в моей, хорошо посидевшей стране. Впрочем, оставим эти опыты эмоционально-фонетических «экспертиз». Речь пойдёт о конкретном человеке. О начальнике конвоя отдельного взвода. О женщине.

Наша встреча-разговор с Людмилой Балюновой происходила за семью замками – на закрытой территории конвойного подразделения, где чужие не ходят. А беседовали мы о жизни, неожиданных поворотах судьбы, правилах, по которым всё в мире строится.

С детства помню я дедовскую присказку про «вологодский конвой», который «шутить не любит». Впрочем, шутить «при исполнении» никакой не станет – ни вологодский, ни лос-анджелесский. И не знаю, как уж там насчёт шуток, но должен сказать, что глаза у Людмилы совсем неконвоирские. У врачей-педиатров в начале профессиональной деятельности бывает такой ясный взгляд и ещё у некоторых воспитателей детских садов. И ведь почти угадал! Начало профдеятельности у моей героини пришлось на 1997 год, а работала она в качестве педагога-организатора и социального педагога в школе № 1.

– Почему вы тогда выбрали работу с детьми?

– Может быть, оттого, что с самых малых лет уважала своих учителей, рано начала понимать ценность взаимоотношений между взрослым и ребёнком… Получилось так, что я с десяти лет росла без родителей под присмотром дедушки с бабушкой. Выучилась, пошла работать в школу, и там мне очень нравилось. А потом перешла в систему МВД по линии работы с несовершеннолетними.

– А потом в конвойную службу. Как хотите, но даже среди весьма далёких от криминала людей бытует устойчивое мнение, что конвоир есть человек жёсткий (если не жестокий) и сухой (а, скорей, бездушный). Вот как получилось, что вы с воспитания детей переключились на охрану подозреваемых и обвиняемых?

– Я не знаю как. Про жестокость вы сказали. Думаю, что я человек не жестокий. На нашей работе есть свои трудности, но если к людям относиться по-человечески, то в ответ ты получишь если не доброту, то хотя бы уважение. Добрым здесь быть и не обязательно – важно быть справедливым.

– Ваши, скажем так – подопечные, для вас безликая серая масса, скопище злодеев?

– Я отношусь к ним так, как того требуют правила… Вы не улыбайтесь – это ведь не «буквоедство». Просто есть такие сферы деятельности, в которых неукоснительное выполнение законов и норм обязательно. Над какими-то пунктами со стороны можно смеяться и недопонимать их, но на практике всё иначе. Согласитесь, что в странах, где буква закона (во всех сферах жизни) довлеет над эмоциями и социальным неравенством, жить всё-таки полегче, чем у нас.

Поэтому к подконвойным я не могу относиться ни как к стопроцентным душегубам, ни как к теоретическим жертвам следственных или судебных ошибок. Ровно, спокойно, строго по правилам, по закону.

– А вы всегда такой были – справедливой и законопослушной?

– Про справедливость не мне судить – пусть люди скажут. Но мне всегда нравилось, когда люди вместе делают что-нибудь хорошее. Я вот пионерскую организацию до сих пор вспоминаю как самое светлое в своём детстве.

– И пионерскую нагрузку помните?

– Ещё бы. Была горнистом… Заканчивала музыкальную школу по классу фортепьяно, а дополнительная дисциплина – труба. Так что горнистом я была опять же на совершенно законных основаниях.

– А книжку назовёте, которая перевернула ваш детский мир?

– «Перевернула» не скажу, но с детства очень люблю Пушкина. И сейчас, несмотря на занятость, читаю Александра Сергеевича и не перестаю радоваться ему… Читать вообще очень люблю – классику русскую и зарубежную. Из современных авторов – Колычева, Оганесяна, иногда Юлию Шилову.

– Есть какая-нибудь песня, которую вы поёте, когда вам плохо?

– Какой-то одной нет… И когда плохо, и если хорошее настроение, пою, бывает, тихонько что-нибудь традиционное – про «тонкую рябину» или на стихи Есенина. Лиричное что-нибудь… И здесь, только мы окончательно настроились на лирический лад, резкий звонок в казённом коридоре оборвал тихую беседу. Людмила встала, поправила кобуру с табельным ПМ, сухо извинилась и вышла. Служба. А когда мы покидали стены межрайонного отдела внут-ренних дел «Тобольский», наш официальный провожатый коротко пояснил:

– Вы вот Людмилу спросили, отчего в конвой пошла. Она ведь тогда двоих детишек поднимала – взяла на воспитание мальчика с девочкой и растила их, и учила. А здесь, во взводе, материальное обеспечение было получше, чем в детской комнате. Вырастила – сейчас они уже с профессиями. Настя замуж недавно вышла, а Володя тоже надумал семью создавать.

Ну, вот вам, уважаемый читатель, и ещё один штрих к портрету. Женщины. Человека. Начальника конвоя отдельного взвода конвоирования подозреваемых и обвиняемых.

Дмитрий Карасиер Юрий Попов (фото)