Окаянные дни

Душной июльской ночью 1937 года дом бригадира строительного звена Ганчикова Иосифа в деревне Полое Армизонского района был плотно окружен чекистами УНКВД.

Эти предосторожности были отнюдь не лишними. Ганчиков - бывший белогвардейский офицер, боксер, крепкого телосложения - мог оказать и сопротивление. Во время гражданской войны он легко бежал из плена, убив двух вооруженных винтовками красноармейцев, конвоировавших его до штаба полка...

Операция НКВД по выполнению приказа Ежова за номером 00447 достигла своего апогея, когда в колхозах нашего района полным ходом шла сенозаготовка и уборка хлебов. В отличие от Ганчикова, с простыми крестьянами чекисты чаще всего не очень церемонились. Кадочникова в Гоглино арестовали во время молотьбы, южно - дубровинцев Епанчинцева Фёдора и Исаака Сидорова взяли одного в поле с сенокоски, другого сняли с воза с сеном прямо на улице. Невиноватых перед Советской властью найти в сибирской деревне было тогда очень трудно: кто-то служил в колчаковской армии, кто в повстанческой армии Осколкова в 1921, кто-то противился коллективизации, кто-то вслух осуждал действия властей… Так талантливый, известный на весь район кузнец Евлампий Печерин демонстративно, на глазах у колхозников, смазывал тележную ось какой-то дрянью.

-Какая власть - такая и мазь, - с вызовом отвечал он на вопросы любопытных.

Через стукачей об этой неосторожной фразе коваля узнали уже на следующий день в карательных органах, и те не замедлили явиться. Помог авторитет председателя колхоза Ульянова, который убедил приехавшего с Армизонского офицера нкв-дешника не арестовывать Евлампия.

А были и такие крестьяне, которые вовремя не заметили, что временная политика НЭПа уже заканчивается. Они продолжали искать возможность для открытия небольшого частного бизнеса.

Какую меру ответственности чувствовали тогда председатели Советов и парторги, когда составляли списки односельчан, подлежащих расстрелу и высылке?

В августе 1937 году на партсобрании одному из южно - дубровинских коммунистов было предложено развестись со своей женой, т.к. её отца недавно репрессировали... По словам оставшегося после этого собрания без отца сына, вина его деда по женскому колену состояла в том, что он поменял своего породистого коня на предметы ширпотреба и начал ими торговать.

Иногда внесённые в списки репрессированных люди узнавали через добрых людей или родню, что ночью их приедут арестовывать. Они бросали годами нажитое имущество и пытались бежать. Некоторым это удавалось. Других ловили уже в пути. П.Г. Епанчинцев рассказывает, что подобная участь постигла и его деда - Лиханова Ивана. Предупреждённый о своём предстоящем аресте, он (Лиханов) вместе со своей женой Евдокией успел уехать ночью на подводе в Макушино, а оттуда по железной дороге добрался до Челябинска. Работал там на ЧТЗ трактористом. Но опять сумел вовремя узнать о своём предстоящем аресте, и вновь ночью бежал еще дальше, в глубину России. Осел на постоянное жительство на станции Нея Костромской обл. Приезжал в 1956 году в Ю-Дубровное в гости к своим родным ночью. Разговаривали о новостях вполголоса в пригоне, чтоб не услышал никто из спящих детей…

Имущество репрессированных, как правило, тут же расхватывалось беднотой. И только в 1938 году машину репрессий против советского народа начал немного притормаживать сам Сталин. В январе 1938 года состоялся пленум ЦК ВКП (б), который осудил беззакония НКВД. Было это решение пленума, разумеется, чистой воды фарисейским ходом. За несколько месяцев в Омской области, в состав которой тогда входил наш Армизонский район, было расстреляно более десяти тысячи человек. План ликвидации «врагов народа», утверждённый Москвой, был значительно перевыполнен. Начальника управления НКВД Омской области Константина Валухина наградили орденом Ленина, а в апреле 1938 года назначили первым секретарем Свердловского обкома партии.

Юрий БАРАНОВ