Непокорная судьбе

Замечательная мать-героиня, ветеран труда Екатерина Порфирьевна Знаменщикова отметила 85 лет со дня своего рождения (7 апреля 1925 года).

Лишь один раз в жизни она действительно позавидовала своим современникам, работающим сейчас, потому что в хороших условиях человек может сохранить самое главное - своё здоровье и здоровье потомков.

Войны, выпавшие на долю старшего поколения, принесли немало горя, бед, страданий, которые бременем легли на хрупкие женские плечи, отразившись на судьбах многих девушек. Но, несмотря на все невзгоды, наша землячка не потеряла жизнеутверждающее настроение. Это вселяет уверенность и оптимизм!

• Я в своей семье пятьдесят первая по счёту, - начала с шутки неторопливый рассказ с шутки наша юбилярша, - первая - я, потом идут мои «корешки» - дети (Анатолий, Николай, Сергей, Люба, Таня, Вера и Юра), шестнадцать внуков и двадцать правнуков! Лодырей в семье нет, все при деле. Все сыновья и дочери живут в селе Большое Сорокино. В старости есть возможность понемногу пожить у каждого из них. И все дети, и все внуки имеют личные автомобили, теперь же за это не судят…

Моих родителей Февронью Гавриловну и Порфирия Филипповича Дробот раскулачили по доносу при коллективизации. Отец был инвалидом Первой мировой войны (плохо действовала правая рука и нога). По завещанию ему от родителей достался скот и молотилка, пользовались которой жители д. Боёвки. Здесь нашли вечное пристанище дедушки и бабушки. Уже нет той неперспективной деревеньки, не говоря уже о могилках близких людей. Большинство переселенцев («самоходы») вернулось на историческую родину, многие в пути умерли от свирепствующего в то время тифа. Знаю, что папины родители из г. Херсона тоже пришли пешком в Сибирь. Мамина семья (Костяных) родом из г. Киева. Они-то и были настоящими первыми целинниками здешних мест и основателями этой деревни. Многие люди говорили о молодых Февронье и Порфирии: «Какая красивая пара!» И народилось у них десять детей, правда, выжило всего шестеро: три девочки - Мария, Екатерина, Вера и три мальчика - Василий, Петро и Иван.

Воспитывали нас по-ранешнему. По вере в Господа Бога наши родители - «субботники», однако, были вынуждены окрестить маленьких детей, меня и Марусю в Сорокинской православной церкви, хотя были убеждены, что к таинству крещения нужно подходить осознанно в 30 лет. Но деревенская ребятня дразнила, доводя до слёз: «Некрещёные лягушата!». Взрослые постоянно давали наставления: что делать - хорошо, и что - некрасиво.

Каждый день не был праздником как сейчас, потому что еда да и другие блага доставались нелёгким трудом. Родители нанимались – мазали дома людям, изготавливали кирпичи, косили сено и прочее, и прочее. Не перечтёшь всё. Я, например, будучи подростком, была нянькой.

Мне исполнилось семь лет, когда к нам на двор явились дяденьки в чёрных куртках, чтобы забрать лошадей, коров, птиц… Семья ещё скобила о смерти старших братьев (Николай и Фёдор). Мне всё запомнилось до мелочей. На подворье у нас осталась одна коровушка, немного кур и овец. Колхозников заставляли пахать на своей скотине общественные поля. В первый же день наша корова не дала молоко. Младшему брату Ванюшке не было и года. Выразив несогласие, семья лишилась последней коровы-кормилицы. Услышав, что власть имущие снова придут раскулачивать, отец на костылях приковылял домой, и велел нам надеть шубки и обуть сапожки. Он был грамотным и мастеровым человеком. Закончил три класса, работал счетоводом и занимался промыслами: шил одежду, кожаную обувь... Удивлялся народ, что левой рукой он делал такие добротные вещи. Старые дедовские тулупы перешил на детские шубки.

Мы спали на них и укрывались ими. В избе, можно сказать, нечего было грабить, стояли одни лавки и голые столы. Несмотря на это, увели со двора последнюю бурёнку.

Хоть обижайся, хоть ослепни от слёз, а могли помочь в беде только родные. Младшая сестра мамы предложила переехать к ней в Омскую область. Осенью 1934 г. собрали крестьянский скарб, наняли конную повозку частника из д.Желнино. На воз сел хозяин с грудным ребёнком, остальным домочадцам пришлось идти пешком до города Ишима. Мама, перетаскав нас в помещение вокзала, побежала, чтобы скорее достать билеты. А мы крепко заснули возле крашеной двери. Паровоз прибыл, а нас не могут оторвать, потому что прилипли волосёнками. От железнодорожной станции Маслянская до Шербакульского района добирались на фургоне с запряжёнными быками, выпросили которых в заготзерно. Сейчас я пела бы и плясала бы, в то же время людям жилось очень плохо.

На новом месте мама стала работать дояркой на колхозной ферме. Там из дёрна семья построила небольшую хатку. Так как нет леса, отапливали землянку бурьяном, соломой и коровьим кизяком. На месте корчёвки посадили картофель. В 1936 году вернулись обратно, так как родители заболели малярией. Старшую сестру тоже стала трясти лихорадка.

В Сорокино нам выделили землю под усадьбу на улице Зои Космедемьянской, там сейчас живёт знакомый Михаил Шестопёров. Я в свои одиннадцать лет принимала участие в строительстве пятистенка. Помогала папе перевозить из д. Боёвки брёвна старых изб, крыть крышу дёрном и конопатить дом. Огород вскапывали (лопатами). Жили у папиной сестры Прасковьи Кашниковой. Она, овдовев, вышла замуж за начальника ЦСУ Ефима Афанасьевича, у которого были дети. Их в семье 6 человек да нас 8. На новоселье они подарили нам корову.

История моей жизни большая. Закончив пять классов, я сразу же стала работать в районной больнице уборщицей в туберкулёзном отделении. Перед войной перевели на должность санитарки. Потом вызвалась сушить для фронтовиков в райпотребсоюзе картофель. Крахмал разъедал руки, поэтому с подружками решили учиться зимой, чтобы стать лаборантами Сорокинского хлебоприёмного пункта. В мае уже направили работать в село Знаменщиково.

На вечёрке у моста встретила свою судьбу - Ефима Знаменщикова (1920 г р.). Люди отзывались о нём как о человеке очень хорошем, исполнительном, работящем, способном в трудную минуту сделать человеку что-нибудь приятное. Я в девичестве была боевая (по характеру) и хозяйственная, по виду – стройная , чернобровая, со жгучими карими глазами и длинной чёрной косой, которую (по моде) оборачивала вокруг головы. Он до Победы пришёл с фронта, работал в железнодорожной милиции г. Ишима. Наверное, больше из-за жалости согласилась стать его женой. Думала, что весь израненный, что за нас проливал кровь, защищая Родину… Когда была замужем, меня долго не отпускали из Знаменщиково в город. Потребовали, чтобы нашла себе замену.

В ишимском элеваторе стала помощницей заведующей складом. В деревне-то питались лебедой и крапивой, а здесь на обед не только капусту мороженую давали, но и варили горошницу. В г. Ишиме у нас с Ефимом родился первый ребёнок Валера и умер. Весной 1946 г. после похорон сына уехали к моей матери. Моя младшая сестра тоже вернулась из города Омска в отчий дом. Во время войны Вера участвовала в строительстве самолётов. Неподалёку от родительского дома мы с мужем соорудили небольшую избёнку, сплели сени из частокола и аккуратный сарай из жердей.Ефима Леонтьевича назначили начальником пожарной охраны льнозавода. Но мы уже успели привыкнуть к укладу городской жизни, поэтому вскоре с сестрой уехали в г. Нижний Тагил, где поначалу работали на Уральском вагонзаводе, муж карусельщиком, я распределяла в параллельном цехе детали.

Потратила много сил и здоровья, работая на пилораме в пятом тресте, где изготавливали обрезные доски и бруски (40х40 см) для щитовидных домиков Камчатки. Втроём за смену мы, женщины, пропускали через циркулярную пилу гору (выше крыши) досок. Затем опускали их в специальный жёлтый раствор. Если не тонут пиломатериалы, то необходимо залезть в огромную ванну и потоптаться. Случались трагедии, мне повезло, что не сварилась в кипятке!

В пятидесятых годах в районной газете прочитала информацию, что в Сорокинском районе жизнь бьёт ключом, добровольцы начали разрабатывать целину. Вот и приехали сюда снова, чтобы счастье. Сняли квартиру в райцентре и начали на улице Чапаева из амбарных брёвен строить себе жильё. Позже к пятистенку сделали пристрой. Супруг и день, и ночь работал на тракторе, затем стал пилорамщиком, в последнее время охранял автороту. Являлся инвалидом третьей группы. Несмотря на то, что на курорте лечился водами из природных минеральных источников и грязями, его здоровье ухудшалось и ухудшалось. Правда, раны на голове все зарубцевались, зато отнялась нижняя часть тела. Тяжёлую контузию он получил во время Великой Отечественной войны при снятии ленинградской блокады. Семь лет пролежал парализованным. Работая кладовщицей в районной больнице, я часто задавалась вопросом и спрашивала у врачей, каких инвалидов они отправляют на первую группу, если мне приходится кормить больного с ложки и носить на руках.

Не думала и не гадала, что сама стану инвалидом первой группы (пожизненно) в 80 лет. Муж умер в 1968 году. А старшему-то сыну было лишь 18 лет, а младшему-то было всего семь годиков. Так и не дождался он, участник Второй мировой войны, присуждённого ему ордена Красной Звезды, хотя мы хлопотали. Поразило до глубины души, что в Сорокинском райвоенкомате даже не знали о существовании такого фронтовика. Восстанавливали справедливость по семейным документам. Мы же жили скромно и всегда надеялись только на себя.

Не знаю, обижаются на меня дети или нет, что с ранних лет заставляла их делать тяжёлую работу. В семь лет Толя помогал мне заготавливать (ручной пилой) в лесу метровые дрова. Ребёнок спилит одно дерево и говорит: «Мама, давайте поедим». Отвечаю: «Сыночек, миленький, покушай один, а я пока очищу берёзку от сучков». Отпилит два полена и опять идёт к большой сумке. Дома дети вставали в очередь. Толя (школьник) распилит самое толстое бревно, Коля (пять лет) - чуть потоньше, Серёжа (четыре года) - совсем тоненькое. Потом только идут играть с товарищами. Слушались с полуслова, потому что воспитывала в строгости. Старики приговаривали: «Ребёнка надо учить, когда он лежит поперёк лавки, когда вдоль - не подступайся, он тебя сам проучит».

Старалась, чтобы росли в традициях, приучала к рукоделию (прясть, вязать, вышивать).

В нашей семье испокон веку принято обращаться к родителям на Вы.

Над кроватью висит портрет свекровушки Ульяны Александровны Стрельцовой - моей спасительницы. Пусть земля ей будет пухом! Кабы не она, мне бы не выдюжить. Не смогла бы вырастить всех деточек и дать образование. Работала и уборщицей, и посудомойкой, гладильщицей и истопницей, поварихой в Сорокинской школе № 1… День проработаю и иду, чтобы ночевать в интернате (караулила осиновских учеников). Держала в ЛПХ двух коров, коз, овец, гусей, уток, кур. Анатолий Ефимович уехал в г. Омск, хотел остаться там, но я не разрешила, каюсь. Оттуда он привёз стиральную машину первого выпуска. Стало намного легче жить.

В 1970 году Ульяну Александровну увезла от нас в г. Омск Мария - дочь, потом её забрала к себе в г. Магнитогорск вторая дочь Евдокия.

Восемь лет жила одна, получая мизерную пенсию. Дети ещё нуждались в помощи. Два раза выходила замуж за фронтовиков. Один оказался любителем спиртных напитков, другой ушёл из жизни через шесть лет. Проблемы никогда не кончаются, поэтому старалась не унывать. Очень надеюсь, что всё-таки получу льготную путёвку в санаторий. В молодые годы смеялась не над людьми, над собой. Любила рассказывать анекдоты. Жаль, что сейчас немолода!

На снимке: сколько любви и нежности в глазах сына Сергея! Фото и текст Тамары Бычковой.