Адрес детства: детский дом

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Когда я искала материалы и читала о детских домах, то испытывала двоякое чувство. С одной стороны, страшно представить, что кого-то из твоих детей, племянников, внуков отдали бы на воспитание в детдом. С другой, понимала, что в тех ситуациях, в которых оказались дети военного и послевоенного времени, детдом был для них спасением. Здесь ребятишек кормили, одевали, обували, учили и давали путёвку в дальнейшую жизнь. А многие из воспитателей и других работников детдома старались заменить сиротам родителей, относились к своим подопечным с теплотой, лаской, вниманием.

Я собирала сведения о работе, сотрудниках и воспитанниках Яровского детского дома. Для этого просмотрела материалы, имеющиеся в Казанском и Ишимском госархивах, Казанском краеведческом музее, встречалась в бывшими воспитанниками, работниками детдома или их детьми. Некоторые архивные сведения предоставил мне отдел образования. Использовала в работе материалы о детдоме и детдомовцах библиотекаря Яровской сельской библиотеки Р.А. Криворучковой.

НАЧАЛО

Яровской детский дом (в одних документах он числился под № 118, в других (чаще всего) – №68. Этот номер был указан и на печати данного учреждения) создан был в 1943 году, а расформирован в 1959. Естественно, за эти 16 лет произошло много событий, менялись воспитанники, сотрудники, шефы, материальная база. Судя по записям в Книге движения воспитанников, в 1943 году в детдоме числилось 99 воспитанников, в 1944 – 201, 1945 – 105, 1946 – 147, а с 1947 по 1959 – от 60 до 100.

Вначале были одни только мальчики, а потом, после расформирования Большеярковского детдома, сюда привезли и девочек. Дети были таких национальностей: русские, немцы, калмыки, украинцы, белорусы, татары. И возраста самого разного: от 5 до 15 лет.

Возьму для примера два года. 1947. Всего числилось 87 мальчиков, в том числе до 6 лет – 3 человека; 7 лет – 1; 8 – 1; 9 – 10; 10 – 17; 11 – 11; 12 – 22; 13 – 12; 14 – 5; 15 лет – 5, в том числе сирот – 43, имеющих одного родителя или кого-то из родственников – 44 человека.

На 1 января 1952 в списках значилось 59 детей, в том числе 35 мальчиков и 24 девочки в возрасте от 8 до 17 лет. Сирот – 64, полусирот – 10, живы оба родителя у 1 ребёнка.

Кстати сказать, Книга движения воспитанников заполнялась ежегодно, велась она тщательно и скрупулёзно. От руки чётко и полно заполнялись такие её разделы: ФИО, год рождения, место рождения, национальность, сколько классов окончил до поступления в детский дом, кто имеется из родителей и родственников, адрес родителей и близких родственников, дата приёма в детский дом, откуда поступил в детский дом, на основании каких документов принят, дата выбытия из детского дома, куда выбыл, адрес выбытия, документ, на основании которого выбыл, примечание.

НЕЛЁГКИЕ СУДЬБЫ

В Яровское поступали дети из разных сёл района (Дубынки, Грачей, Гагарья, Сладчанки, Копотилово, Новопокровки и т.д.), из Ишима, Тюмени, Тобольска и других мест. Направляли детей подразделения НКВД, отделы народного образования. Бывает, в детдом приводили своих детей сами родители, потому что знали: здесь их накормят и выучат. Взрослые говорили, что станет жизнь полегче – заберут домой.

Вот запись от февраля 1946 года. Среди воспитанников детдома значатся Белов Анатолий Максимович (1933 года рождения), Белова Нина Максимовна (1938 г.р.), Белова Анна Максимовна (1939 г.р). Их отец Белов Максим Данилович умер в 1939 году, мать Агафья Ивановна – колхозница одного из колхозов Ишимского района. В семье четверо детей. Мать одна не в состоянии их содержать, так как у неё из имущества – 1 изба и 1 корова. Сельсовет ходатайствовал об определении трёх детей в детдом.

А вот выдержка из воспоминаний Екатерины Дмитриевны Ренёвой, которая проработала воспитателем в Яровском детдоме с 1943 по 1959 годы: «Однажды привезли мальчика. Его звали Серёжа Успенский. Он даже говорить не мог от истощения. После того, как он здесь прожил неделю, стал понемногу разговаривать. А после двух недель забегал, щечки порозовели. Однажды из Грачей мать привезла трёх сыновей, это было 1 мая. Кожа у них была покрыта какой-то чешуёй, видимо, от холода. Я их водила в баню, отмачивала. Через недельку кожа стала нормальной, как у всех людей. Мать к ним приезжала почти каждый день. Они всё плакали. После окончания войны мать посадила картошку. Как только картошка выросла, она их забрала домой».

Другой пример. Отец Белозёрова Павла Фёдоровича (1935 г.р.) был убит, мать умерла в 1945 году.

После смерти родителей мальчик жил с тётей в деревне, но сбежал. Направлен в детдом.

Встречались мне среди архивных документов и вот такие. Никонова Софья (с.Казанское) пишет заявление на имя заведующего Казанским РОНО Л.И. Бородина: «Прошу принять моих детей в детдом – дочь Алфёрову Любовь Васильевну (1939 г.р.) и сына Алфёрова Николая Васильевича (1938 г.р.) Муж умер, а хозяйства нет, сама больная, меня направляют в Ишим, а детей девать некуда, им нужно учиться. 23/IX-47 г.» К заявлению приложен акт комиссии сельсовета, где написано: «Муж её вернулся из армии больным и умер в 1944 году. Хозяйства нет, кроме избы, картофеля посажено только ведро, овощей нет. Ни пенсии, ни пособия не получают».

Похожая жизненная ситуация была и у братьев Михаила и Ивана Тагильцевых из Грачей. В акте комиссии сельсовета написано: «Их мать болеет 8 месяцев. Отец умер. Средств к существованию нет. Обуви и одежды нет. Надзора и воспитания никакого нет».

В документах о Грише Беспалове написано: «Был беспризорником. Родителей не знает. Бродяжничал на станции Тюмень, попал в детский приёмник. Направлен в детдом».

Валентину Гронских из Зимихи, Виктора Бабинова из Дубынки, Николая Ржавина из Кугаево в детдом привели матери, чтобы дети не умерли от голода. Ирма Гутшмидт и Виктор Винтер попали в детдом, так как их матери умерли, а отцов забрали в трудармию, Пётр Игнатьев нищенствовал, его бросила мать.

У каждого ребёнка своя горькая судьба.

(Продолжение в следующих номерах газеты)