Вся красота земли

Первыми разглядели в пятилетней Альвине Шмидт незаурядность натуры и богатый сильный голос соседи – люди добрые, что приютили у себя высланную в начале войны с Поволжья немецкую семью.

– Боевая девка у немца Эммануила. А кудрявая, как ангел! Голос есть.

Куда ему деться, не могла уразуметь Альвина. Смутно представляла вообще, о чём речь – в её семье не говорили по-русски. А здесь, в далёкой деревне, вокруг только сибирский говор. Выгрузили, помнит, всю большую семью в Ильичах, под Зоново. Развели по домам. Местные жители встретили не особенно дружелюбно, но пол-избы без разговоров освободили для ссыльников, дали пищу. Селиться рядом с немцами не боялись. Кого бояться – ребятня, мал мала меньше. Просто тесниться не хотелось. Но решение сельсовета не обсуждалось.

Обосновались Шмидты с ребятишками в половине крестьянской избы. Притеснений не испытывали, но стали подыскивать место, чтобы жить своим домом. Деревня предлинная – тянулась аж на несколько километров. В большой семье знали заботу только о хлебе насущном. Вообще многое было внове. Много надежд, которые не сбылись…Родители не перенесли тягот депортации, не смогли оправиться от удара. Умерли вскоре после войны. К этому времени в семье было уже шестеро детей. Младшие, родившиеся в Бушуево, были совсем крохами.

Никогда она не знала, что такое горькие слёзы да причитания, хотя оставила семейная трагедия в душе тяжкий след. Альвина дала себе самой слово быть за старшую в семье, работать лучше всех. Помогала на полевых работах. А с тринадцати лет – на колхозной молоканке. Спасибо, люди добрые взять не побоялись. Маленькая, хрупкая, ребёнок совсем. Тяжёлые ёмкости нужно было поднимать высоко, переливая молоко. Она для удобства десятилитровое ведро сначала на колено ставила, только потом поднимала вверх. Думала, не сдюжат ноги. Но ничего, справилась. Работала за трудодни. Целый день с молоком, насквозь вся пропахла его запахом, а домой – ни капельки не возьмёшь, хоть маленькие все голодные. По вечерам стирала, мыла, варила на всю семью.

Сдружилась со сверстниками. Потом в деревне никто уже не делал различия: русские или немцы. Все свои – деревенские.

Чем только ни занималась Альвина: покос, огород, хозяйство. А сама всё поёт, за какую работу ни возьмётся. Песни на слуху – радио в каждом доме. Сельские гуляния – находили и для них время выше головы занятые селяне. Напляшутся, напоются, заполночь разойдутся, а ложиться-то уже не к чему. Надо вставать. Управляться, гнать скотину в стадо да на работу бежать.

Говорят, истинный талант всегда найдёт признание. Может, и так. Только Альвина Эммануиловна артисткой себя не считала. Знала за собой одно призвание – о семье заботиться. А песни – дело десятое, для души, для досуга. Но спеть никогда не отказывалась. Подружкам нравилось – мурашки по телу, когда она рассказывала в своей песне про девичью судьбу. С готовностью откликалась – не надо уговаривать. И тогда уже от Альвины глаз не отвести – горделивая осанка, сияющие глаза.

Все дивились на её вокальные способности. А проголосные старинные песни! Множество, в которых ни один мотив не повторяется. Сцена – зелёная лужайка или колхозное поле. Улица, где вместо сидений лавочки и табуретки. Облюбовал колхозную певунью здешний тракторист Николай Агеев. Как ухаживал? Никак не ухаживал. Сказал, что поёт лучше Зыкиной. Замуж позвал. А она ему: спасибо на добром слове. Замуж так замуж, дальше видно будет. В 1961 году расписались. А дальше – пятерых деток родила Альвина своему Николаю Антоновичу.

– Начала – не остановишь никак – дочь Людмила да четверо сыновей: Сергей, Александр, Николай, Андрей. Всё и богатство наше, – потом спохватывается: – Нет, не всё. Ещё двенадцать внуков да три правнука. Последнему, Виталику, два месяца исполнилось. Все в меня: мне и горе, и беда – я весёлая всегда. У неё манера такая – отвечать словами частушек и песен. Частушек Альвина Эммануиловна знает превеликое множество. А как пляшет! Как дроби бьёт. Чтобы познакомить меня с народной песней и частушкой, отправились к её сношеннице Елизавете Константиновне Агеевой, с которой поют много лет. Сейчас обе вдовствуют, мужей схоронили, и всё равно родных роднее. Чтобы не под тра-ля-ля, а под аккомпанемент спеть, чтобы прозвучало, так прозвучало!

Едем в старое Бушуево, это влево и вверх от сельской администрации. Старинный дом Елизаветы Константиновны, который ещё дедов дед выстроил, тёплый и гостеприимный, гармошка – и красивые песни на два голоса. Это не просто сложившийся дуэт. Целая школа народного вокального искусства! Непостижимо, как эти женщины, не знающие азов нотной грамоты, с такой лёгкостью исполняют сложные вокальные партии, так тонко чувствуют мелодию, умеют так свободно и раздольно петь! А Елизавете Константиновне, вы не поверите, за восемьдесят. И игре на баяне, кроме неё самой, её никто не учил. В ней все звуки крестьянской земли. Вся красота.

– Из Добринки, нашей деревни в Поволжье, у меня в памяти только два эпизода. Мать в большом доме только чисто-чисто вымыла полы, и к нам пришли люди в штатском: на сборы двадцать четыре часа. Второй эпизод: родители поют – это ещё до переселения – а у меня душа заходится! Любовь к песне – это у нас семейное. Сыновья мои тоже поют и играют на инструментах, хотя в школе не было уроков музыки. Альвина Эммануиловна – красивый человек. Во всём красивый. Какой уютный дом у неё, вы бы видели! А в песне! Любо-дорого посмотреть, как светятся радостью глаза и распахивается настежь душа. И в работе. За многолетний добросовестный колхозный труд – она более тридцати лет коров доила – у неё множество значков и грамот.

Простую крестьянскую жизнь Агеевых правомерно назвать основательной. Это общие черты отцов, детей, внуков. Все отошли от немецких национальных традиций, все приняли православие. Альвина Эммануиловна держит в доме иконы, обращается к Пресвятой Богородице, чтобы помогала её детям и внукам, и она стала усердной заступницей её семьи. Следуя христианским заповедям, Агеевы ни с кем никогда не ссорятся! Все традиции, сохранённые доныне, – деревенские, сибирские. Почитают достаток – все семьи живут крепко, все имеют детей. Дружно и весело гуляют на свадьбах, семейных гуляньях и юбилеях, на которых звучат сердцу милые песни, созвучные красоте нашего края, его природе, простой крестьянской жизни с чистотой нравов. От неё и мотивы, и настроение. А всё остальное – от прожитой жизни, щедрого чуткого сердца.