Изыскатель

Анатолию Ивановичу Васильеву – известному тюменскому писателю, автору многих поэтических сборников, романов, краеведческих исследований – 75 лет

Сорок три года из них он прожил в Тюмени, городе, который, как казалось, был всего лишь очередным пунктом на карте в череде его армейских скитаний. Городе, не особо любимом, после студенческих лет в шумном многолюдном Омске, после детства и юности в милом сердцу маленьком, но таком уютном Ишиме.

Там, в двухэтажном домике, в самом центре города, на улице Ленина, ныне Большой Садовой, в семье мастера-дорожника и родился 6 декабря 1936 года будущий писатель. О ближайшей родне в семье говорить было не принято: времена не располагали к составлению фамильного древа, от знаний этих можно было не только свободу, но и жизнь потерять. Довелось увидеть разве что деда по отцу – бывшего кадрового офицера русской армии – и то только с неделю. Вернулся тот из трудармии в конце войны, казалось, ещё бодрым и весёлым, на самом деле – на одной радости, которой и хватило-то на несколько дней жизни.

Тогда семья жила уже в Безруково, куда было в 1942 году переведено дорожное управление, в котором работал отец. Село это старинное, вошедшее в историю тем, что здесь 22 февраля 1815 года родился великий сказочник Пётр Андреевич Ершов. Но о нём уже мало что напоминало. Даже из церкви, о постройке которой хлопотал Ершов, будучи директором народных училищ Тобольской губернии, сделали зерносклад. Возле неё, возле чудом сохранившегося ветряка со скрипящими, крутящимися огромными крыльями играла деревенская ребятня в войнушку, по законам жестокого времени беспощадно швыряя друг в друга камнями, разбивая головы и нанося нешуточные ушибы и синяки. В 1952 году умерла мать. Произошло это, когда Анатолий Иванович после семилетки отучился первый год в свердловском политехникуме. Смерть эта окончательно оторвала его от семьи, подтолкнула подростка к самостоятельной жизни. Тем более что отец после этих трагических событий несколько раз заводил новую семью. Девятый класс пришлось заканчивать на станции Карасульской, десятый – в Ишиме.

Повороты судьбы

В Ишиме на страницах районки стали появляться его первые стихи. Поэзия захватила в плен, ошеломила властью над словом. А уж когда в 10 классе стал победителем конкурса «Алый парус», проводимого всесоюзной молодёжной газетой «Комсомольская правда», голова совсем закружилась. Ходил, отрастив по самые плечи волосы, запрокидывая назад голову в невероятной, почти как у Раскольникова, шляпе, на уроках смотрел на учителей снисходительно, с тайным чувством превосходства. Смешно это сейчас вспоминать Анатолию Ивановичу, а тогда попробовал бы кто хотя бы улыбнуться – битва была бы нешуточная, до большой крови.

После окончания школы поступил в Уральский университет на историко-филологический факультет, но учиться не смог: на сельхозработах порвал ботинки, приобрести же новые оказался не в состоянии. Пошел трудиться… преподавателем немецкого языка в Тоболовскую семилетнюю школу. Страсть к языкам была врождённой: он и не учил их, а впитывал из воздуха Ишима, как сахар влагу. Ишим был на удивление русским городом, во многом и потому, что в его дворах и на улицах польская речь мешалась с мадьярской, немецкая - с китайской. Живая география мира толпилась у колонок с вёдрами и флягами, пересекалась на пути в магазин и в школу.

Два года – в Омском военно-медицинском училище, год – в Киевском. Программа училищ сохранилась с небольшими изменениями с дореволюционных времён. Дисциплины преподавались помимо медицинских и общевоинских самые экзотические: правила поведения за столом, в общественных местах, учили двигаться, танцевать. Особенно запомнился Киев, где училище располагалось под сводами старинного Екатерининского дворца. Когда дамы и кавалеры под звуки старинной музыки скользили по начищенному до блеска паркету танцевального зала, казалось, что полтора века просто вычеркнуты кем-то из истории. Дамы, правда, приходили из института лёгкой промышленности, но разве это меняет суть дела? «Я старый русский офицер И старый русский врач», – напишет гораздо позднее, в наши годы, поэт Анатолий Васильев, и слово «старый» будет указывать в большей степени не на возраст, а на преемственность великих традиций. Можно только удивляться, как сумели сохраниться эти традиции в бурные годы большевистской перестройки.

После окончания училища Анатолий Иванович поступил в Омский медицинский институт. Омск становится для него любимым городом. Огромный, на десятки километров раскинувшийся по берегам Иртыша и Оми, с великолепными песчаными пляжами, широкими проспектами, сохранивший величественные старинные особняки, церкви и соборы, производил он впечатление необыкновенное. Город жил богатой культурной жизнью – звенела молодой силой оттепель шестидесятых. Для Анатолия Васильева это было самое урожайное на поэзию время. Будучи литературным консультантом областной молодёжной газеты «Молодой сибиряк», находился он в самом центре кипения поэтических страстей.

Первая книга поэта

Хотя вспоминается и другое. После знаменитого посещения Никитой Хрущевым художественной выставки в Манеже волна погромов приверженцев абстракционизма прокатилась по стране. В Омске под «горячую» руку первого секретаря промышленного обкома партии Горячева (бывают же такие совпадения!) среди прочих западников попал студент четвёртого курса мединститута поэт Анатолий Васильев, умудрившийся успеть выступить в защиту свободы творчества на страницах своей газеты со статьёй «На табуретки табу редки». Досталось по полной программе. Даже самый невинный молодёжный эпатаж поэта: «Эй, вы, занявшие место сверху, Не глядите на мальчиков свысока: Даже самая высокая церковь Возводилась не с потолка» – был истолкован как политическая крамола. Заподозренную в симпатиях к буржуазному искусству творческую интеллигенцию собрали тогда со всего города в театре и распекали с утра до позднего вечера.

Но, надо признаться, что до гонений дело не дошло, хотя впечатления от того дня были самые тягостные и помнятся доныне. В 1963-м, через год после этих событий, вышла первая книга поэта – « Под одним небом». Всего 28 стихотворений, но столько радости! Ещё через два года в Новосибирске увидела свет книга стихов «Твоими тропами».

К этому времени, правда, Анатолия Ивановича вновь призвали в армию, где и пришлось отслужить ему полный офицерский срок. Плавал несколько месяцев на подводной лодке, совершал прыжки с парашютом, бывал на Сары-Шагане и Тюра-Таме, в просторечье именуемых Байконуром. С августа 1968-го – преподаватель военной кафедры Тюменского медицинского института.

Простая и ясная цель

Тюмень после Омска показалась глухим провинциальным городком. Дремали, незаметно утрачивая купеческий лоск, деревянные кварталы, даже в административном центре жизнь текла размеренно и неспешно. Рядом с мединститутом шумели в луговых просторах травы и в низинах, на болотцах, крякали утки. Утыканный строительными кранами город ещё не нахраписто, робким гостем ступал на нетронутые девственные земли.
Поэзия Анатолия Васильева удивительно гармонировала с окружающим пейзажем: в ней так мало было сиюминутного, спешного, на потребу дня. Любовь, дружба, красота и совершенство, состояния души и природы, родные ишимские просторы – об этом писал он, прекрасно зная, что вечные темы у редакторов не в чести. Были, конечно, и поездки на север, и выступления в рабочих коллективах, и творческие командировки – писательская организация радушно приняла молодого поэта – но так и не смог он заставить себя работать на заказ.

В 1971 году выходит очередной сборник стихов «Завтра выпадет снег». Но постепенно увлечение поэзией становится в ряд с другими пристрастиями – следующая книга лирики «Ранний мир» выйдет только через шесть лет. Захватила наука. В собственноручно оборудованной лаборатории Анатолий Иванович проводит опыты в области токсикологии. Опубликована 31 научная работа, из которых 27 – в центральной печати.

Как-то постепенно, может, из-за той самой фигуры умолчания о прошлом семьи, пробудилась страсть к истории. К истории не вообще, а к истории близкой, связанной с родной землёй. Так появился интерес к декабристам, которые отбывали ссылку в городах и селениях нашего края. И хотя тема эта не была запретной, всё-таки «декабристы разбудили Герцена», они не вписывались в шаблоны марксистко-ленинского учения о классовой борьбе – большинство из них было дворянами, причём представителями самых знатных родов России. Соответственно и взгляды, и образ жизни их был далёк от канонов большевизма. Поэтому значение декабрьского восстания 1825 года признавалось советскими историками, но было лишено эпохальности, как, впрочем, всё, что происходило до Великой Октябрьской. Отсюда – вольно-невольно при хорошей мине следовала фигура умолчания.

Анатолий Иванович поставил себе очень простую и ясную цель: увидеть этих людей такими, какими они были. Без идеологического глянца, без подгонки под трафареты пламенных революционеров и борцов с царским режимом. А где можно было увидеть их с наибольшей достоверностью? В документах эпохи – хрупких, потемневших от времени, пусть лишённых красок и запахов, но максимально приближенных к давно забытой реальности, ставших её молчаливыми свидетелями.

"Быть России полезным"

Для того чтобы читать архивные документы прошлых веков, пришлось самостоятельно изучить русскую палеографию. Повесть «С надеждою быть России полезным», вышедшая в 1986 году отдельной книгой, была первым результатом многолетних изысканий. В центре её – личность неординарная, романтическая - лицейский товарищ Пушкина Вильгельм Кюхельбекер, сибирская часть его трагической жизни. Трагической не только с точки зрения событийной. Жажда «быть России полезным» и невозможность реализовать своё желание в силу отрешения от дворянского сословия, дающего право на служение, было для декабристов очень серьёзным поражением в правах. Рождённые и воспитанные для нужд государственных, общественных, они вынуждены были жить в ссылке как частные лица. Каким бы благополучным ни было их материальное положение, им всегда чего-то не хватало. Отсюда – постоянное стремление к просветительству, к деятельности на благо общества и даже государства, подвергшего их столь суровому наказанию. После появления этой книги Анатолия Ивановича в 1987 году принимают в Союз писателей.

С 1987 года, после увольнения в запас, Анатолий Иванович садится за историческую прозу. Его внимание привлекает судьба Кондратия Фёдоровича Рылеева, одного из руководителей декабристского движения. Поставив в центр романа «Прошу тебя, Государь» эту фигуру, он попытался дать свою версию декабрьских событий, основанную на документальных свидетельствах. Читателю была предложена широкая панорама российской действительности того времени, знакомство с многими реальными историческими персонажами. Этот роман и повесть о Кюхельбекере, получившая название «Казематы его крепостей», выходят в 2000 году одной книгой.

В девяностые годы писатель Васильев увлекается издательской деятельностью. Газета «Казачья застава», журналы «Сибирский тракт», «Сибирское богатство», альманах «Врата Сибири» – все эти проекты были придуманы и воплощены им в жизнь. Кроме того, в 1988 году Анатолий Иванович основал Тюменское отделение российского Фонда культуры.

В 1989 увидел свет очередной сборник стихов «Середина сентября», вышедший в Москве в издательстве «Современник», в 1998-м – книга очерков «Ради прошлого и будущего». В 1999 году писателю присвоено почётное звание «Заслуженный работник культуры Российской Федерации». В этом же году появилась книга его стихов «Вечерние птицы», в следующем – книга стихов «Я дальний путник», в 2002-м – книга стихов «Осеннее небо». Поэзия, хоть Анатолий Иванович и говорит, что время её для него прошло, неумолимо зовёт к себе. Поэзия как способ восприятия гармонии мира, как форма выражения гармонии души как бы затухает на время, но вновь и вновь вспыхивает при первом дуновении жизни, порой в самые неподходящие моменты. Желание выразить свои ощущения, найти в себе такие слова, какие не нашёл ещё никто, забыть невозможно.

Нарушить обет молчания

Анатолий Иванович Васильев много занимался обработкой редких мемуаров: Стефании Витольдовой-Лютык, Татьяны Белим, а также архивных документов, связанных с историей тюменского края начала двадцатых годов 20 века – с крестьянским восстанием против большевизма. Всё это составило его новую книгу «Отвоёванная Россия».

Первая её часть повествует о последних днях правления Колчака, о бегстве семьи Витольдовых-Лютык из-под Омска от лавины наступающих красных войск. Рукопись «Хроники Сибирского исхода», каким-то чудом сохранившаяся в многочисленных перемещениях по миру, была привезена в конце 20 века епископом Ишимским и Всесибирским Евтихием из Нью-Йорка и передана Анатолию Ивановичу Васильеву для публикации.

Вторая часть книги – «Восстание». Чтоб сесть за написание её, потребовались годы работы в архивах. Это повествование в документах с комментариями о крестьянском восстании начала двадцатых годов двадцатого века в нашем крае. Массовом восстании, охватившем огромные территории, – около 200 тысяч человек поднялось против Советской власти, приступившей сразу же после разгрома войск Колчака к освоению сибирских богатств, инициировавшей под названием «продразвёрстка» невиданный грабёж завоёванных территорий. Восстании, о котором впоследствии предпочитали молчать как победители, так и побеждённые, хотя в наших краях очень мало людей, кого бы оно не коснулось. Но на разговоры о тех событиях было наложено табу.

С детских лет меня удивлял такой факт. В деревне Буньково, в которой я рос, в сквере возле клуба стояли друг против друга два памятника. Один – воинам-землякам, павшим в Великой Отечественной войне. Второй – героям гражданской войны. У первого памятника каждый год 9 мая проводился митинг, на который сходились со всей округи люди. Возле второго таких митингов я не помню, хотя, казалось бы, Великая октябрьская революция в те времена была событием не из последних. Когда же в «Восстании» Васильева я прочитал, что красные в отместку за гибель двух комэсков деревню Буньково сожгли, понял причину столь прохладного отношения моих земляков к воинам революции. Об этом факте никто не говорил, да и, может быть, мало кто помнил, но память о жестоком преступлении сохранилась, наверно, на генном уровне, и чествовать людей, уничтожавших твою деревню, желания ни у кого не было.

«Восстание» – для жителя юга Тюменской области увлекательнейшее повествование, потому что в документах оживает, начинает говорить земля, на которой мы живём. Перечисление населённых пунктов, маршруты движения войск, боевые столкновения – всё это рядом, зримо настолько, что и не верится в реальность происходившего. Но оперсводки, приказы, доклады, телефонные переговоры неумолимо рисуют картины ожесточённой гражданской войны, где одни защищали своё право владеть своим имуществом, а другие – право беззастенчиво грабить их. Анатолий Иванович не ограничивается только фиксацией фактов, он показывает, что новый безжалостный порядок с лозунгом «Грабь награбленное» строился вождями революции с первых дней Советской власти. Уничтожение института частной собственности, контроль над распределением всей производимой на территории страны продукции, безжалостное подавление всякого сопротивления стали краеугольными камнями нового государственного строя в отвоёванной у населения России.

Третья часть книги «Вся человеческая жизнь» представляет собой воспоминания родственницы писателя Татьяны Белим, родившейся в Приморье в начале 20 века и пережившей с веком все его злоключения. «Мы прожили страшный век… – говорит она в конце повествования. – Мне было семь лет, когда началась война 1914 года, и с тех пор мне помнится только плохое, хорошего было мало. Гражданская, японская оккупация, только вздохнули – коллективизация. Непосильные налоги, хлебопоставки – собирали хлеб до последнего зёрнышка…». Обладая великолепной памятью, Татьяна Белим оставила интереснейшие свидетельства той эпохи, заслуга же Анатолия Ивановича - в том, что он сумел оценить их и довести до литературных кондиций.
Несмотря на солидный возраст, Анатолий Иванович Васильев полон сил и энергии, много трудится и в его писательской корзине ждёт воплощения не один творческий проект. Не отпускают от себя декабристы, он работает над романом, где хочет показать, как разворачивались события на юге России, где существовало «Южное общество», где было восстание Черниговского полка.

Последние двенадцать лет Анатолий Иванович Васильев – редактор литературно-художественного и историко-краеведческого альманаха «Врата Сибири». Должность ответственная, изначально требующая не максимального напряжения сил, а максимальной чувствительности души. Остроты вкуса и слуха. Только так можно отличить талантливое от бездарного, глубокое от поверхностного, подающее надежды от безнадежного. Прежде чем выпустить номер, приходится прочитать десятки рукописей, соприкоснуться с десятками людей. А потом выбрать лучшее или – продолжать поиски. Ведь издание журнала – это тоже изыскания. Сродни тем, что неумолимо требует от стихотворца поэзия, что ведёт Анатолий Иванович в архивах, чтоб заставить заговорить минувшие эпохи, чтоб нарушить обет молчания вокруг событий прошлого. Не в угоду кому-либо, а правды ради.