Ушаровский тупик

Эти некрасовские строки пришли мне на ум, когда редакционная машина, «вздыхая и охая» на ухабах, везла нас в очередную творческую командировку в Ушаровское поселение. Вдоль дороги то и дело мелькали указатели, сообщая, что чуть в сторонке стоят деревни Македонова, Кузьмина, Зольникова, Ларионова, Навильникова. Остова некогда животноводческих ферм, забитые окна старых покосившихся домов – такая картина за окном не вселяла оптимизма. Казалось, время здесь остановилось.

С центральной трассы свернули в деревеньку Македонову. Едем по заснеженной узкой дороге. На улице ни души, даже вечно бегающих по пустынным деревенским улицам собак, и тех здесь нет. Тишина, совсем не свойственная деревенскому укладу жизни. Но уклад этот давно уже поменялся. Ни к одному дому не протоптана тропиночка, значит, и жизнь здесь погасла. Лишь старые колодцы с задранными вверх журавлиными носами напоминают о том, что когда-то здесь жизнь била ключом.

Но, повернув за угол большого нежилго дома, увидели у колодца человека. Нам показалось, что это дюжий мужик в спортивной шапке, больших полусапогах почти на босу ногу. Подъехали ближе. Познакомились.

• Тамара Алексеевна Боброва,- смело отрапортовала нам женщина.

Меня немного оторопь взяла: и вправду, есть женщины в русских селениях! Разговорились. Тамара Алексеевна показалась нам человеком немногословным, на все наши вопросы отвечала категорично и кратко, но в её облике и жестикуляции улавливались деревенская простота и неподдельный юмор.

• С кем живёте-то, Тамара Алексеевна? - спрашиваю. Она несколько помедлив и немного удивившись моему вопросу, смело и гордо ответила:

• Как с кем? С орлом!

• С каким орлом? - не отступаю я, удовлетворяя своё любопытство.

• Да с мужиком моим! Так я его зову любя. А кто же он? Орёл, да ещё какой! Как только со скотиной надо управляться - так он сразу в полёт.

Мы вместе с Тамарой Алексеевной от души посмеялись.

А скотины у Бобровых действительно полный двор: и лошади, и крупно-рогатый скот, и овцы.

• Этим и живём, - говорит она. – Здесь скотине-то приволье, да и людям хорошо здесь когда-то было, а вот видишь, какие крутые повороты жизнь дала. Всё разорили. Были ферма, клуб, школа, ой да чё душу-то бередить, всё было да прошло!

А ещё Тамара Алексеевна призналась, что в деревне нельзя жить без личного хозяйства. Только с помощью бурёнок да хрюшек она дала возможность своим детям получить высшее образование.

• С утра пораньше, как лошадь, навьючу на свои плечи продукции всякой - и на рынок в город. А вы ведь представляете, какой это трудный путь надо проделать, чтобы добраться до этого рынка! Вот так и живём – не тужим, мы к труду привычные. И может быть хорошо, что живём в стороне от цивилизации, работаем и работаем для себя. Природа нас тоже одаривает. Вон смотрите, красота у нас какая! И что люди боятся в деревню ехать? – сказав это, задумалась, а потом продолжила: - Ну, вы извиняйте, мне надо со скотом управляться, а то орёл-то мой улетел, а прилетит, глядишь, на одном крыле. Вы зайдите вон лучше к Марине Навильниковой, она вам всё-всё про деревню расскажет, потому как и родилась здесь, и выросла. А больше тут народу-то нет, вот только две семьи и живём.

Тамара Алексеевна легко взяла в руки вёдра с водой и пошагала к своему дому. А мы, последовав её совету, постучали в калитку Марины Навильниковой.

На крыльцо огромного старинного дома выбежала совсем ещё девчонка, на вид лет семнадцати. Увидев нас, широко открыла глаза и не на шутку удивилась:

• Ой, вы по каким делам-то к нам? Чужие у нас здесь не ходят, - не сдержала она улыбки и пригласила в дом.

• Да мы и совсем не чужие, тоже деревенские.

• Что-то тут я вас никогда не видела, - нараспев проговорила Марина.

В отличие от Тамары Алексеевны она вообще вначале наотрез отказалась с нами разговаривать. «Ну, живём и живём, а вам-то какое до нас дело?» - читали мы её мысли.

Но Маринку мы разговорили быстро, как только спросили, кто же такую крутую ледяную горку возле её дома смастерил и для кого? Она улыбнулась, и её большие глаза заискрились каким-то необыкновенным светом:

• Да я сделала, для своих племянников. Новый год-то мы встречаем вместе всей семьёй здесь, в своём родном доме. В баню приезжает старшая сестра со своим семейством очень часто. Дом большой, всем нам хватает места. Жаль только, мамы с папой нет в живых, - чуть дрогнувшим голосом сказала Марина, - слишком рано они умерли. Мама всю жизнь проработала фельдшером здесь, в Македоновой, а папа, Александр Романович Навильников, был знатным трактористом, его имя на весь район гремело в семидесятые годы. За хорошую работу и как передовику производства нам колхоз дом этот большой и выделил. В нём раньше знаменитые на всю округу купцы жили и председатели нашего колхоза.

Действительно, дом хоть и старый, но крепкий и просторный. А самое главное, что нам бросилось в глаза, – чистота и уют в каждой его комнате. И какое-то несказанное блаженство, особый колорит этому уюту добавляли три красивых кошечки, то и дело проявляющие любопытство к нашему визиту. Чувствуется, что хозяйка хоть и молодая (Марине оказалось 24 года), но умело и исправно содержит дом и ведёт хозяйство.

• Сейчас вот с мужем ремонт начинаем делать, - продолжает она разговор. - А то весной этим заниматься некогда, огород большой садить надо, да хозяйство у нас немалое: корова, овцы, куры. За всем уход нужен, но с подворьем больше Володя управляется.

На вопрос, скучает ли она по людным местам, Маринка засмеялась и ответила:

• Да я в городе с лета не была, и надобности в этом нет. А зачем? Всё у нас здесь есть. Мясо своё, хлеб свой, все продукты экологически чистые. Сотовая связь работает бесперебойно. Но как я покину свою деревню, если здесь моя колыбель, каждый кустик мне родной! Человек волен в жизни выбирать свой путь, я вот не променяю родное гнездо ни на что другое. В городе получила профессию повара и вернулась в свою умирающую деревню, но верю, что она возродится. Народ поймёт, что деревня - это не только кладезь природы, но и светоч души нашей. Летом-то здесь жизнь кипит. Приезжают в свои родные пенаты те, кто покинул их, когда в деревне было трудно. Многие сейчас жалеют об этом.

В дом вошёл муж Владимир, он ездил в город по своим делам. Живут супруги совсем недавно, но чувствуются между ними любовь и согласие. Володя намного старше Марины и во всём помогает, оберегает её. Он долгое время жил в городе, но жизнь повернула так, что снова вернулся в свою деревню. Рядом, в Зольниковой, живёт его совсем уже старенькая мама, поэтому и за ней пригляд нужен. Владимир как-то сразу включился в наш разговор.

• Как живётся нам, спрашиваете? Не жалуемся на судьбу, правда, Маринка? - обратился он к жене. - Хоть и безлюдной стала наша деревня, а тоски не испытываем по многолюдью. Конечно, частенько навеивают грусть воспоминания о том, что когда-то здесь была неуёмная кипучая жизнь, но нам уже деревню не возродить. Вы видели, сколько таких деревушек с пустыми глазницами окон в домах стоит? Нас, жителей, тут человек восемь на шесть деревень, мимо которых вы проезжали. Обидно и жалко, что доконали деревню, а ведь она во все времена кормила страну. В национальные президентские проекты, о которых вы пишите, да в масштабные инвестиционные программы мы давно уже не верим. За то время, сколько о них говорят, можно что-то уже и сделать. А мы живём своим хозяйством, любовью к природе, воздухом дышим чистым. Здесь такая охота, рыбалка! И во всём гармония. Такой гармонии для жизни в городе быть не может. В деревне человек самостоятельней и чувствительней, мастеровитей и полновесней. Да считайте, здесь у нас ушаровский тупик. Замирает деревенская жизнь, но, думаю, не всё ещё потеряно, верить в лучшее надо.

… Выходили из большого дома Марины и Владимира с надеждой, что благодаря таким патриотам деревня наша будет жить, и, как знать, может быть, потянутся в неё новые молодые силы, вдохнут частицу своего тепла и благоденствие, которое было когда-то потеряно.

Когда садились в машину, увидели «летевшего» орла Тамары Алексеевны Бобровой, правда, полёт его то и дело срывался с траектории, и «крылья» как-то плохо управляли телом, но до калитки своего дома он «долетел». А хозяйка подворья давно уже накормила скотину.

Наш же путь лежал дальше в самую дальнюю деревню Ушаровского поселения - Панову, в которой мы давно мечтали побывать. По отдалённости это точно ушаровский тупик. Но об этом другой рассказ в следующем номере.

Галина Гребенщикова, фото Тимура Карымова