Страшные сказки на ночь

Начало в N 14.

11 августа.

«А мне начинает нравиться эта Африка», – изрек мокрый Яша. Мы сделали остановку на пляже, чтобы никого не стошнило в машине, а то дорога просто ужас, колдобина на колдобине, а мы только что позавтракали в своей росе Сен Жон – в основном, бананами, ананасами и папайей, и вот теперь эта папайя угрожающе болтается в наших желудках.

Этот пляж Семи Волн едва ли не самый знаменитый на Сан-Томе. Мы немного походили по серо-черному песку, потом разрешили детям разуться – и они тут же полезли в воду, якобы только ноги намочить. Яша, убегая от волны, споткнулся о камень и упал, волна накрыла его с головой, Лау бросился на помощь, выхватил мальчишку из воды. Яша весь в песке, включая волосы и уши. Сняли мокрую песочную одежду, кое-как обтерли, завернули малыша в полотенце (хорошо, что мы зачем-то взяли с собой полотенце, хотя ехали в столицу, в агентство авиасообщений, покупать билеты на Принсипи). Приятного мало, но Яша доволен. И я, как ни странно, чувствую, что настроение у меня стремительно улучшается. Потому что, как ни крути, это мой первый опыт в Африке. Первая моя собственная африканская история. Мы как будто уже не совсем тут посторонние.

Яшино купание несколько поломало наши планы. Понятно, что мальчик в одних трусах не может ехать в представительство «STP-airways». Но и возвращаться в росу по кошмарной дороге совсем не хочется. Поэтому решено: мы едем в столицу, а там покупаем Яше сухие штаны и футболку.

Лау привозит нас на центральный рынок. Муж и дети остаются в машине, а мы с Лау бросаемся в самую гущу торговли. Рынок крытый, на первом этаже продовольственные товары, на втором – китайский ширпотреб в худшем смысле обоих слов. Я, честно сказать, сперва не вижу тут вообще ничего, что можно было бы надеть на мальчика, но Лау мне активно помогает, и очень скоро мы с ним приобретаем комплект из шортов и майки примерно за 8 евро. Майка Яше немного великовата, но главное ее достоинство в том, что она не изваляна в песке. Теперь можно и за билетами.

Dobry Den' – написано у меня в блокноте крупными буквами. Я это написала, потому что Лау сказал, что хочет учить русский. Он способный мальчик, этот Лау. Я спросила его, где он выучил английский, и он сказал – на улице. Там же выучил и французский. Он вырос на улице в районе аэропорта, где жили работники посольств.

Его бабушка из Анголы, его мама родилась на Сан-Томе. А его дедушка и бабушка со стороны папы – из Макао. Так что наш Лау – наполовину китаец. Что само по себе удивительно (прежде я не встречала подобных метисов), но, с другой стороны, понятно, ведь и Ангола, и Макао, и Сан-Томе – бывшие португальские колонии. Забавно: спустя два года после поездки на Сан-Томе мы побывали и в Макао. И только там я осознала, что Лау – это не имя, а довольно распространенная китайская фамилия. А имя все-таки Атай. Хотя я спрашивала Лау, как его лучше называть, и он сказал – Лау.

Сегодня мы ездили на север острова. Лау пытался показать нам Lagoa Azul, или Голубое озеро, – чудную тихую бухту с прекрасным песчаным пляжем. Подозреваю, что Лау там ни разу не был. Бухта оказалась, действительно, тихой, защищенной от волн, но дно там не песчаное, а просто-таки булыжное. И вокруг навалены целые россыпи обточенных временем и морем камней. Лау был обескуражен и бормотал что-то про негодяев, которые вывезли отсюда весь песок. Ладно, ему простительно: он еще молодой гид, неопытный. Зато на берегу бухты растет огромное дерево. Лау сказал, что это «мекондо», но я отыскала его научное название – каванильесия платанолистная. Оказывается, это огромное дерево обладает самой легкой в мире древесиной. Пока мы отдыхали в тени мекондо, Лау подобрал с земли толстые коричневые стручки и сунул мне: тамаринд. Почему говорят, что тамаринд это пряность? По-моему, кислость.

... Лау ужинает с нами. Вина не пьет. Мы беседуем. Например, о том, что главный бизнес для сантомейцев – сельское хозяйство: сахар, какао, бананы, кофе, пимента (ямайский перец). На втором месте – туризм.

– А на третьем? – я приготовилась загибать пальцы.

– На третьем? – Лау замялся, потом засмеялся. Нет никакого третьего места. На сегодняшний день – нет.

12 августа. Мы на экваторе. Все, цель достигнута, теперь можем ехать домой. Муж включил навигатор: он хочет увидеть сплошные нули, но на экранчике прибора светятся 0 градусов 00 минут 043 секунды южной широты. Собственно, мы и взяли GPS в Африку специально для этого. А еще он водил нас по Европе, но это было так давно, что кажется неправдой.

Линия экватора проходит через остров Ролаш – маленький островок на самой южной оконечности архипелага. От нашей росы – тридцать километров. На пути в Порто Аллегро (это последний населенный пункт, оттуда уходят катера на остров Ролаш) ухитряемся встроиться в колонну из «лендкрузеров» и «паджеро» с мигалками. Лау сказал, что это президентский кортеж. В районе Порто Балейя, не выдержав гонки (и тряски), у нас глохнет мотор, так что когда мы все-таки прибываем в Порто Аллегро, высокопоставленные сановники (это был не президент, а премьер-министр со свитой) уже уплыли. Мы помахали им ручкой. Но они, кажется, не видели.

Туристов и министров на остров Ролаш перевозят катера отеля «Пестана Эквадор». Перевозят бесплатно, но на том берегу приходится купить входной билет на территорию резорта.

На пристани катер встречает группа аниматоров с тамтамами, в ожерельях из цветов. Эта туристическая попсня нас не колышет. В резорте – скучно. В бассейне – пусто. Вода, конечно, есть, но никто не купается. В море тем более никто не плавает. На вершине холма, где установлен символический монумент в виде земного шара, мы одни. Позже, дожидаясь обратного катера, встретили «парочку бородатых с ребенком», как мы их обозвали (на самом деле там только муж с бородой). Они ночевали на росе Сен Жон, приятная такая семья. Наша роса служит перевалочной базой по дороге на остров Ролаш. Считается, что семьдесят километров от аэропорта до Пестана Эквадор трудно преодолевать в один присест. Особенно по убитой дороге. Особенно после ночного перелета из Европы.

Вернувшись в деревню Анголареш, мы снова увидели премьерский кортеж. Около автомастерской. У «крузеров» меняли пробитые колеса.

Лау говорит, что Анголареш не деревня вовсе, а город. Причем второй по величине на острове (читай – в стране). На главной площади этого города стоит деревянный тотемный столб. Лау, правда, не согласен с таким определением: по его словам, это не идол, а памятник некоему революционеру. Лау, правда, забыл, как его звали. Говорит – тот, кто изображен на купюре в 50 тысяч добр. А там изображены Рэй Амадур, поднявший в 1595 году восстание против португальских колонизаторов, и птица-зимородок. Любопытно, что купюра в 5 тысяч добр практически такая же, только вместо зимородка – иволга. Проводя сравнительный анализ двух билетов государственного банка Демократической республики Сан-Томе и Принсипи, я подняла их к свету, чтобы получше рассмотреть водяные знаки на банкнотах. Охранник отеля «Пестана Эквадор», где это происходило, заметил мое движение и рассмеялся. Ведь все знают – добры поддельными не бывают. «It's good», – сказал он в подтверждение. Все понятно. Если добры – понятно, что они должны быть хорошие: ведь у них, как сказала бы профессор кафедры русского языка УрГУ Людмила Майданова, общие семы.

Лау в очередной раз нас чуть не угробил вместе с машиной. На скорости 80 километров в час попал колесом в яму. Мокрая дорога шла вниз под большим уклоном, и затормозить Лау не успел. Удар был такой силы, что, кажется, наш «ниссан террано» должен был разломиться пополам. Но – обошлось. У «ниссана» барахлит вторая передача, поэтому в гору мы ползем на первой скорости, а с горы несемся на третьей. К счастью, после семи вечера на дороге практически не бывает транспорта. А то мы убились бы. Я вернулась в росу вся больная и меня полночи трясло, я не могла успокоиться. В конце концов, уткнувшись носом с пахнущую плесенью подушку, я кое-как заснула – с твердым намерением завтра послать подальше и Лау с его машиной и манерой вождения, и росу Сен Жон с ее непрекращающимся дождем, и всю эту Африку.

А утром проснулась... и решила еще пару дней потерпеть.

Я ем какао. Звучит глупо, но это правда. Вчера, проезжая мимо плантаций какао, Лау сорвал несколько плодов. Ловко шмякнул один о багажник, плод аккуратно раскрылся, раскололся пополам – с него словно слетела крышечка, обнажив сердцевину, похожую на кишки или на неведомое полупрозрачное насекомое. Вообще-то это всего лишь семена какао – всем известные бобы, обернутые белой кисло-сладкой пульпой. Пульпу нужно обсасывать, а бобы выплевывать, потому что они твердые и пока что безвкусные. Уникальный вкус сантомейского какао они приобретут в процессе многоступенчатой ферментации. Какао дети любят, но, как говорится, «пить – да, а так – нет». Дети вообще не желают пробовать ничего экзотического, едят конфеты, купленные еще в Европе. У Сони сегодня отвалился брекет, она расстроилась и ругала Африку. Ничего, это пройдет. Я думаю... (Тут вырубили электричество, и пришлось лечь спать. Жечь фонарик, чтобы дописать свою ценную – наверняка, ценную – мысль, я не стала).

13 августа. Мобильные телефоны у нас не работают, но у меня есть дневник, поэтому я знаю, какое сегодня число. Радио и телевизора тоже нет, потому что у нас тут экологический туризм, по причине нехватки электричества.

На завтрак опять дождь, папайя, бананы, кофе и свежий хлеб с маслом. Масла нам дают граммов десять на всех, то есть очень мало. Странно, что нет яиц – в магазинах в Сан-Томе яйца продают, да и кур тут навалом, постоянно под колесами путаются. На открытой веранде хозяйского дома, где подают завтрак и ужин, сегодня меняют пол: старые доски подгнили, когда их отрывают, гвозди остаются на месте. Одежда у нас не сохнет, но, поскольку тепло, надевать влажные штаны и футболки не так противно. Утешает, что мы тут временно, а люди постоянно живут – и ничего, улыбаются.

Сегодня снова едем в город. Ну, в смысле в столицу. Самоубийце Лау надо чинить коробку передач, а нам – в офис туристической компании. Девушка в офисе очень удивилась, что мы самостоятельно купили билет на Принсипи, а к нашей просьбе поменять последнюю оплаченную ночь в деревне Анголареш на что-нибудь поближе к аэропорту (у нас ранний вылет) отнеслась с пониманием и пошла обзванивать в гостиницы. Я тем временем листала англоязычный путеводитель по Сан-Томе, удивительно тостый и подробный. Там расписано, что где можно купить и почем и что отвечать приставалам на улице. Хорошо бы иметь такую книжку. Не то чтобы к нам много пристают. Вообще не пристают. Просто интересно.

Лау забросил нас на пляж, а сам рванул в автомастерскую. На пляже никого, только мы и три голых мальчика лет двенадцати. До определенного возраста они купаются голышом, чтобы не мочить штаны (трусов не носят). Нельзя сказать, что они не стесняются: пробегая мимо нас по пляжу, прикрываются ладошкой. Я делаю снимок: Рита и три голых темнокожих мальчика. Купаются. М-да. Вряд ли я буду его кому-то показывать.