Страшные сказки на ночь

Начало в NN 14, 15. Сегодня у нас была еще одна вылазка на юг острова. Лау обещал показать нам прая Пишсина. По дороге пробили колесо. Пока Лау возился с запаской, мы двинулись пешком. Идем себе, перескакиваем через лужи (моросит мелкий дождик). Вдруг из-за поворота появляется высокий мужик в шляпе и желтых резиновых сапогах. В руке у него что-то болтается. А-а, мачете. Возле нас мужик остановился, молча взмахнул ножом – и вручил Рите вскрытый плод какао. Как мороженку. Пошел дальше.

Пишсина по-португальски бассейн. А прая – пляж. Пляж там есть, и бассейн тоже – сотворенная самой природой огромная ванна. Вода в ней теплая и спокойная – даже не подумаешь, что это та же самая морская вода, что яростно бьется снаружи в барьер из застывшей лавы. Купаться там мелковато, а чтобы просто понежиться – так сегодня солнца нет. Через некоторое время из джунглей появляется еще один джип, оттуда выбираются двое – кудрявый парень и девушка, туристы. Мы видели их однажды на нашей росе (как вы уже догадались, туристов на Сан-Томе можно по пальцам сосчитать). Девушка забралась на самую кромку черных скал, обрамляющих природный бассейн, а ее парень фотографировал ее. На фоне белых брызг. Признаться, я тоже в тот момент ее исподтишка фотографировала – в своем красном купальнике она здорово оживляла пейзаж. Но вот за ее спиной взрывается волна посильнее и смывает ее на острые камни. И я ее больше не вижу, слышу только его крик: «Жана, Жана!» А потом ее стон, даже нет, вой какой-то. Лау был ближе к ним, он побежал вперед, а я сперва рванула к машине за аптечкой, так что я уже увидела, как Лау их обоих ведет: она в крови, конечно, но, слава богу, жива и идет своими ногами. И все повторяет: «Это было так глупо, простите, я такая глупая». Ее парень (Лау сказал, он испанец), бледный, испуганный, но твердо отказался от нашей помощи, сказал, что у него все есть и что они сейчас едут в госпиталь в Сан-Томе (семьдесят километров по очень плохой дороге!). Потом мы их встретили еще раз – в самолете до Лиссабона. У девчонки (она американка) забинтована рука и на лице ссадины, мы поулыбались друг другу, на наш вопрос про «как дела» она сказала, что в общем и целом у нее все хорошо. Уверена, будь они с гидом, такого не произошло бы. Или если они постояли бы там хотя бы пять минут, прежде чем залезть на самый край, они и сами увидели бы, что волна время от времени перехлестывает.

Официально дорога идет до Порту Аллегри, это самая южная точка острова. Дальше начинаются совсем уж дикие места. К примеру, Жале. Огромный пляж, красиво обрамленный пальмами с одной стороны и застывшим лавовым полем с другой. Там есть три бунгало, сдаются внаем. Хороший вариант для влюбленных. Электричества нет, а значит, после шести вечера (после захода солнца) делать там абсолютно нечего, разве что слушать грохот волн. Местный дядька – то ли охранник, то ли менеджер, – за пять евро в день готовит постояльцам завтраки и ужины. Когда мы приехали в Жале, он просто сидел рядом с одним бунгало и угрюмо на нас посматривал. Мы разделись, но в воду не полезли: волны были страшенные. Даже наследить как следует нам не удалось: длинные языки пены, заливавшие берег, моментально смывали отпечатки наших ног. Спустя несколько дней, на острове Принсипи, мы познакомились с Марией Хомен, профессором Лиссабонского университета. Она с подругой Марией де Консесау собирались остановиться на несколько дней в Жале. Мы их отговорили. Они, как и все уважающие себя профессора, по вечерам читают.

Я ем какао. Звучит глупо, но это правда. Вчера, проезжая мимо плантаций какао, Лау сорвал несколько плодов. Ловко хряснул один о багажник, плод аккуратно раскрылся, раскололся пополам – с него словно слетела крышечка, обнажив сердцевину, похожую на кишки или на неведомое полупрозрачное насекомое. Вообще-то это всего лишь семена какао – всем известные бобы, обернутые белой кисло-сладкой пульпой. Пульпу нужно обсасывать, а бобы выплевывать, потому что они твердые и пока что безвкусные. Уникальный вкус сантомейского какао они приобретут в процессе многоступенчатой ферментации. Какао дети любят, но, как говорится, «пить – да, а так – нет». Дети вообще не желают пробовать ничего экзотического, едят конфеты, купленные еще в Европе. У Сони сегодня отвалился брекет, она расстроилась и ругала Африку. Ничего, это пройдет. Я думаю... (Тут вырубили электричество, и пришлось лечь спать. Жечь фонарик, чтобы дописать свою ценную – наверняка ценную – мысль я не стала).

13 августа. Сегодня снова едем в город. Ну в смысле в столицу. Самоубийце Лау надо чинить коробку передач, а нам – в офис туристической компании. Девушка в офисе очень удивилась, что мы самостоятельно купили билет на Принсипи, а к нашей просьбе поменять последнюю оплаченную ночь в деревне Анголареш на что-нибудь поближе к аэропорту (у нас ранний вылет) отнеслась с пониманием и пошла обзванивать в гостиницы. Я тем временем листала англоязычный путеводитель по Сан-Томе, удивительно толстый и подробный. Там расписано, что где можно купить и почем и что отвечать приставалам на улице. Хорошо бы иметь такую книжку. Не то чтобы к нам много пристают. Вообще не пристают. Просто интересно.

Лау забросил нас на пляж, а сам рванул в автомастерскую. Это правильно. Как сантомейцы чинят машины, мы уже видели. Надо открыть капот и молча курить, вдумчиво осматривая двигатель. Лучше это делать впятером или вшестером.

На пляже никого, только мы и три голых мальчика лет двенадцати. До определенного возраста они купаются голышом, чтобы не мочить штаны (трусов не носят). Нельзя сказать, что они не стесняются: пробегая мимо нас по пляжу, прикрываются ладошкой. Я делаю снимок: Рита и три голых темнокожих мальчика. Купаются. М-да. Вряд ли я буду его кому-то показывать.

У дороги, которая проходит вдоль пляжа, сидит мальчишка с кучкой зеленых кокосов и огромным мачете. То есть мачете нормального размера, просто мальчик мелковат. У него тут бизнес. Он продает кокосы. Собственно, кокосов полно на любой пальме, но... взрослый человек, спешащий по своим делам – на пляж или там в автомастерскую, – не полезет на пальму, если ему вдруг захочется кокосового молока.

14 августа. «Хрень», – сказал Яша, проснувшись. У него получилось «хьень». Мы даже не сразу поняли, что такое он радостно выкрикивает. Муж плохо спал эту ночь: болела голова. Я, когда узнала об этом, расстроилась, и у меня тоже заболела голова. Вчера мы долго разговаривали перед сном и поплатились за это: услышали странное шуршание, а когда включили фонарик – увидели, как шевелится пустой пакетик «Спортивная мода», брошенный на полу. Потом услышали другой звук, похожий на мычание, доносящийся снаружи. Корова? Откуда тут коровы и почему мычат ночью? Вокруг густой и мрачный дождевой лес. Хищники там не водятся, по крайней мере опасные для человека хищники. Но кто его знает. Сделали для себя вывод: в Африке надо засыпать вовремя.

Просыпаемся, а у нас под окнами толпа. Мы на ночь запираем входную дверь нашего госпиталя, но каждое утро ее кто-то отпирает (очевидно, что ключ от этой двери есть не только у нас). А сегодня этот кто-то дверь не открыл, а дети из деревни Анголареш пришли на занятия и целый час топтались внизу, ожидая, пока мы проснемся. Боже, как стыдно. И главное, не объяснишь им, что мы тут ни при чем.

Что это за занятия такие, не знаю, но, к примеру, мальчишки собрались в круг и демонстрировали друг другу приемчики капоэйры. А девочки издалека на них смотрели. В том числе и наши девочки, с балкона. А потом подъехал Лау и просигналил, чтоб мы собирались.

Сегодня мы переезжаем из Сен Жон душ Анголареш в столицу. Мы пять дней прожили здесь, и пять дней шел дождь. А сегодня светит солнце и небо голубое. И роса Сен Жон выглядит просто великолепно. Сразу видно, что португальцы знали толк в таких вещах. Строили росы на высоком открытом месте, откуда видно океан. Думаю, они отчаянно тосковали по родине. Один из них, плантатор с Агуа Изе, так сильно скучал, что прыгнул вместе с конем в океан. Это место сейчас популярно у туристов. Он называется Бока де Инферно – «Пасть дьявола». Скальное образование, эдакая обширная дыра, выточенная морем. Волны заходят туда и там встречаются с другими, с теми, что уже откатываются назад. Возникает большой бум. Вода из дыры вырывается с такой силой, что, как гласит легенда, бедняга плантатор был катапультирован прямехонько в Португалию. Вместе с конем.

Мы заселились на одну ночь в хостелерии Ла Прованс недалеко от аэропорта. Дети обнаружили на территории бассейн, поэтому мы побросали вещи и убежали купаться. Вернулись и ужаснулись: в комнате пахло Анголареш. Пахли наши вещи: потом, плесенью и морем. Пришлось срочно их стирать (счастье, что в хостелерии есть горячая вода), а потом сушить. Развесили на плечиках прямо в шкафу. За ночь все высохло.

Дети познакомились в бассейне с семьей европейцев: папа ирландец, мама голландка и двухлетний мальчик неопределенной национальности. Вечером мы встретились с ними за ужином и разговорились. Они услышали, что мы пытаемся объясняться с хозяином на английском (а хозяин француз), и заинтересовались – откуда мы. Оказывается, они три года назад путешествовали на поезде из Монголии в Москву. Проезжали и через Тюмень. Вспомнили, что имели ланч во время остановки на нашей станции. Помнят и свои впечатления от Уральских гор: где горы? И это горы?.. Говорят, что их поразило, насколько один российский город отличается от другого. Например, Иркутск от Казани. Как будто это две разные страны. Мы им рассказали, как собирались в Ирландию, но нам не дали визу. Папа-ирландец очень удивлен и даже огорчен этим обстоятельством. Говорит – это, видно, было еще до кризиса, когда Ирландия была богатая страна и могла себе позволить ковыряться в туристах, а теперь она снова бедная и не только дала бы нам разрешение на въезд, но и выплатила по сто евро каждому в качестве благодарности за то, что мы захотели ее посетить. Мы обменялись электронками, и папа-ирландец сказал: «Если у вас когда-нибудь еще будут проблемы с ирландскими визами – звоните мне: я с ними разберусь». Пошутил.

Заодно обсудили авиакомпанию White. Калан (так зовут ирландца) говорит, что White покупает у TAPа списанные самолеты, у которых даже кислородные маски не вываливаются. Хозяин, подключившийся к нашему разговору, тоже пошутил: а у нас на Сан-Томе два аэропорта (международный и внутренний) и один самолет. Дядька милый, он приготовил нам завтрак. Об этом мы узнали, когда в пять утра принесли сдавать ключ. Увидели, что в комнате для завтраков накрыт стол: чай, кофе, бананы, папайя, хлеб с маслом. Дети вообще не хотели уезжать из Ла Прованса. Здесь они ели на ужин блинчики и лазанью, причем блинчики с медом и с сахаром, пили какао и были счастливы. Детям ведь до лампочки, что москитных сеток тут нет, а между тем по ночам явственно жужжат комары. Хотя принято считать, что комары не любят кондиционированный воздух. Продолжение следует.