И в землянке, и в спецпоселении – сохранили семью

19 февраля 1932 года мужчины из семьи Долгополовых – Федор Константинович и его сын Николай – собирались на работу. На лесоповал. Рабочий день спецпереселенцев на станции Азанка Верхнетавдинского района Свердловской области начинался еще до свету и заканчивался, когда солнце уже садилось. В раннее февральское утро в погребе землянки жена Николая Федоровича – Александра – родила дочку Эмилию. … Завтра Эмилия Николаевна Долгополова отмечает 80-летний юбилей. Что самое главное в жизни человека? Семья и дело, которому ты себя посвятил. Для Эмилии Николаевны таким делом стала борьба за права репрессированных. С 1996 года до недавнего времени она возглавляла Тюменское областное общество жертв политических репрессий. Эмилия Николаевна давала консультации, а часто сама заполняла документы, писала справки и заявления своей рукой – ровным, каллиграфическим почерком. А кому-то в помощь было просто доброе слово, чтобы поверить, что он не одинок, не брошен. Можно взять тетрадь за любой год и посмотреть, что, например, в один из первых дней – 13 февраля 1996-го в общество приходили Александр Федорович Богданов, Валентина Александровна Носкова, Римма Александровна Мосеева… Истории многих семей, пострадавших от политических репрессий, хранятся в архивах общества. Одной только нет – истории семьи Долгополовых. Эмилия Николаевна почти никогда о себе не рассказывала. Да и сейчас не смогла. Когда мы пришли к ней на встречу, только заставляла пить чай и подкладывала печенье. Но свои воспоминания и то, что перед смертью в 1996 году рассказал ей отец, она сохранила – записала на четырех листах писчей бумаги. Чтобы начать историю ее семьи, надо перенестись в деревню Черновское Краснополянского района Ирбитского округа Свердловской области. Прабабушка и прадедушка Эмилии Николаевны - Константин Прокопьевич и Евдокия Степановна Долгополовы были людьми зажиточными. «Имели дом двухэтажный, – пишет Эмилия Николаевна, – 12 окон с фасада, первый этаж из кирпича, второй из сосновых бревен на берегу старицы реки Ница. В реке плавали утки, гуси. Бакалейную лавку размером 10 на 5 метров, надворные постройки: конюшни, коровник, свинарник, птичник. Ветряную мельницу, земли 20 гектар, из которых 15 – пахотных, сельскохозяйственные машины, инвентарь, утварь…

В семье жила сирота Дуня (по день ссылки в 1930 году). Хозяйство прирастало трудом всей семьи, доходы накапливались из поколения в поколение, не распылялись. Излишки продукции вывозили на Ирбитскую ярмарку. Там же покупали все необходимое для семьи, для хозяйства. Константин Прокопьевич был строгим, требовательным к себе и к домочадцам. Все дети учились в церковно-приходской школе. Крепкая крестьянская семья жила безбедно, трудились, радовались – так было до 1917 года». А потом – настали дни, «черней грозовой тучи». Крестьян-тружеников назвали эксплуататорами, ростовщиками, торговцами. Обложили непосильным налогом, растащили хозяйство до последнего зернышка. В марте 1930-го «за антисоветскую пропаганду» Федора Константиновича с женой Соломеей Львовной и его сына Николая с женой Александрой и восьмимесячной дочерью Викторией – посадили в розвальни, запряженные конем Серко из семейного подворья, и сослали в тайгу. В Черновском остались только Константин Прокопьевич и Евдокия Степановна. Стариков, которым было уже за восемьдесят, и сироту Дуню не тронули. Но жизнь их в деревне сложилась трагично. «О судьбе Дуни ничего не известно. А Константину Прокопьевичу и Евдокии Степановне отвели маленькую избушку. Никаких средств к существованию они не имели, а помогать «кулакам» деревенские не имели права. После уборки зерновых они собрали себе по стерне мешочек зерна. Кто-то увидел, донес, и это зерно отняли. Старики умерли от голода в чужой избушке. Боясь расправы властных структур, никто не поддержал их. А их дети и внук были выброшены в глухой тайге, близ деревень Чирки и Озерки». Отец рассказывал Эмилии Николаевне, что было это место на берегу реки Икса – притока Тавды. Но за название реки поручиться не мог. А вот названия деревень семья помнит точно. Потому что мать и бабушка ходили в эти деревни помогать по хозяйству. Их кормили или давали что-нибудь из еды с собой. Так и прожили в лесу неделю-полторы, пока представитель ОГПУ не вывез семью на станцию Азанка Верхнетавдинского района. В Азанке соорудили землянку с печью посредине. Поселились в ней двумя семьями, рядом еще Елохины, такие же сосланные, только из Еланского района. Невозможно представить, как помещались в землянке десять человек да еще одиннадцатая – новорожденная Эмилия. Дед, когда заходил в землянку, наклонял голову, чтобы не удариться, а был он не выше 170 сантиметров. «Азанка – спецпоселок, – вспоминает Эмилия Николаевна. – Условия здесь мало чем отличались от лагеря, разве что не было охранников с овчарками и автоматами. Вокруг спецпоселка – зоны, обнесенные высоким забором, и колючая проволока сверху. Население спецпоселка не имело права выйти за его пределы. Если в лес по ягоды, по грибы пошли, то обязаны накануне сообщить коменданту маршрут: куда пойдете? зачем? в какую сторону леса? во сколько вернетесь? А комендант Мехоношин – страшный человек. В руках у него всегда была плетка. Идет по спецпоселку – если ему не понравился только взгляд встречного, мог плеткой огреть по спине. Неважно, старик перед ним, женщина или ребенок. Ему боялись показаться на глаза. Женщины не останавливались у колодца, встретившись, обменивались взглядом и быстро расходились. Дни рождения ни взрослых, ни детей, не отмечали. Но бабушка всегда напоминала о дне нашего рождения, целовала и желала чего-нибудь, что считала нужным». В 1938-39 годах в Азанке начали ставить для спецпереселенцев первые дома. Так появился административный центр «Севураллаг», 5-е лагерное отделение. Дети Долгополовых – Виктория, Эмилия и самый младший – Вячеслав, которому было тогда два года, этого не понимали. Они радовались переселению в новый дом N 26 на улице 8-го Марта. Для них он был сказкой – светлый, с высокими, как казалось, потолками. Радость – невозможно передать! Потом появились улицы 9-го января, Южная, Клубная, Западная… Построили клуб, школу, роддом. В нем родилась младшая дочка – Ада. … В 1996 году Эмилия Николаевна навестила спецпоселок, где родилась и провела свое детство. В это время она начала изучать историю своей семьи, понимать смысл коротких разговоров, обрывков фраз, которые слышала от бабушки с дедушкой, и сопоставлять их со своими детскими воспоминаниями. Захотелось проехать тем путем, который преодолела высланная семья, пройтись по знакомым улицам. Конечно, от них уже почти ничего не осталось. Старые дома, которые когда-то виделись сказочно-просторными, оказались обыкновенными хибарами. Но чаще всего Эмилии Николаевне вспоминалась школа. – Помню учительницу русского языка и литературы Дору Платоновну. Хорошая была учительница. А вот историю нам преподавали плохо – придет учитель, промычит что-то по учебнику… Историю я начала изучать сама, уже в сознательном возрасте. В 1995-96 годах в жизни Эмилии Николаевны появилось и общество жертв политических репрессий. – Пришла на первое собрание по объявлению в газете. Так интересно было, столько народу! Мы начали общаться, изучать закон о репрессированных. Сначала я сама многого в нем не понимала, а потом начала потихоньку консультировать других. В первые годы приходило очень много народу – сотни, тысячи человек. А вот в 2010-м году - всего 56, а в 2011 – 50... Люди до сих пор чувствуют себя брошенными и отвергнутыми, многие боятся рассказывать о себе, стыдятся прошлого, – говорит она тихо. А сама Эмилия Николаевна... Удивительно, но из всех испытаний, выпавших на долю семьи, она вынесла для себя светлое чувство – уважение и благодарность к родителям. За то, что в землянке, в адских условиях, они не потеряли человеческого достоинства, не забыли о родительской ответственности. Как бы ни было тяжело, жили в мире, согласии и труде, как сами привыкли с детства. И такое отношение к жизни, к семье Эмилия Николаевна стремилась привить своим детям – Игорю и Наталье. Когда она рассказывает о семье, ее лицо озаряет счастье. Она очень гордится семейными династиями. В семье дочки – врачи, в семье сына – военные. Суждено ли продолжить военную династию правнучке – Анне Николаевне? Рано еще загадывать, ей всего-то два месяца отроду. Пока Эмилия Николаевна видела самую младшую в семье только на фотографии – правнучка еще слишком мала, чтобы вместе с родственниками приехать из Волгограда к прабабушке на юбилей. – На кого похожа Аня, Эмилия Николаевна? – Да на всех помаленьку! Такая потешная! Увидите фотографии – две недели будете хохотать, – рассказывает счастливая прабабушка.