Спасатель не говорит, он спасает

Сотрудники оперативного отдела Тюменской службы экстренного реагирования – мужчины серьезные, занятые. О работе они говорят мало, потому что работы – много. Вот и у меня не сразу получается их разговорить – утром понедельника все заняты своими делами. Стену мужского молчания разбивает пресс-секретарь ТОСЭР Елена Третьяченко. Вспоминает курьезный случай из практики. – Однажды наших ребят вызвал парень, у которого в горлышке пустой бутылки застрял палец, – рассказывает она. – Пока палец из горлышка вызволяли, разговорились с тем молодым человеком: чего засунул-то его туда? Он, смущаясь, рассказал, что в бутылке хотел оставить… предсмертную записку, адресованную любимой девушке. Попытка суицида не удалась – благодаря вот этой неприятности с бутылкой. Начало беседе положено. К разговору присоединяется молчавший до этого Павел Ступник – водолаз, спасатель международного класса. Он – один из немногих сотрудников ТОСЭР, кто специально учился общаться с людьми, решившими покончить жизнь самоубийством. – Правда, теория – это одно, а на практике все непредсказуемо, – говорит он. – Поэтому чаще всего действуем по ситуации. Иногда подолгу разговариваем – если видим, что человеку выговориться надо. Бывает, что просто стоим и ждем, когда человек с карниза сам вернется в квартиру – cтановится понятно, что умирать он не собирается, а просто пытается привлечь внимание… А в самые критические моменты, когда самоубийца - настоящий, мы вообще без разговоров обходимся. Здесь главное - вовремя подхватить, сдернуть или силой втолкнуть обратно в оконный проем. Я спрашиваю у Павла: участились ли попытки суицида за последнее время? Говорит, что самоубийц хватает. Причину их поведения объяснить невозможно – у каждого свое. – Но в любом случае – это всегда какой-то надлом в психике, личная трагедия, – предполагает он. – А вот что толкает на необдуманные поступки вполне уравновешенных и адекватных, на первый взгляд, людей – непонятно. Это он имеет в виду летние случаи на воде: полез в воду в запрещенном месте, уселись втроем в двухместную надувную лодку… – А ведь взрослые, – пожимает Павел плечами. – Может, людей расслабляет факт вашего существования? – спрашиваю я. – Есть же спасатели – значит, спасут. – Я бы не сказал – есть и те, кто о нашей службе не знает. Просто человек сам по себе безответственнее стал. А опасностей в современном мире – много. По словам спасателей, центр мониторинга МЧС прогнозирует в ближайшем будущем большой риск техногенных аварий. Крупные дорожно-транспортные происшествия, пожары, крушение самолетов, чрезвычайные ситуации на больших промышленных предприятиях… – Мощности увеличиваются, а оборудование остается старым, никто его не торопится обновлять. Отсюда и ЧС, – поясняет Ступник. Но сразу же успокаивает: на вооружении Тюменской службы экстренного реагирования сейчас есть практически все, чтобы избежать страшных последствий. Хотя в 2000 году, когда ТОСЭР отделялось от Министерства по чрезвычайным ситуациям, спасатели (тогда их было всего 13) и мечтать об этом не могли. – Вот, например, придет весна, и мы новую технологию поиска опробуем, – отвлекается от своих дел Алексей Дубровин, он отвечает за «потеряшек» (так между собой спасатели называют людей, заплутавших в лесу). – Чтобы найти заблудившегося в лесу грибника, можно потратить целый день, а то и больше, – продолжает он. – Даже если с человеком есть телефонная связь. Допустим, попросишь у него: опишите место, где вы находитесь. А он: здесь мох и деревья… Теперь спасатели могут подключить к телефону заблудившегося абонента маячок, который укажет на карте местоположение «потеряшки» с точностью до 200 метров. Для леса – это практически ювелирная точность. Вспоминаю, как полицейские рассказывали мне, что самая работа выпадает у них обычно на вечер пятницы. Оно и понятно. А как у спасателей? – На первую половину летних понедельников, – лаконично отвечает начальник оперативного отдела Сергей Слинкин. – Горожане возвращаются с дач в свои квартиры и обнаруживают, что по дороге потеряли ключи… Такие бытовые случаи спасатели называют «открывашками» – времени эта работа отнимает прилично. Зато без пострадавших. Хуже обстоит дело с другими ежедневными происшествиями – дорожно-транспортными. Павел Ступник отводит нас в комнату, где хранятся гидравлические инструменты. Говорит, что это – вотчина Александра Акимова. Он отвечает за все, что связано с техногенными ЧС, дорожными авариями – в том числе. – Нам часто приходится выезжать на ДТП и за пределы нашего региона – например, до некоторых свердловских трасс нам ближе доехать, чем коллегам из Екатеринбурга, – рассказывает Павел. – Только вот часто благой порыв наталкивается на стену непонимания. «А почему вы туда ездили, если вы не должны?» Кто задает этот вопрос, Павел Ступник не говорит. Отмахивается. Это спасательная «кухня» – обывателя она заботить не должна. Так же, как и то, что для полной комплектации в ТОСЭР не хватает еще восьмидесяти специалистов. Сейчас их 111, а по нормативам требуется 190. – В любом случае, это намного лучше, чем было лет десять назад, – говорит Павел. – Недостаток людей мы компенсируем оперативностью, вот только бы понимания еще побольше со стороны горожан. И чтобы не обижались. Чуть раньше Павел упомянул, что об их службе знают не все. Но те, кто узнает, стараются пользоваться их услугами на всю катушку: кому воду в подвале перекрыть, кому котенка с забора снять, кому… мусор из двора вывезти. – Да, есть и такие обращения, – подтверждает Елена Третьяченко. – Люди жалуются нам на коммунальные службы и просят принять меры. А спасатели, собственно, и котенка могут с забора снять (скольких уже щенков и котят себе забрали, да по родственникам-знакомым пристроили – потому что больше некуда, сердобольные горожане ограничиваются звонком в ТОСЭР, а дальше уже не их забота). Только бы это не мешало основной работе – спасать людей. P.S. Пока мы беседовали с сотрудниками оперативного отдела, дежурная смена уехала по вызову. А ближе к обеду мы уже встретили этих людей на пожаре газопровода на перекрестке улиц Кузнецова и Смоленской. Им и, правда, некогда особенно разговаривать.