«Здесь раньше вставала земля на дыбы»

От Ламенки до Новгородской области путь неблизкий. И Александра Григорьевна Калачёва сразу и не поняла, что это место, куда они приехали с семьёй дочери, есть последний приют отца. К мемориалу погибшим воинам ведёт коридор из стройных берёзок. Едва шевелит листву ветерок, словно боясь потревожить покой тех, кто лежит здесь. Кованая железная ограда, большие железобетонные плиты с высеченными фамилиями. Красноармеец Тюриков Григорий Васильевич 1904 года рождения в списке из 1798 человек значится здесь под номером 1413.

Александра Григорьевна рукой прикоснулась к холодному камню, слёзы, не переставая, катились из глаз: – Ну, здравствуй, папка. Вот и встретились. Семьдесят лет я к тебе ехала...

С пригорка река Волхов – как на ладони. Оглядев окрестности, мысленно старалась представить Александра Григорьевна кровавые ожесточённые бои, которые шли здесь несколько месяцев. По замыслу фюрера Ленинград немцы должны были взять через две недели после начала войны, но такие солдаты, как Тюриков, как многие другие сотни и тысячи, на пути фашистов встали живым щитом. Их останки поднимают сейчас из лесов и болот поисковые отряды. Многим суждено навеки остаться безымянными. У родственников, похороненных на воинском кладбище близ деревни Змейско, есть возможность поклониться светлой памяти, возложить венок, живые цветы. Александра Григорьевна перед поездкой побывала на могилках матери и сестёр, прихватила сибирской землицы, доставила отцу. И оттуда увезла горсточку тем, кто любил и помнил его всю жизнь...

Семья Тюриковых перед войной жила в деревне Шабаново Омутинского района Омской области. Шестеро детишек росли. Отца забрали на фронт 23 июня 1941 года. Поднял на руки самую младшую – Валюшку, прижал к себе, а единственному сыну, семилетнему Михаилу, наказ дал, мол, остаёшься за мужика.

Как выжили тогда – один Бог знает да мама. В пять лет Александре дали прут в руки и послали пасти колхозных свиней. Вообще-то это была мамина работа, но дома она не находилась. Днём уезжала то в поле, то на заготовку дров. Старших сестёр забрали в трудармию, на заготовку леса для строительства блиндажей и укреплений на фронте. Дома оставались одни малыши. Поэтому, наверное, помнит Александра Григорьевна, что в войну волков было очень много, страх-то в детской памяти остался. Подходили звери к самой деревне. Все люди голодали и в войну, и после. В 1948 году летом шли непрерывные ливневые дожди. Вагай вышел из берегов и разлился так, что с водой унесло все огороды и посаженные на них овощи, поля размыло.

Известие о гибели отца семья получила в декабре 1942 года. В похоронке, направленной из Центрального бюро по персональному учёту потерь личного состава действующей Армии указано: «стрелок, красноармеец Тюриков Григорий Васильевич в бою за социалистическую Родину был убит 19 января 1942 года. Похоронен в деревне Муравьи Новгородского района Ленинградской области».

Александре Григорьевне Калачёвой племянники нашли в Интернете книгу о подвиге второй ударной армии, о тех событиях, в которых участвовал её отец. «К линии фронта войска продвигались пешком, увязая в глубоком снегу по пояс. Насквозь вымокала одежда и обувь, просушить её было негде. Костры жечь запрещалось, чтобы не привлечь внимание противника. Ночью 19 января штаб второй ударной армии распорядился начать наступление дивизии на рассвете 19 января и приступить к форсированию реки Волхов. В 6 часов 30 минут утра одним полком дивизия вступила в бой на заднем берегу». Тогда, может быть, и нашла смерть красноармейца Тюрикова.

От бесконечных слёз мама потеряла зрение. Пришлось делать операцию, чтобы хотя бы частично его вернуть. До сих пор помнит Александра Григорьевна посылку из Америки от Красного Креста. В село она пришла на имя мамы, Екатерины Митрофановны Тюриковой, вдовы красноармейца, как гуманитарная помощь. Сарафанчик из лёгкого голубого шёлка и тапочки. Они почему-то никак не хотели на ногах держаться, мама девчонкам их к ногам верёвочками привязывала. Носили эти наряды по очереди с сестрой. Одеть-то совсем было нечего. Мама все наряды девчонкам шила сама.

– На родительских собраниях маму всегда ставили в пример, что дети у Екатерины Митрофановны чистыми и аккуратными ходят. Льна тогда много сеяли, все поля в голубом цвету стояли, – рассказывает Александра Калачёва. – Мама прясть его нам не доверяла, мы холсты льняные на болоте отбеливали. Чтобы лён был белый, надо его выморозить. Встанем босыми ногами и месим на холсте снеговую эту няшу. И ведь ничего, не болели, и инфекции не прицеплялись. Помню вот только, что в колхозе стали хлеб на трудодни выдавать, а вместе с зерном семена жабрея попадались. На полях в то время этой колючки много росло. Мы с сестрой хлеба поедим, как в школу пойдём, а обратно сил нет дойти – ноги подкосятся и всё. Потом я вычитала, что жабрей этот паралич вызывает...

35 лет как мамы нет на свете, Александра Григорьевна второго марта каждый год ей память отмечает. Благодарна ей, что сумела одна, без отца, всех шестерых детей на ноги поставить, образование дать. Всегда держали Тюриковы на подворье хозяйство большое. Налог платили государству исправно. Да, времена были...

Александра Григорьевна 38 лет отработала в Ламенской больнице, скольким людям жизнь спасла! Она и сейчас в строю. Одиннадцать лет возглавляет ветеранскую организацию в селе, руководит ансамблем «Рябинушка». А моложавости, приветливости, любви к людям у Александры Григорьевны с избытком. Она и там, на Новгородчине, хотела встретиться с главой поселения, со школьниками Дубровской школы, они шефствуют над захоронением, ухаживают. Чисто вокруг, ни соринки, плиты отмыты до блеска. Жаль, было лето, у всех свои дела. Встретиться и поговорить не удалось, оставила только благодарность за то, что на чужой стороне чтут память отца.

Фото Павла Ложкина

На снимке: Александра Григорьевна Калачёва воспоминаниями – в далёком детстве