«Охота за тенью» – совместный проект «Тюменского курьера» с редакциями городских и районных газет Тюменской области. Год четвертый, выпуск 87-й, Маслянский (Сладковский)

В именных списках команды, отправленной 19 декабря 1941 года из Маслянского райвоенкомата в город Ишим, в распоряжение начальника второй Ленинградской авиашколы, 101 фамилия. Сначала их было ровно сто. Но потом кто-то от руки приписал еще одну – Котельников Александр Павлович. Этих двух страничек не оказалось в папке ксерокопий, которые несколько лет назад мне передали тюменские ребята из отряда «Савояр». Это поисковики, которые каждую весну собирают рюкзаки и палатки, разнокалиберный шанцевый инструмент, обязательные металлоискатели, что позволяют «почуять» под землей ржавое железо. По пронзительному писку в наушниках можно обнаружить старый, заплывший от дождей и времени окоп, орудийный дворик «сорокапятки», проржавевший пулемет системы Дегтярева. А в непосредственной близости от этих, уже совершенно бесполезных предметов, – останки солдата. И если уж особенно повезет, черный пластмассовый пенальчик – смертный медальон, как его в войну называли. И листочек внутри, свернутый в трубочку, – фамилия, имя, отчество, год и место рождения… Редкая удача. Но именно так три или четыре года назад удалось прочесть историю пропавшего без вести солдата из деревни Каньга Ялуторовского района – Семена Кузнецова. А в прошлом году – историю Михаила Кушина из деревни Щучьей Ярковского района. Вот и подарил мне когда-то Антон Жаромских, поисковик, эту папку: вдруг пригодится? Пригодилась, на несколько лет заняла она все мое свободное время и значительную часть несвободного. Итак, 101 парень из Маслянки, Александровки, Лопазного и других населенных пунктов территории, которая находится сегодня на крайнем юго-востоке Тюменской области и называется Сладковским районом.

Их было 101

Что удалось выяснить, погружаясь в бесконечные и сложно построенные архивы ОБД «Мемориал»? Почему «сложно построенные»? На первый взгляд, «все элементарно, Ватсон»! Набирай фамилию, имя и отчество и получай ответ, как на блюдечке с голубой каемочкой. Ну, во-первых, не всегда в архивах фамилия, которая переходила от писаря к писарю, от машинистки к машинистке, от оператора к оператору, написана в архиве так, как это было в самом начале. Простая описка делает поиск невозможным. Компьютерный мозг не признает вариантов. Документов «по организациям» – полкам, дивизиям, военкоматам, саперным батальонам, отдельным армейским штрафным ротам и тому подобное – «Мемориал» не выдает… Это второе. Есть и третье, самое печальное; двойное НН – ничего неизвестно. От 30 до 60 процентов личного состава в каждом из именных списков, с которыми я работаю, – эти самые НН. Люди, которых я сейчас разыскиваю, входили в 229-ю стрелковую дивизию второго формирования. Она провоевала всего 17 дней – с 24 июля по 10 августа. Была окружена на правом берегу Дона, частью пленена, частью погибла. Из окружения вышли семь с небольшим сотен бойцов и командиров из 12 тысяч. Уничтоженные в окружении списки личного состава восстанавливали с помощью писем от родных и друзей, которые еще долго приходили на номер полевой почты 1699, – от тех, кто еще надеялся и ждал. Писали не всем. Я говорю это не в оправдание, каждый делает то, что может, что удается. Итак, их было 101 в списке от 19 декабря 1941 года. Вернулись домой, вернулись на родину, вернулись с фронта и из плена, вернулись с «восстановления народного хозяйства» и с поселения – 19. Погибли на фронтах и в плену (это документально установлено) – 20. Пропали без вести (то есть, эта формулировка тоже документально подтверждается подписью и печатью уполномоченных на то служб) – 25. Итого: 64, о ком мы хоть что-то знаем и можем это знание подтвердить. Осталось 37. Те самые НН, о которых все, что мы знаем – фамилия, имя, отчество, место и год рождения. Ни полка, ни дивизиона, ни отдельного батальона связи или саперного батальона назвать не можем. Я не уверен, что кто-нибудь еще помнит о них. Родители давно умерли. Детей большинство не успело завести, ушли на фронт совсем мальчишками. Хотя и твердит именной список про 1923 год рождения, но, боюсь, лукавили военкомы 1941 года, выполняя телеграмму Омского облвоенкомата N 2-205 о призыве в новую дивизию восемнадцатилетних. Были среди них с 1924 и даже 1925 годов. Должен признаться, никогда я не радовался так собственным ошибкам, как в ходе работы над этим проектом. Если по бумагам выходит, что парень нигде не числится, вдруг да напутали что-то, не все учли, не в ту книгу записали – человек пришел, жил и работал, детей вырастил. Вот и сейчас, отправляя с газетного листа в мир эти строки, я снова жду, чтобы мне написали или позвонили: ошибка! И еще немного о цифрах. Еще одно число – 19. Столько из маслянских-сладковских ребят побывало в плену. Двенадцать из числа вернувшихся. Двое так и пропали в немецких лагерях, мы даже даты их погибели не нашли. Есть только дата последнего аппеля-переклички. Пятеро – бежали из плена или были освобождены в ходе разгрома окруженной группировки Паулюса, ушли в армию, но и там их догнала вражеская пуля или снаряд.

Рядовые 783-го полка

Пролистывая уже заполненный нами «маслянский список», приходишь к выводу, что большинство ребят были зачислены в 783-й стрелковый полк. Будет справедливо рассказать отдельно об этом воинском соединении и о его сражении в большой излучине Дона. Когда 229-я дивизия завершила свой 150-километровый пеший марш от Сталинграда через Дон и стала занимать позиции на берегах речки Чир, она оказалась на оси броска немецких войск, которые рвались к Волге. 783-й полк майора Рыбакова окапывался в середине оборонительной цепи, которая составила свыше двадцати километров по фронту. Центральное направление было самым трудным. Первый удар немецких танков и пехоты пришелся на позиции второго батальона этого полка. Противника удалось задержать, но вскоре подошли его главные силы. Бой шел уже по всей линии обороны. Сводка сообщает, что против 783-го полка брошено два немецких пехотных полка и до 60 танков. За двое суток враг не продвинулся. Через много лет начальник штаба 4-й танковой армии вермахта Фридрих фон Меллентин напишет о наших ребятах: «... недостаточно хорошо обученная, но необычайно стойкая русская пехота...» Меллентин в составе 48-го танкового корпуса будет воевать в этих самых местах, в том же совхозе N 79, но чуть позже, когда немецкие танковые силы пробивались в Сталинград, чтобы деблокировать окруженную там группировку фельдмаршала Паулюса… У совхоза N 79 немцам удалось потеснить соседний 804-й полк, прорваться к реке Чир и зайти во фланг полку майора Рыбакова. Дошло дело до рукопашной. Когда были частично разбиты, частично раздавлены гусеницами пушки артдивизиона, поддерживающего нашу пехоту, отбивались гранатами. Командир дивизиона старший лейтенант Бондаренко с последней связкой гранат бросился под танк… 26 июля дивизия была вынуждена отступить на новые позиции и закрепиться вдоль железной дороги. Задержался только 783-й полк. Его в станице Нижне-Чирской застал авиационный налет. Потом двинулись немецкие танки… Лишь через десять часов сильно потрепанный и обескровленный полк занял свое место уже на правом фланге дивизии. В это время полком командовал уже старший лейтенант Монарх. Майор Сергей Рыбаков, кадровый командир Красной армии, умер от ран. Я уже не раз писал, что списки безвозвратных потерь 229-й стрелковой дивизии составлялись в октябре (202 листа) и в декабре (208 листов) 1942 года. В Подмосковье, где дивизия формировалась в третий раз. Составлялись они, как уже написано выше, не по фактам потерь, а по письмам, пришедшим на полевую почту. И практически против каждой фамилии было написано: «пропал без вести». Удалось найти единственный список, который заполнялся не задним числом, через несколько месяцев, а непосредственно в ходе боев. И причина, по которой военнослужащий выбыл, указывалась совершенно точно: убит. Документ, подписанный начальником штаба дивизии подполковником Мелешкевичем, был составлен 3 августа 1942 года. Он как бы подводил итоги боев у совхоза N 79. Так, во всяком случае, записано в графе «где похоронен – Сталинградская обл., свх 79». В списке, который открывает фамилия майора Рыбакова, 48 фамилий. Полковую принадлежность некоторых из них нам удалось установить – 783-й стрелковый. И мы с достаточным основанием можем утверждать, что весь этот, чудом каким-то сохранившийся, заполненный простым карандашом с мягким грифелем, список относится к 783-му полку. Из Маслянского, ныне Сладковского района – в нем трое: Федор Ефремов, Иван Ветчинкин, Иван Климович. Правда, Ивана Климовича убитым посчитали ошибочно. Он еще почти два года будет воевать, уже в другой части, и погибнет в апреле 1944 года в Молдавии – рядовой 233 гвардейского полка 78-й гвардейской дивизии. Больше всего мы знаем, как ни странно, о погибших уже во второй половине войны. Наверное, к этому времени стали солдата больше беречь и лучше считать. Во всяком случае, в списках безвозвратных потерь стало больше порядка. Есть номер дивизии и полка, а порой и батальона. Когда и где погиб. Где похоронен: столько-то сот метров от такой-то деревни. Попадаются в архивных бумагах даже ориентированные по сторонам света схемы захоронений. Между прочим, я видел подобные бумаги, в которых речь шла о гибели рядовых 84-й отдельной армейской штрафной роты. Правда, те бои уже шли на венгерской земле. Что знаем мы о них сейчас? Так получилось, что после окружения армии Паулюса 19 ноября 1942 года многие пленные тоже оказались внутри сталинградского кольца. И были освобождены уже в ходе ликвидации запертых в Сталинграде частей. Михаила Кирмана из с. Травное, рядового 647-го артполка, освободили 7 января 1943 года. Затем он был зачислен «по специальности» в 342-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион 258-й СД. Вместе с ними Михаил освобождал левобережную Украину, где и дивизия, и дивизион стали гвардейскими под новыми номерами. И наш земляк, уже сержант, командир орудия 102-го гв. ОИПТД 96-й гв. Краснознаменной СД, погиб 1 августа 1943 года у села Степановка Сталинской, ныне Донецкой области. При освобождении Днепропетровской области 29 октября 1943 года погиб Виктор Манякин из д. Александровка, рядовой 55-го гвардейского полка 20-й гвардейской стрелковой дивизии, и похоронен в с. Софиевка. В те же дни (10 октября) и в тех же местах погиб уроженец с. Катайск – Василий Лапин, старший сержант 849-го стрелкового полка 303-й Верхнеднепровской дивизии. А его земляка – Дмитрий Рыжова, рядового 131-го гвардейского стрелкового полка 45-й гвардейской СД, пуля догнала 10 июля 1944 года в Ленинградской области. Егор Болдырев из д. Задонка освобождал от немцев Крым в составе 846-го СП 267-й СД. Он умер от ран в д. Верхний Чур 17 апреля 1944 г. Дальше всех прошагали по войне Сергей Лукашенко из Крушинки, Александр Прохоренко из Лопазного, Иван Квасов из Никушино. Сергей Лукашенко, старший сержант, заряжающий 68-й механизированной бригады 8-го мехкорпуса 2-го Белорусского фронта, участвовал в одной из самых длительных стратегических операций Отечественной – разгром немцев в Восточной Пруссии. Она длилась 102 дня – с 13 января до 26 апреля 1945 года. Сергей Лукашенко три месяца не дожил до конца войны, он был убит 1 февраля. Александр Прохоренко, старший сержант 1897-го самоходного артполка, радиотелеграфист, погиб 23 марта 1945 года в Венгрии. А Иван Квасов, старшина пулеметной роты 959-го СП 309-й СД, штурмовал немецкую крепость Бреслау. Он был убит 2 апреля 1945 года и похоронен, как написано в документах, на южной окраине этого города-крепости. Теперь это польский город Вроцлав. Даже эти крохотные сведения о тех, кому удалось выйти из окружения, кто продолжил свой боевой путь и пал в бою позднее, на далеких от сталинградской степи полях сражений, в составе гвардейских, краснознаменных соединений, дают нам основание говорить, что эти сельские парни стали отличными солдатами. Жаль, что повезло не всем. Их, напомним, в списке – 101. Подробностей о судьбе включенного в список последним, о Котельникове Александре Павловиче, пока отыскать не удалось.