Мы детства не знали

Интересный она человек. Взгляд прямой, говор громкий, даже, кажется, чуть суровый. А как ввернёт в беседу историю какую – смех разбирает. И от того, что излагает всё на полном серьёзе, ещё веселее становится. На 83 году жизни Раиса Илларионовна Кашкарова сохраняет остроту ума, чувство юмора, умение радоваться жизни и людям, несмотря на все испытания, которые пришлось перенести.

Посредине комнаты – деревянный круглый стол, накрытый скатертью. У стены – непривычной формы сервант, комод с зеркалом. Сейчас такую мебель редко где увидишь. А хозяйке среди старинных вещей, свидетелей молодости, уютно. Не спеша течёт разговор, уводя далеко в прошлое.

Родилась Раиса Илларионовна в селе Степное Тамбовской области. Большой был посёлок, дворов четыреста. Вокруг – пруды. Мама Рае рассказывала, что когда селились здесь, у телег, на которых пожитки привезли, все колёса были красные от ежевики. В последний раз Раиса Илларионовна приезжала на родину шесть лет назад, с горечью отметила, что почти ничего не осталось от большого посёлка. Часть домов вывезли, многие стоят с заколоченными окнами. И, как прежде, до самого горизонта – степи. Деревья в этой местности не растут. Вместо дров топили печки кизяком: дети навоз ногами месили и складывали в формы, потом высушивали.

Когда началась война, Рае исполнилось 12 лет. Первый год школа ещё была открыта. Мужчин-учителей взяли на фронт, оставались четыре женщины, учили ребятишек русскому и математике. В 1942 школу закрыли. Все трудились для Победы. Год в этом случае считался за два. Спустя много лет у Раисы Илларионовны и таких, как она, отнимут это соотношение – вместо шести лет стажа оставят три года. До сих пор не может говорить о том спокойно:

– У нас отняли детство. Неужели мы выросли? Ведь остались теми маленькими девчонками...

Помнит, как её и подружку Шуру отправили пахать на быках. Рога у них длинные и острые. Самое трудное – запрячь быков, надеть ярмо. Даже вдвоём поднять-то было невозможно. На помощь приходили взрослые. Ранним утром, по холодной росе, до самых заморозков, ходили босиком на работу. Сахарную свёклу четыре раза за лето надо было прополоть, проредить. А поля зарастали сильно. Раиса Илларионовна вспоминает, что в толщину детской руки сорняки вымахивали, руки в кровь сдирали.

– Потрёшь рану землёй – и всё. Чистая земля была, не заражённая. Сейчас бы так не рискнула делать, – рассуждает Раиса Илларионовна. – Этой сахарной свёклы надо было по два гектара обработать каждой женщине. А потом на быках отвезти собранный урожай на сахарный завод за 25 километров. Каждая – своё, иначе не зачтут. А работали- то не за деньги – за трудодни, за палочки. Осенью ходили сортировать зерно, ни одного зёрнышка брать нельзя было. Мама всё время мне говорила: «Рая,ты ради Бога, не бери ничего. Ты маленькая ещё, тебя не посадят, тебя в детдом сдадут, а меня в тюрьму посадят». Но всё равно находились отчаянные, пришивали к одежде карманы-потайники. Подружку мою Валю за горсть зерна хотели судить, ладно, брат помог, как-то замяли дело. Раньше ведь никто ни с кем не разговаривал: украл одну свёклу или горсть зерна – пять лет тюрьмы получи. В голоде, в нищете росли. Одевались-то как! Помню, однажды мама выменяла на масло солдатские ботинки 43 размера. Надела я их и пошла в школу. На физкультуре учитель спрашивает: «Рая, ты почему не маршируешь?» Я отвечаю, марширую, это ботинки на месте стоят... Мы в оккупации не жили, но по соседству находилась Воронежская область, там немцы были. Самолёты летали немецкие, листовки сбрасывали: «Хлебный комбинат буду бомбить, а на сахарный завод приду чай пить». У нас запасные части Красной Армии стояли, техника вся в чехлах, оружие.

Только в 17 лет закончила Рая семилетку, потом педучилище и поехала на работу в Тюменскую область. 34 года отдала школе и детям. Помнит всех своих учеников по фамилиям, поддерживает с ними связь, знает, как у кого сложилась жизнь, кто какую профессию выбрал.

Весна приносит с собой хозяйке новые хлопоты: теплицу подремонтировала на днях, помидоры на окнах ждут своего часа, гряду для огурцов сложила... Повседневные заботы не отвлекают от раздумий о сегодняшней жизни, об изменениях, которые происходят в обществе, переживает, даёт свою оценку старый педагог:

– Если бы начать жизнь заново, я ничего не хотела бы изменить в своей судьбе, – сказала Раиса Илларионовна. – У каждого свой путь, и как человек его пройдёт – прямо ли, сворачивая ли в тень – от него самого зависит.

Фото Павла Ложкина

На снимке: Р.И. Кашкарова