«Нам просто надоедало умирать»

Великая Отечественная война уже несколько десятилетий напоминает о себе - не зажили в памяти людской душевные и телесные раны, не затянулись они на фоне прожитых мирных лет. Старшие поколения до сих пор без слёз не могут говорить об этом лихом времени.

Война принесла горе всем, не обошла стороной и немецкое население России. Готфрид Готфридович и Екатерина Карловна Шикк и их четверо детей – Мария, Эмма, Готфрид и Роберт - проживали в то время в деревне Галки Волгоградской области. Глава семьи работал бухгалтером, а хозяйка была знатной огородницей.

Один из сыновей, названный в честь отца, – Готфрид Готфридович вспоминает:

-Дом у нас был большой, крестовой и стоял на перекрёстке трёх дорог. Напротив огорода находился колхозный двор, в котором каждый вечер собирались руководители и планировали работу на следующий день…

В сентябре 1941 года я должен был пойти в школу, - рассказывает Г.Г. Шикк. - Уже показали класс и парту и вдруг объявили: учиться не будем. Через несколько дней мы оказались на берегу Волги с вещами, погруженными на машину, - мне тогда было всего восемь лет, и я не совсем понимал, что случилось, к тому же никто и ничего не объяснял. Один из солдат приказал папе выбросить из повозки детскую кроватку, сказав, что всё равно не пригодится. Отец сначала возражал, ну, а потом, под дулом пистолета, выполнил приказ. Пожилой человек с трудом подбирает слова, в глазах блестят слёзы. Пересилив себя, он продолжает:

-Мне так было жаль эту кроватку... Потом нас погрузили в «телячьи» вагоны и везли до самой зимы. Состав частенько загоняли в тупик, и мы, бывало, по несколько дней стояли вот на таких остановках, где иногда нас кормили. Так, потихонечку, и доехали до Сибири. Старшая сестра Мария уже была замужем и находилась в другом вагоне, мы даже не знали, где их высадили. Шесть семей, в том числе и наша, попали в деревню Чирково, и нас, 40 человек, поселили в одном доме…

Тяжело было тогда – свирепствовала зима, продуктов не было, приходилось побираться. Деревня - бедная, и мало кто подавал, поэтому пешком ходили в соседние деревеньки.

-На следующий год стало полегче, мы узнали, какую траву можно есть, где что растёт и собирали всё, что пригодно для пищи, - вспоминает Готфрид Готфридович. - Местные дети научили нас выживать. Как только сходил снег, ходили по лесам и полям, загодя зная, что там произрастает. Только наступила весна, мы начали разрабатывать целину под огород, целых 20 соток. На мусорных кучах собирали картофельные ростки, которые бережно рассаживали и поливали, пока не отрастут. В 1942 году ещё ходили побираться, а когда появилась картошка, с питанием стало легче. Папа продал всё, что мог. Помню, у меня было несколько костюмчиков, а оставили нам с братом один на двоих, который мы и носили по переменке. Стоил он тогда ведро картошки, и не потому, что люди жалели - просто давали столько, сколько могли отдать не в ущерб своей семье…

Жители деревень приняли прибывших по-разному: были случаи, когда дети дрались и обзывались обидными словами, некоторые просто с интересом смотрели, но позже всё наладилось.

-Я ведь тогда почти не знал русского языка, но к весне уже сносно разговаривал. А так как мальчишкой был любознательным, вникал во все дела, вскоре у меня появились друзья, которые защищали. Начал работать копновозом, грёбальщиком, осенью на лобогрейке косил, а женщины собирали снопы. В то время не было машин, пахали и косили на коровах и быках. Однажды бригадир сильно избил меня трёхметровой талиной за то, что быки встали, сдвинуть с места их не смог и уснул рядом.. Представьте, даже животные уставали. У меня от ударов лопнула кожа, пошла кровь, но всё же я ещё немного поработал, а потом в глазах потемнело. Как добрался до дома - не помню… Да, тяжёлое тогда было время, но и сейчас, спустя много лет, я не обижаюсь на людей. Всем нелегко приходилось, многих за горсточку пшеницы судили и сажали на целых десять лет, и никто не смотрел, что рядом умирают от голода дети. В 1942 году сильно заболел младший братик Роберт, а в деревне не было медицинского работника и лекарств тоже. Родители попросили лошадь, но им отказали, и вскоре он умер. На санках его увезли в Малое Снегирева на кладбище и похоронили…

Они понимали местных жителей и не обижались – война-то была с немцами, и привезли к ним тоже немцев. Просто люди заблуждались. Сосланные были не фашистами, а такими же россиянами и так же любили свою Родину – вот за это было обидно. Но время всё расставило на свои места, общая беда сблизила людей. За своего труда они стали немного лучше жить.

-Очень хорошо помню день Победы – люди плакали и смеялись. И мы, как все, радовались и жалели тех, кто потерял своих родных…

Позже переехали в деревню Плоское, купили избушку. Вот такие стихи я написал тогда по этому поводу:

В этом худеньком дому,

Тут среди дверей,

Лежала шуба на полу –

Полная вшей…

Такое было на самом деле. После школы мы горстями извлекали насекомых из-под опушки брюк, потом снимали их и клали на дрова, которые сушились в печке - для «прожарки». А после выносили на улицу, отскребали, хлопали, и так - каждый день. Позже появилась сменная одежда, стали стирать, менять, и вся «живность» исчезла. Одно время я пахал на тракторе, так как работать в первые послевоенные годы было некому. А ростика-то был небольшого, даже из кабины не видно, но работал наравне со взрослыми мужчинами. Подошла осень, бригадир не захотел мне начислять заработок, сказал, что не имеет права, так как я не тракторист. Но мужики заступились, и мне начислили десять центнеров хлеба…

…Говорят, что каждого человека тянет на землю своих предков, вот и я несколько лет назад уехал в Германию, мне назначили пенсию, дали квартиру, а жить там не могу. Не моя это земля, мой дом и Родина – Россия, здесь я страдал и был счастливым, а там ничего не нашёл и ничего не потерял… В 1959 году побывал в той деревеньке, откуда нас выслали, но дом не сохранился – давно вывезли.

Слушала я рассказ этого человека, и сердце щемило от жалости, с трудом сдерживала слёзы. Столько страданий выпало на долю людскую! Я даже уже раскаивалась, что настояла на беседе, но как иначе узнает наше поколение о том страшном времени? А знать надо, чтобы никогда больше не допустить подобного. На прощание Готфрид Готфридович сказал:

-Я желаю молодым, чтобы они никогда не знали – что такое война. Ведь даже сейчас вспоминать больно, сердце останавливается. Мы тогда уставали выживать, нам просто надоедало умирать. Пусть не коснётся никого такое страдание и мука…

Г. СИЗИКОВА