Тайное – явное: Забытая дивизия

В мае 1942 года, 70 лет тому назад, в окружении под Харьковом погибла 175-я стрелковая дивизия, сформированная в марте того же года в Тюмени.

Сформированные заново Об этом соединении в истории нашего края не упоминалось, пока не рассекретили хранившиеся в управлении КГБ СССР по Тюменской области проверочно-фильтрационные дела на тюменцев, попавших в немецкий плен и освобожденных из неволи войсками союзников по антигитлеровской коалиции. Среди множества таких дел (около 10 тысяч единиц хранения) нашелся протокол допроса Копейкина Алексея Васильевича, 1924 года, уроженца с. Нижний Манай Ново-Заимского района Тюменской области. Следователю военной контрразведки «СМЕРШ» он показал: «В июне 1941 года я учился в Тюменском сельхозтехникуме, а со 2 июля продолжил учебу в Тюменском пехотном училище. 15 декабря 1941 года мне присвоили звание лейтенанта и назначили командиром взвода в 728-й стрелковый полк 175-й стрелковой дивизии, которая формировалась в Тюмени. 4 марта 1942 года дивизия была направлена на Юго-Западный фронт, где в составе 28-й армии наступала на город Харьков…» Советское командование планировало двумя ударами – с северо-запада от Волчанска и с юга от Барвенкова – срезать так называемый «барвенковский» выступ, окружить и разгромить группировку противника, овладеть Харьковом и продолжить освобождение Украины. В разгроме 6-й немецкой армии генерал-полковника Фридриха Паулюса, силы которой оценивались в 13 дивизий, в том числе одна танковая, предстояло принять участие 29 стрелковым, девяти кавалерийским, 19 танковым дивизиям (925 танков) и четырем мотострелковым бригадам. Ответственная задача обхода Харькова с севера была поручена сформированной заново 28-й армии, получившей номер в наследство от армии генерал-лейтенанта Владимира Качалова, сгинувшей в Смоленском сражении в августе 1941-го.* Новая армия была смешанного состава - из старых и вновь сформированных соединений. Ядром стала 13-я гвардейская дивизия генерал-майора Александра Родимцева. Еще одним опытным соединением была 169-я стрелковая дивизия. Напротив, прибывшие на Юго-Западный фронт 38-я, 162-я, 175-я и 224-я стрелковые дивизии, несмотря на уже использовавшиеся номера, не имели боевого опыта. Свои номера эти дивизии получили от разгромленных в вяземском (38-я, 162-я и 244-я) и киевском (175-я) «котлах» соединений Красной армии. Соответственно 38-я дивизия формировалась в Алма-Ате, 162-я – в Челябинске, 175-я – в Тюмени и 244-я – в Сталинграде в январе-марте 1942 года. Состав сформированных заново соединений был довольно пестрым: 175-я тюменская на 95 процентов состояла из сибиряков, в основном 1900-1910 годов рождения, в том числе до 30 процентов – из судимых за бытовые и хозяйственные преступления и освобожденных из мест лишения свободы. Каково командовать такими бойцами 17-летнему выпускнику Тюменского военно-политического училища лейтенанту Копейкину? Из четырех танковых бригад 28-й армии только одна была старым соединением (6-я гвардейская), а три – в первый раз пошли в бой под Харьковом. Возглавил 28-ю армию генерал-лейтенант Дмитрий Рябышев, который уже выполнял аналогичную миссию, командуя 57-й армией в Барвенковско-Лозовской операции в январе 1942 года. Теперь ему предстояло вести в наступление свежесформированные соединения.

В окружении Движение северной ударной группировки Юго-Западного фронта – «птицы-тройки» из трех армий – 38-й, 28-й и 21-й началось 12 мая 1942 года. Прорвав оборону противника, «коренная» 28-я армия достигла рубежа реки Муром и нависла с северо-запада над Харьковом, однако без поддержки «пристяжных» 38-й и 21-й армий прекратила наступление. Ни в московской Ставке Верховного Главнокомандования, ни в штабе Юго-Западного фронта маршала Семена Тимошенко не заметили, что в районе Краматорска скрытно сосредоточилась группа армий генерал-полковника Эвальда фон Клейста с большим количеством танков. 15 мая Клейст нанес мощный удар по флангу наступления – 9-й армии соседнего Южного фронта, не располагавшего оперативными резервами. Необходимо было остановить движение вперед и повернуть против этого удара все силы двух фронтов. Но прекращать так удачно начавшееся наступление не хотелось. Самонадеянность и пренебрежение к противнику погубили ситуацию. Когда к концу дня 19 мая повернулись навстречу Клейсту, было уже поздно. Через три дня его танки форсировали Северный Донец и соединились с войсками Паулюса. В окружение попали 15 стрелковых, шесть кавалерийских дивизий, два танковых корпуса, пять отдельных танковых бригад, артиллерийские, инженерные части и различные вспомогательные подразделения. Пробились к своим в ночь на 29 мая немногие. Погибли или попали в плен 270476 бойцов и командиров, уничтожено и захвачено 2026 орудий, 1249 танков и 540 самолетов. Тем временем «коренная» 28-я армия занимала плацдарм между селами Муром и Старица, вдавленный в оборону 6-й армии Паулюса в ходе майских боев. Ударами по сходящимся направлениям к северу и югу немецкое командование хотело окружить и уничтожить это, еще недавно наступавшее в обход Харькова, соединение. По показаниям Копейкина, «немцы повели массированное наступление рано утром 10 июня, когда наша 175-я стрелковая дивизия занимала оборону между селами Муром и Старица Харьковской области. Мой взвод окопался в лесу у проселочной дороги с задачей не дать возможности немцам прорваться по этой дороге в тыл дивизии. Первую атаку в лоб мы отбили. Тогда немцы прорвались на флангах, и мы оказались в окружении… После минометно-артиллерийского обстрела был частично разрушен мой ДЗОТ. Когда я переносил пулемет на другое место, немцы атаковали нас с тыла. Меня ударили прикладом по голове, и я потерял сознание. Очнулся уже в хате села Старица. Всех попавших в плен на нашем участке обороны немцы направили пешком под конвоем в Харьков. Пять дней мы ничего не ели и не пили. Охраняли нас добровольцы-украинцы, которые жестоко относились к нам и никому из местного населения не давали принести пленным пищи и воды. Только на станции Дергачи нам дали по стакану гречневой крупы и подсолнечных семечек, что мы съели в сыром виде. А потом кормили два раза в день сырыми отрубями, разведенными в воде, примерно пол-литра на один раз. Там же командный состав отделили от рядовых и отправили 21 июня по железной дороге в г. Владимир-Волынский…» Из окружения под Харьковом в расположение частей образованного 12 июля 1942 года Сталинградского фронта вышли 353 военнослужащих 175-й стрелковой дивизии, насчитывавшей к началу наступления на Харьковском направлении 11487 бойцов, командиров и политработников. Командир этой дивизии 49-летний генерал-майор Александр Кулешов также попал в плен и погиб в концлагере в 1944 году. Бои, которые шли на юге страны с мая по июль, оказались для Красной армии крайне неудачными. Общие потери составили здесь свыше 600 тысяч человек, чуть ли не половина числилась пропавшими без вести. Передовые части вермахта вышли к Волге и Главному Кавказскому хребту. Почему эту трагедию скрыли от народа? На этот вопрос ответил сам Сталин в секретном письме Военному совету Юго-Западного фронта: «Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе, которую пережил фронт и продолжает еще переживать, то я боюсь, что с вами бы поступили очень круто…»

В плену За ошибки бездарных военачальников позор военного поражения под Харьковом испытали наши пленные. «Из Харькова во Владимир-Волынский нас отправили в офицерском эшелоне, – продолжал показания Копейкин. – В вагоне было 50 офицеров. Двое бежали, но их поймали с собаками и закололи штыками. После этого в наш вагон добавили еще 20 пленных офицеров. В дороге нам выдали на пятерых 500 граммов хлеба и по ложке кислой капусты. Во Владимир-Волынском находились месяц: нас тщательно обыскали и распределили по группам с учетом национальности. В лагере по списку было около 17 тысяч офицеров (мне присвоили номер – 15120), но из-за смертности от голода осталось только три тысячи. Потом был лагерь в г. Ченстохов, где нас опросили, зарегистрировали, сфотографировали и отобрали кожаную обувь и ремни. В таком виде – босых, совершенно истощенных привезли в г. Нюрнберг и прогнали по улицам города к лагерю военнопленных. Кто от голода не мог идти, того мы несли на руках…» После военных успехов в Крыму, на Волхове и под Харьковом Гитлер был убежден в окончательном разгроме Красной армии. Он просчитался. В феврале 1943 года на Урале в третий раз возникла 175-я стрелковая дивизия. В составе войск 70-й армии, которой командовал уроженец Ялуторовска генерал-майор Герман Тарасов, она участвовала в Курской битве, громила врага в Белоруссии, освобождала Варшаву и штурмовала Берлин. Войну закончила как 175-я Уральско-Ковельская Краснознаменная ордена Кутузова стрелковая дивизия. Сталин не забыл унижения – этапа пленных советских офицеров через Нюрнберг – партийную столицу гитлеровской Германии. Через два года он приказал провести по улицам Москвы генералов, офицеров и солдат вермахта, окруженных и взятых в плен под Витебском, Бобруйском и Минском. Пленных немцев не разули, не раздели и даже сохранили воинские знаки отличия – победители оказались великодушными. Гибель 175-й стрелковой дивизии тюменского формирования была отомщена. Но память о ней забылась. Понятны чувства ветеранов этого соединения. Копейкин: «Обидно, что о воинах нашей дивизии в Тюмени никто не вспоминал, как и о тех суровых и жестоких событиях, что выпали на нашу долю». Зоя Васильевна Рыбкина (Устюжанина): «Перед войной я окончила медицинское училище. Медсанбат 175-й дивизии формировался в Тюмени в здании старой типографии по улице Первомайской. В марте сорок второго года нас отправили на фронт под Харьков. Бои там шли упорные. В силу сложившихся обстоятельств медсанбат, как и вся дивизия, попал в окружение. Кто уцелел и не попал в плен, отошел за Дон… Мне дорого имя 175-й стрелковой дивизии. С ней мы пережили горечь отступления, потери близких однополчан, лишения, муки и страх. Но это лучшие годы моей жизни, связанные с трагической судьбой нашей дивизии. Это – моя молодость». В 2006 году в память о тюменской дивизии, погибшей в мае 1942 года в окружении под Харьковом, открыта мемориальная доска на здании по улице Челюскинцев (сейчас здесь призывной пункт военкоматов Центрального и Калининского округов).

• В печально знаменитом приказе Сталина от 16 августа 1941 года N 270 генерал-лейтенант Качалов обвинялся в том, что «находясь вместе со штабом группы войск в окружении, проявил трусость и сдался в плен немецким фашистам». Позднее выяснилось, что Качалов в плен не попадал, а погиб в бою. Однако извиняться и восстанавливать честь погибшего генерала Сталин не захотел. Тело Качалова в 1944 году отыскали в братской могиле в селе Старинка Смоленской области, но реабилитировали только после смерти Сталина. А во время войны отправили в ссылку в Сибирь жену и тещу генерала. Маленький сын остался один…