Судьбы военных лет

...Очередная служебная командировка в село Никулино была для меня не совсем обычной. Я ехала не просто за материалами для плановых статей. Необходимо было собрать как можно больше информации о Никулинском детском доме. С чего начать? Конечно же, с расспросов старожилов села.

ЖИВА ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ…

… В Никулине я не впервые. Уже знакомые школа, медпункт, магазинчики, длинные улицы. На обочине вальяжно расхаживают гуси. Где-то звонко лает собака. В бирюзовом небе – ни облачка. Солнце нагоняет жар. В теньке на лавочках сидят старики и старушки. Обыкновенный будний день сельской глубинки. И, наверное, многолюднее всего на улице Зелёная. Здесь находятся практически все социально-значимые объекты села. Именно на этой улице в 1943 году начал работать местный детский дом.

– Помню, это был длинный деревянный дом, одноэтажный. Какие-то пристройки теснились, сарайчики. Вот что в них находилось, сказать не могу. Ребятишек в детдоме было много, их привозили отовсюду. И никулинские там были. Учились мы все вместе, в одной школе. Жалко их, трудная ситуация в жизни, поэтому и попали в спецучреждение. Мда… – вздыхая, вспоминает местная жительница Валентина Ивановна Забелина. – Ещё в памяти всплывает один из ярких моментов: у детдомовских мальчишек и девчонок всегда были конфеты, им выдавали. А вот хлеба почему-то не хватало. Мама у нас (да как и во многих семьях в то время) пекла лепёшки из травы, картофеля, чуток муки добавляла. Мы приносили такие лепёшечки в школу и обменивали на конфеты у детдомовских. Я только в первый класс пошла, маленькая ещё была. Как расформировали детдом, не помню. А вот то, что после отъезда мы в сарайках пересматривали оставленную одежду, выбирали, что получше, перед глазами стоит…

…Как молния разрезает небо в грозу, так и страшная весть о начале войны словно рассекла судьбы людей. Уходили на фронт эшелоны, увозя в неизвестность солдат. Кто-то из них вернулся домой. Израненный, контуженый, но – живой. А миллионы остались там, на полях сражений. Страшно было не только на огневой. Голод, разруха, отчаяние – всё это испытали и те, кто находился в тылу. Работали, помогая фронту. По разным причинам практически в каждой семье были трудности. У кого-то «семеро по лавкам», кормильца забрали на войну. Мать не справлялась. У других отец погиб, матери тяжело было. Вот так и попадали подростки в детдом.

– Вы зайдите к Дмитрию Филипповичу Гришечко. Он постарше меня, может быть, у него воспоминания ярче и чётче, – посоветовала В.И.Забелина.

Хозяин приветствовал меня улыбкой. И хотя навстречу не пошёл (с протезом это не так просто сделать…), всё же сразу предложил присесть. А когда узнал о цели моего визита, сказал:

– Да, помню немного. Ну, об этом лучше мою жену спросите, она ведь сама там воспитывалась. Из маленького деревенского домика вышла Любовь Фёдоровна. Повязывая по привычке платок, села рядом на скамеечку. И полился рассказ.

…Родом она из Новоказанки. У матери их было семеро. Один ребёнок умер совсем маленьким, осталось шестеро. Отец ушёл на войну, а вскоре принесли похоронку на него. Матери было очень тяжело.

– Мы ходили по миру: в каждом доме что-то просили: муки горсть, картофелину, хлеба кусочек. Очень сильно хотелось кушать. Люди, чем могли, делились. Потом с Майки пригнали скот, мать пошла работать, присматривать за животными. Я ей помогала. Однажды волк залез, всех овечек поел. Страшно было. Мы просто опухали от голода. Старшие ребятишки ловили мышей, и мы их ели, – со слезами рассказывает Л.Ф.Гришечко. – Мы вскорости тоже уехали на Майку жить. А потом я попала в Покровский детдом. Мать нас отдала, потому что нечем было кормить. Там я пробыла три года, затем отправили меня в Маслянский, где жила год. А потом – в Никулинский. Здесь всего шесть месяцев пробыла, отсюда мама меня и забрала…

Вспоминала Любовь Фёдоровна, что были при детском доме пекарня, столовая. В простеньких комнатках жили по несколько человек.

– Кормили тоже по-разному. Где-то и не хватало. Но мы и этому были рады: жиденького нальют, конфетку дадут и ладно. Сыты как-никак, обуты, в тепле. Бывало, старшие ребятки первыми в столовую забегут и похватают почти весь хлеб, и нашу порцию тоже. Но мы не жаловались, – качает головой наша собеседница. А иногда малыши шли на хитрость. Чтобы старшие не отобрали вкусные конфеты, они их прятали в подмышку. Вспоминает это Любовь Фёдоровна и смеётся тихонько, перебирая пальцами край цветастого платья.

– Я помню, там директорствовал Матвей Емельянович Рябцев. Строгий такой был. Мы всегда с детдомовскими играли вместе, учились тоже в одном классе. Вспоминаю двух братьев и сестру – Мишку, Аркашку и Любашу. Вот с ними я и дружил, – добавляет к рассказу жены Дмитрий Филиппович. – Мы понимали, что этим детям тяжело, кто-то вообще сиротой круглой остался. Поэтому жалели их, не обижали. Купались, на полянах бегали. Весело было. А вот яркое воспоминание того времени: ребятам из детдома давали по маленькому кусочку колбаски. Дак они подойдут к печке и потрут его о горячую плиту. Сразу такой аромат вокруг, словно кто-то колбасы нажарил много или мяса! Я тогда думал: «Эх, с удовольствием бы сейчас поел такой вкуснятины!»

Всем жилось тяжело. До февраля картошку ели. А потом уже не хватало до следующего урожая. Голодали. Грачей ловили и ели. Отрубями питались, травой всякой. Это мы так от голода спасались. А в детдоме худо-бедно, но кормили. И воспитанники с нами на «грачиную охоту» не ходили. Строго там было, не пускали их надолго, смотрели, приглядывали за ними. Дисциплина… – говорит Д.Ф.Гришечко.

Со многими детдомовцами никулинские ребятишки очень сдружились.

– У меня много знакомых было из числа воспитанников. Но самая дорогая подружка – Нина Сычёва. Уехала она потом, связь потеряли, адресов не знали, писем не писали. А так хотелось бы сейчас её увидеть… – делится воспоминаниями ещё одна местная жительница Валентина Максимовна Забелина. – Я тоже помню, как с воспитанниками менялись: мы им – хлеб, они нам – конфеты, сахар. Словно сейчас вижу: идут одинаково одетые дети, красиво идут, строем, в красных пилотках, и песню поют! Приятно на них было посмотреть. И в столовую так ходили, и на озеро купаться. Ещё вспоминаю Розу, девочку из детдома. Да и многие помнятся. Вот только где они сейчас?

В.М.Забелина отмечала, что воспитанников строго держали, они постоянно были в чистой одежде, ухоженные, умытые.

– А когда расформировали детдом, начали ребятишки разъезжаться. Вот тогда мы плакали, очень плакали… Жалко было расставаться, – с горечью говорит Валентина Максимовна.

Расформирован Никулинский детдом был в 1950 году. За семь лет здесь побывало много подростков. Из разных мест. Воспитатели и сотрудники детского учреждения тоже привыкали к своим подопечным, жалели их. – Я вспоминаю, что наша катайская учительница там работала, Евгения Быструшкина, если не ошибаюсь. Так она на каждые выходные привозила двух девчушек, Раю и Розу. Лет по десять им было. Красивые такие, приятные. Очень уж она их любила! А почему не удочерила, не знаю…Может быть, у них родители где-то были. И вроде бы они не сестрёнки, просто так вместе всегда, дружно, – пополняет мою «информационную копилку» местная жительница Лидия Степановна Сошникова.

...Там, где стоял Никулинский детский дом, сейчас уже красуются другие, современные здания. И только память человеческая всегда жива. Она достала, словно из руин, воспоминания тех далёких лет и донесла их до нас.

ЛИСТАЯ АРХИВНЫЕ СТРАНИЦЫ

Конечно, готовя этот материал, я не могла не обратиться к архивным документам. Ведь воспоминания – это хорошо, живо, интересно, впечатляюще. Но пожелтевшие архивные страницы тоже хранят много полезной и нужной информации.

– Приходите. Всё, что у нас есть, я Вам дам, а там уже выберете самое главное и важное, – сказала начальник архивного отдела администрации района Н.И.Санникова.

У меня в руках несколько папок и тетрадок с потускневшими от времени обложками. Открыв первую, я как будто почувствовала запах тех никулинских трав, где играли воспитанники детдома, словно услышала их строевую песню, а перед глазами мелькнули одинаковые красные пилотки.

…Оказывается, за семь лет своего существования детдом поменял три номера. Вначале ему присвоили двухсотый, затем он был и 87-м, и 85-м. С чем связаны такие изменения? Точно сказать сложно. Скорее всего, некоторые учреждения расформировывались, поэтому и нумерация, как говорится, сдвигалась, менялась. Интересен и тот факт, что над детским учреждением шефствовал колхоз им.Кагановича. В чём заключалась такая своеобразная опека? Данных нет. Но, скорее всего, была какая-то помощь, поддержка обездоленным детям. Среди воспитанников детдома были круглые сироты, дети, имеющие одного или двух родителей.

«Это был длинный деревянный дом, большой…» – снова всплыли в памяти слова одной из жительниц Никулина. Да, действительно, в документах сказано: было керосиновое освещение, отапливался этот дом дровами. Но корпус требовал капитального ремонта. Найти средства на полное обновление здания, когда вокруг голод, разруха, было, конечно же, невозможно.

«Какие-то пристройки теснились, сарайчики. Вот что в них находилось, сказать не могу» – снова память волной выкатила из своих глубин слова В.И.Забелиной. По архивным документам я узнала, что именно там находилось. Оказывается, детский дом вёл своё хозяйство. Имелись фургоны, ходки, телега, велосипед, мотоцикл ИЖ-350, сани. Из живности можно перечислить лошадей, волов, крупный рогатый скот (в том числе дойных коров), нетелей, овец, свиней. Чтобы прокормиться, ребята ухаживали за скотом. Тем самым прививались трудовые навыки, умение работать в коллективе.

Спали воспитанники на железных кроватях, занимались за письменными столами, сидели на табуретах и скамьях. Старенькие учебники, книги хранили в деревянных шкафах. И на весь корпус было только одно зеркало. И заглядывали в него ребятишки украдкой, аккуратно приглаживали чёлки, поправляли банты. А иногда всматривались в его глубины, словно хотели увидеть своё светлое будущее…

Примечательно, что многие воспитанники детских домов получили в дальнейшем хорошее образование, стали профессионалами своего дела. И просто хорошими людьми. Не сломала их детдомовская жизнь. Наоборот, сделала сильными, терпеливыми, целеустремлёнными. А ведь у них не было компьютеров, мобильных телефонов, модной одежды. На плечах – ватные фуфайки, ситцевые платья, на ногах – грубые ботинки, галоши. И только в глазах светились надежда и твёрдая уверенность в том, что они – прорвутся!

…Листаю паспорт Никулинского детского дома. Там имелась неплохая библиотека, хороший фонд художественной и общественно-политической литературы, учебники, издания по сельскому хозяйству, педагогическая и методическая литература, газеты, журналы. Но дети занимались не только чтением. Различный инвентарь и оборудование позволяли им развиваться, реализовывать свои таланты и способности. В детдоме имелось всё для игры в футбол, баскетбол, волейбол. Были там шахматы, шашки, радиоприёмники, радиорепродукторы, карты географические, глобусы, домино, фотоаппарат, патефоны, струнные инструменты, горн пионерский, гармони. Работали разные кружки: драматический, хоровой, физкультурный, рукодельный, литературный, музыкальный. Сюда попадали дети отовсюду: из Черниговской области (Украина), из Элисты, Молдавии, Ленинграда, Караганды, Курска, Тюмени, Омска, Ишима, Москвы, Мурманска, Астрахани... О причинах я уже упоминала выше. Он были самыми разными. Вот пример: «Решение №286 от 8 июля 1950 года об определении беспризорного мальчика В.И. Апечкина, 1942 года рождения, в Никулинский детский дом. В связи с тем, что отец мальчика Апечкина осуждён на два года лишения свободы, мать бросила сына и скрылась».

За семь лет функционирования детского учреждения в Никулине ребятишек принимали из разных деревень и ставили на все виды довольствия. Выбывающим из детдома воспитанникам выдавали комплект обмундирования, обувь и деньги на проезд до дома либо в другое учреждение. Вот ещё одна выписка из документа: «На основании директивного указания направить на трудоустройство в г.Владимир воспитанницу Нину Тимофеевну Шустову 1932 года рождения. Выдать ей две смены нижнего белья и верхнего платья, постельную принадлежность и денег в сумме 300 рублей. С сего числа исключить из списков и всех видов довольствия». Когда начала листать книгу со списками всех ребятишек, побывавших в детском учреждении, увидела знакомое имя: «Сычёва Нина Николаевна, родилась в 1938 году, в г.Тюмень. Русская. Мать проживала тоже в Тюмени. Поступила в детдом в 1948 году». Именно про неё вспоминала Валентина Максимовна Забелина. И в какую сторону нашей необъятной Родины забросила судьба эту девочку? Неизвестно… Но, думаю, память о детской дружбе и у В.М.Забелиной, и у Нины сохранится навсегда.

Перелистываю последние документы. Мелькает снова что-то знакомое… «Аминова Роза Васильевна, 1939 года рождения, Тюмень. Доржеева Раиса, калмычка. 1938 год рождения. Мать в Ишимском районе проживала». Наверное, вот этих двух девочек, Раю и Розу, брала к себе на выходные Е.Быструшкина, воспитатель из Катайска.

Выписка из протокола №5 от 17.02.1950 года: «Исполком районного совета решил: просить исполком областного совета по окончании 1949-1950 учебного года расформировать Никулинский детский дом №85». Последние пятнадцать человек из учреждения направили в Александровский детдом №33. Это было в августе 1950 года. На 12 число данного месяца воспитанников в Никулине уже не осталось…

…Сколько жизней и судеб стоит за строчками архивных документов. И хорошо, что такие документы сохранились и донесли до нас, пусть и небольшую, но информацию о Никулинском детском учреждении.