Страницы истории. Жив тот Выборгский район...

Легко рассуждать о войне тому, кто там не был. Тому же, кто видел все ужасы войны, даже в преклонном возрасте трудно удержаться от слёз.

Жанна Васильевна Граммакова добрую половину своей жизни прожила в посёлке Винзили. Меж тем она - урождённая петербурженка. Во всём её облике - сдержанность и благородство. Даже говоря о тяжёлых моментах своей жизни, Жанна Васильевна прячет эмоции.

"Мы с семьёй эвакуировались только в июне сорок второго, а всю ужасающую начальную стадию Великой Отечественной прожили в Ленинграде, - рассказывает Жанна Васильевна. - Помню, как сейчас: началось всё с бомбёжки города, первым делом взрывали Бадаевские склады - сахар тёк ручьями, как вода. Немцам важно было оставить нас без какого бы то ни было провианта.

Потом бомбардировки города стали всё более частыми (о них сообщала воздушная тревога). В моменты, когда мама наспех собирала меня, чтоб бежать в бомбоубежище, меня начинала бить дрожь. После мирной жизни привыкнуть к грохоту взрывов было невозможно.

Начался страшный голод. Сначала всем оставшимся в живых выдавали по 300 граммов хлеба на сутки, затем по 150 граммов на иждивенцев. Весной и летом было полегче - росла трава, можно было её есть. В магазинах, кроме соевых бобов и соевого молока, ничего не было. Немцы по всему городу раскидывали листовки, в которых было написано: "Доедайте соевые бобы и готовьте себе гробы!" У мамы были кусочки каракульчи - ей удавалось менять мех на жмых. Жмых, который в мирное время использовали как корм для скота, спас нас в ту голодную пору".

Ежедневно, по утрам, как рассказала Жанна Граммакова, группа людей обходила все квартиры, чтобы собрать покойников (чаще всего изголодавшиеся умирали во сне). В каждый двор заезжала грузовая машина, люди выносили из подъездов трупы и складывали их в кузов. Покойников везли на кладбище. Иной раз машина не поспевала в срок, и людям приходилось самим вывозить своих умерших близких на санях.

Все коммуникации были нарушены. За водой ходили на Неву с перевязанными верёвкой кастрюлями - так легче было нести. Чтоб согреться, прямо в квартирах мастерили печки-буржуйки, в огонь шло всё - книги, деревянные столы, стулья.

"Мама в ту пору была беременна сестрой Нонной, - вспоминает Жанна Васильевна. - А мне было семь лет. Отчима на фронт не забрали, так как у него были проблемы с ногами. Его зачислили в трудармию. Когда мама в феврале сорок второго ушла рожать, меня она с отчимом не оставила - побоялась, что он меня съест. В блокадном Ленинграде были случаи каннибализма. В большей степени этому были подвержены мужчины, многие от голода буквально ума лишались. Помню, жил у нас во дворе мальчик Славик, мы знали друг друга, у нас были общие знакомые. И вот однажды утром, перед очередной бомбёжкой, все бросились в убежище. Из нашего двора повалил народ, но Славика я не увидела. Стала спрашивать знакомых, где он. Мне сказали, что его накануне съел отец".

Несмотря на то, что шла война и свирепствовал голод, люди работали в обычном режиме. Жанне приходилось преодолевать свой страх и даже во время бомбёжек ходить за детским питанием для Нонны, ведь родители были на работе. Её часто останавливали патрульные, заставляли идти в бомбоубежище, но она и бежала домой - кормить сестру.

"Неподалёку от нашего двора жили монашки, - продолжает она. -. Мама оставила меня у них. Они кормили меня какими-то лепёшками, а пить давали кипяток с сахарином (это можно было считать роскошной едой). Через девять дней мама вернулась с новорождённой сестрой. Ни одной монашки в живых к тому времени не осталось, да и я уже практически заснула вечным сном, укутавшись во все имеющиеся в доме одеяла (от недоедания всё время хотелось спать). Мама вовремя подоспела, не дала мне умереть".

А потом была долгожданная эвакуация: людей переправляли на катере через Ладожское озеро. С двух сторон катер обстреливали немцы, но удалось семье остаться в живых. Лишь маленькой Нонне напекло головку: Жанна, измотанная, заснула и недоглядела, как откинулся защищавший малышку от жаркого июньского солнца зонт.

В конце июля 1942 года Жанна с мамой Антониной Михайловной и сестрёнкой приехали в Тюмень, к бабушке и дедушке. Отчим перебрался к ним позже.

Дед с бабкой жили в своём доме с огородом. Дедушка вскоре умер. А бабушка продала дом и отправилась к младшей дочери на Кавказ. Антонине Михайловне полагалась жилплощадь. Так она с дочерьми оказалась в комнатушке подвального помещения дома на перекрёстке Володарского-Челюскинцев.

Работать Жанна пошла в 16 лет в детский сад нянечкой. Старшие классы она вынуждена была заканчивать в вечерней школе. Потом вышла замуж, и только в 30 лет получила диплом педучилища.

Работала воспитателем, заведующей детским садом. На педагогику выбор пал не случайно: Жанна всегда любила детей.

В Винзили семья Граммаковых приехала в 1978 году (Жанне было 44 года). "Нам здесь сразу понравилось: чистый, ухоженный, развивающийся посёлок, плюс свежий воздух и красивая природа, - рассказывает Жанна Васильевна. - Владимир устроился экскаваторщиком, а я сразу решила пойти в детский сад. Вакансий на тот момент не было. Выручила Нина Зеленина (она трудилась секретарём поссовета) - предложила мне поработать бухгалтером, вести учёт по детским садам, школе, библиотеке, медучреждению. Я быстро освоила новый для меня специальность, оказалось, что ничего сложного в этом нет. Потом освободилось место в детском саду. Я работала заведующей в садике "Берёзка", потом устроилась методистом в детский сад "Сказка", в котором трудилась и после выхода на пенсию".

Общий стаж у Жанны Васильевны 40 лет, 28 из которых она посвятила работе в сфере дошкольного образования.

В семье Граммаковых двое детей. Дочь Наталья медсестра в Винзилинской поликлинике, сын Михаил - профессиональный повар, 22 года проработал на Севере. У Жанны Васильевны двое внуков и один правнук.

Много лет супруги Граммаковы жили в однокомнатной квартире на Заводской. Лишь два года назад ей как жителю блокадного Ленинграда выдали сертификат на приобретение жилья. "Однушку" на Заводской она продала. Сложив вместе средства, приобрела двухкомнатную квартиру в доме на 60 лет Октября. Теперь живёт в ней вместе с сыном Михаилом. Они сделали хороший ремонт, купили мебель (в обстановке чувствуется вкус хозяев). Жанна Васильевна говорит, что только теперь она обрела спокойствие и умиротворение: "Хотя бы в старости поживу в хорошей, просторной квартире".

Хотелось ли ей вернуться в Ленинград? Жив родной Выборгский район, цел и дом, в котором Жанна жила с родителями (хотя в него дважды попадали фугасные бомбы). Было желание съездить туда, посетить кладбище, но здоровье уже не позволяет. Теперь, выбирая между Ленинградом и посёлком Винзили, Жанна Васильевна отдаёт предпочтение Винзилям. Может, потому, что здесь прошли 34 года жизни и этот спокойный, опоясанный лесом и рекой посёлок стал её второй родиной. А может, потому, что свежи в памяти и бомбёжки, и блокадные будни, и эвакуация под обстрелом, и всё это вновь оживает перед глазами, вернись Жанна в свой родной двор...

Кристина ТРЕТЬЯКОВА.