Далеко от войны

"Дети и война - нет более ужасного сближения противоположных вещей на свете", - писал некогда А.Твардовский. И хотя здесь, в далёкой от мест боёв Сибири, ребятишки не могли слышать ни грохота канонады, ни свиста пуль, ни гула самолётов - они наверняка ощущали атмосферу тревоги, витавшую вокруг, и слово "похоронка" они наверняка слышали из уст взрослых...

Многие из них уже видели смерть - она сопровождала их с того самого дня, когда они тряслись в холодных теплушках. Поэт О.Шестинский писал "Друзьям, павшим на Ладоге": "В том жестоком дальнем году, чтоб не лечь на блокадном погосте, уезжали вы - кожа да кости - и попали под бомбу на льду". Но не только от бомбардировок гибли люди. Блокадная зима выдалась одной из самых суровых с начала ХХ века. Холод, сопряжённый с голодом, способствовали большому количеству смертей эвакуированных жителей города на Неве: жертвы исчислялись десятками. (Так, 14-летняя ленинградская школьница Таня Савичева, которая с начала блокады вела свой знаменитый дневник в записной книжке, была эвакуирована из Ленинграда летом 1942 г. Скончалась 1 июля 1944 г. в Шатковской районной больнице Горьковской области от прогрессирующей дистрофии. Может быть, кто-то из сотен эвакуированных в Сибирь подростков ехал с девочкой в одном эшелоне?)

Те, кто не был эвакуирован в числе первых, вынуждены были перебиваться посредством блокадных пайков, ожидая очереди на отправку. А что представлял из себя тогдашний паёк...

Хлеб делали из подсолнечного жмыха (семечки, раздавленные вместе с кожурой) и пищевой целлюлозы, которую добавляли тем больше, чем меньше оставалось муки. Остальные компоненты хлеба времён блокады остались прежними: это закваска, соль и вода. 10-12% - это мука ржаная бойная, остальное - жмых, шрот, смётки муки с оборудования и пола, выбойка из мешков, пищевая целлюлоза, хвоя. Хлеб пахнул немного керосином, потому что из-за экономии для смазки формы использовали не растительное, а машинное масло. На вкус такой хлеб чуть солоноватый. Соли добавляли больше для того, чтобы в тесто можно было налить больше воды и соответственно увеличить общий объём хлебной массы. Именно поэтому блокадники просили выдавать им их норму чёрствыми кусками. Ведь в чёрствых кусках меньше воды и больше хлеба. Суточная норма для детей, стариков и других иждивенцев в ноябре 1941 года составляла 125 граммов.

В Сибири эвакуированных ленинградцев отнюдь не ждали молочные реки с кисельными берегами. Положение в сельском хозяйстве продолжало оставаться здесь крайне тяжёлым и даже ухудшилось. Наряду с объективными трудностями, вызванными военной обстановкой, пагубно отражались на его состоянии административно-командные методы руководства, нередко переходившие в откровенный произвол. Установленные государством максимально жёсткие планы сдачи хлеба и мясо-молочных продуктов обычно значительно превышали потенциальные возможности колхозов и совхозов. Часто после хлебосдачи зерна не оставалось на самые необходимые нужды, и колхозники ели "заваруху-болтушку", приготовлявшуюся из смеси овса и травы. Подмогой были дикорастущие растения: крапива, лебеда, медуница, сныть, борщевик (пучка), саранка, просвирник (калачики)...

В 1942 г. учащиеся и учителя ряда школ Тюмени выступили с инициативой "Дети - детям": они организовывали концерты художественной самодеятельности, сбор от которых передавался в фонд помощи эвакуированным детям. Трудно найти мероприятие благороднее по сути и цели. "29 и 30 марта 1942 г. в драматическом театре звенели песни, декламировались стихи, звучали ритмы плясовой... и снова песни войны", - читаем мы в одном из тогдашних номеров "Красного знамени". И далее: "Нет сомнения, что этот концерт самодеятельности не исчерпает инициативы школьников и их учителей. Забота об эвакуированных детях будет продолжаться... По предварительным данным, сбор от концерта в пользу эвакуированных детей составляет свыше 10 тысяч рублей" ("Красное знамя", 1.04.1942 г., N 77).

Коллективы учителей и учеников школ проблемы и заботы эвакуированных приняли как свои. Спустя много лет спасённые дети военных лет слали письма благодарности всем, кто помог, подставил плечо, поделился куском хлеба... (См.: "Тюменские известия", 11.02.2011 г., N 23).

Люди и впоследствии испытывали огромные лишения, усугублённые засухой 1946 г., нередки были случаи элементарной дистрофии. Из-за недостатка кормов поголовье крупного рогатого скота в 1941-1944 гг. сократилось на 34,3%, овец - на 29,6%, свиней на 63,5%.

...Не только с нищетой встретились здесь блокадники, но и с чёрствостью и равнодушием со стороны взрослых, даже с элементарным издевательством. Было, увы, и такое: из песни слов не выкинешь. В последующие послевоенные годы, когда жизнь, казалось бы, должна была постепенно налаживаться, хотя по-прежнему приходилось нелегко, - случилось обратное. Возможно, виной тому нерадивые руководители, не сумевшие или просто не пожелавшие изменить к лучшему жизнь детского дома и его воспитанников.

Как бы то ни было, но 18 января 1949 года вышел в свет приказ Тюменского районо, в котором говорилось о "недопустимой халатности" директоров ряда детдомов, в том числе Зырянского N 62, в предоставлении статистической отчётности. По-видимому, это было очень важно, потому что директору Зырянского детдома В.И.Гордееву за это упущение было поставлено на вид (всего проштрафившихся было двое).

Дела, по всей видимости, действительно обстояли неважно, ибо уже полмесяца спустя, 4 февраля, вышел очередной приказ районо, уже не оставлявший сомнений в том, что обстановка в учреждении складывается хуже некуда. Тот же директор Гордеев "не обеспечил руководство работой детдома, занимается систематическим пьянством, незаконно распоряжается деньгами, применяет антипедагогические приёмы физического воздействия на воспитанников. В результате детдом не обеспечен топливом, остатки топлива расходуются бесконтрольно, в помещении антисанитария, холод, групповые комнаты не оборудованы (на 145 чел. воспитанников всего 5 столов, стульев нет, в употреблении длинные низкие столы). Помещение рационально не использовано, хозяйственно запущено, вследствие чего недопустимая скученность, дети спят по двое, противопожарного инвентаря нет. Воспитанники имеют только одну неполную смену постельного белья. Нательным бельём не обеспечены: верхнего платья всего одна смена. Внешний вид воспитанников безобразный".

• Одевались мы действительно очень бедно, ходили полураздетые, - подтверждает Альбина Бонифатьевна Шуклина (Куценко), ныне живущая в Тюмени. - Одеждой приходилось меняться: на всех её попросту не хватало, поэтому все одновременно выйти куда-либо не могли, выходили по очереди... В умывальнике вода замерзала, поэтому часто болели...

"Питание - исключительно плохое, - читаем далее. - Вместо 9 руб. дневной нормы на воспитанников расходуется всего 6 руб."

И этот факт наша собеседница подтвердила: да, жили несытно, впроголодь. Пекли печёнки, что считали чуть ли не за деликатес. ("Хлеб у нас появился только в 1954-м году", - говорит Альбина Бонифатьевна). "Исключительно плохое" было и медицинское обслуживание. "Подсобное хозяйство д/дома бедно, несмотря на это, директор Гордеев допускает забой свиней и разбазаривание скота".

Финансовая деятельность детдома, говорится далее, проходит неправильно, деньги расходует сам директор, за расход перед временно назначенным бухгалтером не отчитывается, не представил документы на сумму 4 тыс. 300 руб. Имеется большая задолженность по зарплате рабочим.

Учебно-воспитательная работа запущена: двое воспитанников вообще не учатся. Успеваемость за первое полугодие плохая (из 145 человек неуспевающих 39), знания у учащихся низкие. Условий для подготовки домашних заданий не создано, зачастую дети пишут стоя, чернила плохие, недостаёт перьев и т.д. (чернила чаще всего делали из свёклы и затем разливали по чернильницам-непроливайкам).

Политическое образование не проводится или проводится от случая к случаю. Директор и воспитатели (в том числе одна женщина) допускают физическое воздействие на детей. Гордеев и Ямщиков (один из воспитателей) являются на работу в пьяном виде. В детдоме стало привычным оставлять детей без обеда, ужина в наказание за невыученное стихотворение или нерешённую задачу: нередки были случаи, когда детей раздевали до нижнего белья, зачастую воспитанники "приходили в школу в трусах, в майке, босые".

Во всё это, признаться, верится с большим трудом, однако те из воспитанников, с кем нам удалось побеседовать, данные факты подтверждают: именно таково было отношение к тем, кто как никто другой нуждался в заботе со стороны взрослых. Напомним: это был 1949-й год, время правления Сталина, и тем удивительнее читать об отсутствии контроля над деятельностью администрации детского дома со стороны надзорных органов.

Впрочем, какие-то выводы всё же были сделаны. Тем же приказом решено "за полнейший развал работы детдома N62, за допущенные антипедагогические приёмы физического воздействия на воспитанников, за систематическую пьянку с работы директора детдома Гордеева снять и передать дело о нарушении Гордеевым финансовой дисциплины и фактах избиения воспитанника Бажина в следственные органы".

"За грубость с детьми, за антипедагогические приёмы физического воздействия на детей" были сняты с работы также два воспитателя и инструктор по труду: "не предоставлять им в дальнейшем места работы ни в одной школе, ни в одном детдоме, ни в одном другом детском учреждении Тюменского района".

С 4 февраля 1949 г. временно исполняющим обязанности директора детдома был назначен т.Андропов. Ему вменили в обязанность в 10-дневный срок обеспечить детей пальто, шапками, варежками, верхней одеждой и постельным бельём, обеспечить детдом двухнедельным запасом продуктов, ежедневно расходовать на ребёнка установленные по норме 9 рублей, немедленно ликвидировать скученность детей, для чего зал и заколоченную комнату в основном здании пустить в эксплуатацию, устроить там групповые комнаты.

Кроме того, необходимо было "приобрести 35 столов, 150 стульев, 50 кроватей, 145 эмалированных кружек" (сложно представить, что до вмешательства районо ничего этого у воспитанников детдома не было, даже ни одной кружки! - В.П.), а также закупить необходимое количество электрических лампочек.

Как в дальнейшем сложилась судьба опального Гордеева, неизвестно. Вскоре вместо и.о. директора т.Андропова руководство детским домом принял т.Шариков, затем т.Отт, который, судя по свидетельствам бывших воспитанников, во многом руководствовался теми же педагогическими методами, что и дискредитировавший себя В.Гордеев.

• Детский дом носил имя А.М.Коллонтай, и потому нас называли коллонтайцами, - рассказывает Вера Ивановна Чуклина, ныне живущая в Успенке. - Кто-то считал это прозвище обидным, кто-то не обращал внимания. Да и каждый ли из ребят знал, кто такая Коллонтай?

Напомним Александра Коллонтай - первая женщина-дипломат, ставшая полномочным послом в другой стране (в Швеции в 1930-1945 гг.) В 1917-1918 гг. была наркомом государственного призрения, а с 1920 по 1923 гг. - заведующей женотделом ЦК РСДРП.

С названием, признаться, полная неразбериха. Согласно архивным данным, с 1934 года детдом N 62 носил имя С.М.Кирова - члена Политбюро ЦК ВКП(б), убитого в 1934 г. По другим источникам, "8 марта 1922 г. работницы и домохозяйки Тюмени провели субботники по оказанию помощи детским домам, открыли артель прачек, детдом им. А.М.Коллонтай (БТЭ,т.1, с. 444).

Получается, Зырянский детдом N 62 был открыт раньше более чем на десятилетие? Где же искать истину? Все материалы, рассказывавшие об истории детдома (а там было и много фотографий), к большому сожалению, сгорели во время пожара. Хотя могли бы, наверное, составить богатую - и небезынтересную - музейную экспозицию...