Путями Очарованного странника

Здесь каждый камень дышит историей, - говорят знающие люди о Сибири. Вот и деревенька Сычево, в обиходе Сычи, в которую превратилось некогда крепкое село, относившееся к Адбажской волости, стала с недавних пор известна за многие тысячи верст отсюда, в далекой Финляндии. И все потому, что эти места связаны с выдающимся естествоиспытателем и путешественником ХVIII века Эриком Лаксманом, которого можно назвать Очарованным странником.

Финн по рождению, большую часть своей жизни прожил он в России и весь свой недюжинный талант и энергию отдал изучению ее природных богатств, особенно сибирского региона. И упокоиться ему было предопределено судьбой тоже в сибирской земле. На почтовой станции Дресвянка, которую одни краеведы связывают с Сычами, другие с деревней Бугали, что стояла на противоположном берегу Вагая, при впадении в него реки Дресвянки.

Долгие годы имя Лаксмана было в забвении. Теперь же, когда всколыхнулся интерес к отечественной истории, находятся энтузиасты, которые ищут и восстанавливают многие эпизоды из нашего далекого прошлого.

Первый, кто обратил внимание вагайских музейных работников на Лаксмана, был местный любитель краевед Н. Дьяконов. Он и принес в музей книгу авторов Н.И. Раскина и И.И. Шафрановского. Было это в мае 1981 года.

А через пятнадцать лет, в августе 1996-го, к нам в район прибыли посланцы орловского клуба путешественников «Русь», на счету которых к тому времени набралось немало других экспедиций, в том числе по следам Ермака и Лаксмана. Представитель этого клуба В.Я. Сальников, профессиональный журналист, ведущий в тот период на областном телевидении программу «Версты», дал нашей газете «Сельский труженик» пространное интервью. Рассказал, как их орловская экспедиция, следуя «Путями Лаксмана», одним летом побывала в Карелии, а следующим – в Финляндии. И вот, наконец, выпало побывать на земле, где покоится прах великого ученого, кому человечество обязано научными открытиями в ботанике, химии, минералогии. Он описал представителей флоры и фауны, неизвестных ранее европейской науке. Предложил новую технологию стеклоделия и способы получения поваренной соли, соды, селитры.

Где только ни побывал этот неутомимый человек! В Карелии и у Белого моря, на Алтае, на берегах Байкала, в Даурии и Нерчинском округе, у границ Монголии и Китая…

Посланец Петербургской академии наук, не однажды курсировал он между Северной столицей и городами Иркутском и Барнаулом, где ему приходилось жить подолгу. А также между Петербургом и Хельсинки.

Из его сибирского дневника.

«Как путешествующий рудокоп, я не переставал делать каждое лето обширные поездки по сибирским пустыням. В прошлом году я старался познакомиться с местностью возле Якутска и ездил все лето по Вилюю до истоков его…».

А вот из дневника 1795 года, где он описывает свой путь из Финляндии в Петербург.

«С удовольствием отправился 25 февраля из Выборга. Проскакал в продолжении ночи 120 верст, пока не доехал до Дранишникова, последней станции перед Петербургом.

Здесь я должен был переночевать за недостатком лошадей. Хозяйка сперва выбежала и орала во все горло, что теперь, во время ночи, нельзя было достать лошадей, потому что восемь штук их незадолго до приезда моего отправили на гоньбу. И только после того, как я со шведского языка перешел на немецкий (хозяйка, жена поручика Раса, была немка и изъяснялась на немецком), она переменила гнев на милость. Меня пригласили в довольно красивую комнату с бильярдом, где было очень жарко. И я, бедный, ехавший столько часов без остановки и порядком продрогший, не чувствуя от мороза ног, потел и кряхтел теперь, не чуя, когда же можно будет прилечь.

Мне была предложена баня, но я отказался. И после ужина расположился на ночлег прямо в бильярдной на полу, так как в спальне, назначенной для меня, дул такой сквозняк, что, казалось, тебя может протащить сквозь стену».

Здесь надо помнить, что Выборг, портовый город в Финском заливе, основанный в ХII веке новгородцами, в ХIII стал шведской крепостью, каковой оставался и в ХVIII веке. К Швеции относился тогда и родной город Э. Лаксмана Нейшлотт (Савонлинна), как и многие другие территории Финляндии, отошедшие от России. Поэтому основной язык и был тогда шведским.

Первое путешествие Лаксмана в Сибирь датируется 1761 – 1768 годами и второе – 1781-1791.

Последующие годы он прожил в Иркутске, систематизируя свои научные труды.

Зимой же 1796 года, имея намерение пуститься в очередное путешествие, побывал в Петербурге. Но внезапная смерть в пути, на обратной дороге, прервала эти планы.

Расчеты же орловских следопытов простирались на то, чтобы найти могилу Лаксмана и для начала поставить над ней памятный знак. А затем – с помощью спонсоров – и памятник.

Но определить, где он похоронен, ныне не представляется возможным. Поскольку старого кладбища, что располагалось когда-то у церкви, давно уже нет. Время сровняло все бугорочки. Да и само церковное здание уже не то, ныне стоящей церкви – не более веку. И она уже рассыпается, вываливается южная стена.

Посоветовавшись, орловчане поставили памятный знак Лаксману в Сычах напротив церкви, на самом берегу Вагая, откуда он виден любому прохожему и проезжему.

Давно мечтал здесь побывать еще один энтузиаст-историк и писатель В.С. Ленденев, потомок ученого-этнографа и переводчика Якоба Иоганна Линденау (1709-1795 гг.), участника Великой Северной экспедиции под руководством Витуса Беринга, шведа по национальности. По завершению экспедиции Я. Линденау остался на постоянное место жительства в западном Прибайкалье. Имел много детей – семь сыновей и дочь. Многие из потомков его, приняв православие, изменили написание своей фамилии по русскому подобию. Одни стали писаться ЛинденЁвы, другие - ЛендИновы, третьи - ЛендинОвы. А прадед Валерия Сергеевича, как и он сам, значится как Ленденёв. Кстати, его подарок музею – книга о Лаксмане автора В. Лагуса.

Почему же уральский писатель заинтересовался Э. Лаксманом, сам он объясняет так.

Основатель их рода Якоб Иоганн был у Лаксмана переводчиком в период, когда тот «занимался японским вопросом». Что требовали интересы Российской империи. Связи же со Страной восходящего солнца не было тогда еще, можно сказать, никакой.

В Иркутске очень давно жила небольшая колония японцев-купцов и мореплавателей из числа спасенных при кораблекрушениях у русских берегов. Кое-кто из них изучил русский язык и принял христианство. С середины ХVIII в. в Иркутске существовало навигационное училище, в котором некоторые из японцев преподавали. Лаксман познакомился с ними и дружески сошелся с одним из них, купцом и корабельщиком по имени Кодай или Кодою, который был, как и Лаксман, человеком незаурядного ума и знаний.

Корабль Кодою при перевозке риса сбился с пути и сел на мель у одного из южных Алеутских островов. Часть экипажа (9 человек из 70) была подобрана русским зверобойным судном и доставлена на Камчатку, а оттуда в Иркутск.

В 1789 г. Иркутский генерал-губернатор получил предписание доставить Кодою в Петербург. Сопровождать его в путешествии должен был Лаксман. Но поездка по каким-то причинам смогла осуществиться только в 1791 году. Об этом говорится в книге В. Лагуса – «Эрик Лаксман, его жизнь, путешествия, исследования, переписка», которую В. Ленденёв прислал в наш вагайский краеведческий музей полтора года назад.

Благодаря Кодою императорская Академия наук получила карты Японии, которые купец лично начертил, увеличив их из своей географической книги. Причем названия провинций и владений были написаны латинскими буквами. А неточности, имеющиеся в прежней, Кампфовской карте, исправлены.

Императрица Екатерина II высоко оценила заслуги японца. Кодою получил золотую медаль, 600 рублей, даровую квартиру и стол. А также разрешение вернуться ему и другим японским подданным на родину. В составе географической экспедиции, с которой отправлялся и один из сыновей Лаксмана – Адам.

Верный своему принципу – устанавливать научные связи с иностранными учеными - старший Лаксман послал с сыном коллекцию минералов и три письма японским ученым. Как предполагает В. Ленденёв, на японский язык перевел эти письма Якоб Линденау.

Экспедиция прошла удачно, с большим политическим и экономическим успехом, что послужило началу русско-японских торговых отношений.

На основании Указа Екатерины II все ответственные лица экспедиции, в том числе Адам Лаксман, получили повышения в чинах и денежные награды.

Старший же Лаксман был произведен в коллежские советники и получил Орден св. Владимира. Очень высокую награду по тому времени.

Когда же Э. Лаксман преподнес Екатерине 3 сабли, полученные его сыном от японского императора, разрешила ему изобразить их на семейной печати.

В тот, уже пятый приезд в Петербург, Э. Лаксман задержался в нем надолго. В 1795 году, все еще находясь в Северной Столице, он опубликовал сочинение «Введение щелочной ископаемой соли на стеклоплавильных заводах вместо поташа…».

К весне 1795-го появилась надежда на вторую японскую экспедицию. И Лаксман выехал в Москву. Предполагалось, что он, прибыв в Иркутск, отдохнет там в кругу семьи, до июня, а затем предстоит новое путешествие, к побережью Тихого океана и дальше – в Японию.

5 января 1796 года возок, на котором следовал Лаксман по знакомому тракту, остановился для смены лошадей на станции Дресвянка. Но к удивлению ямщика и персоналу станции ездок из кибитки не вышел. Его пришлось выносить на руках. Умирающим или уже умершим.

И, как сообщают документы, тело Лаксмана было предано земле на маленьком кладбище у реки Вагай.

Лишь через два месяца это печальное известие дошло до Петербурга, где в протокол Академического собрания была внесена запись «Об исключении коллежского советника и почетного Академии наук члена Ерика Лаксмана из списка членов Академии наук».

Но из истории такие заметные личности никак не вычеркнешь. Как и имя другого ученого ХVIII века, уроженца Архангельска Михаила Васильевича Ломоносова, русского гения, продолжателем чьих трудов был Эрик Лаксман.

Обо всем этом вспомнили на недавней встрече уральский писатель В. Ленденёв (Линденау) с двумя своими товарищами – сотрудниками новоуральской городской газеты, и наши вагайские «следопыты»: нынешние сотрудники музея В.В. Дрогалев, В.Г. Аксенова, бывший директор музея Г.В. Глухих, энтузиасты музейного дела члены клуба «Вдохновение» В.В. Кузнецова, О.И. Батманова, Э.В. Медведева, А.В. Глухих, О.А. Афанасьева.

А еще был на встрече профессор Тюменского госуниверситета, доктор наук А.П. Ярков, который давно занимается историей Тюменского края и конкретно Вагайским и Тобольским районами. Тем, какие следы оставили здесь знаменитые личности.

Надо думать, столь увлеченные и пытливые гости у нас никоим образом не последние. Будет туристический маршрут – будут и туристы. А в районе, как видите, есть о чем поведать.

Любовь БАКАНИНА

На снимке: у знака Лаксману. «Здравствуй, великий путешественник! Мы пришли к тебе с поклоном». В. Ленденёв (слева) с коллегами.

Фото Валерия Дрогалева