А жизнь была сурова и добра

Если смотреть по паспорту, Александре Дмитриевне Бабушкиной из поселка Курья 25 ноября с.г. исполнилось бы 90 лет. Но она, великая шутница, говорила о себе: «Ой, неправда, я – молодая». Впрочем, действительно родилась она на два года позднее, чем записано в документах. Дело в том, что в те времена при утрате метрических записей возраст устанавливали специальные комиссии. И ей, девочке рослой и довольно смышленой, в ее новую «метрику» была внесена эта дата. А еще она говорила: «Родилась я в хлеву, как Иисус Христос, на соломе. И, наверное, это значило: мол, не жди тепличной судьбы, будь готова к лишениям…».

Так оно и пошло по жизни. Все пришлось испытать: и гонение, и сиротство. Их большую семью, где она из детей седьмая, раскидало в 37-м когда по линии НКВД арестовали родителей, Тарасовых Дмитрия Ефимовича и Екатерину Макаровну, упрямых единоличников, не желавших идти в колхоз, и защитников церкви. Случилось это 2 августа. И чтоб младшей сестренке не ходить «в прокаженных», ее лелька Аксинья отправила тринадцатилетнюю девочку из родной Еловки Куларовского сельсовета на Север, в г. Салехард, к старшему брату Игнатию. Вспоминала, как плакала на том дальнем пути, как хотелось ей поделиться с кем-то этим огромным горем. И как кинулась, было, к братке. Но тот даже не приголубил. А велел молчать обо всем.

Вспоминала, что салехардская школа была очень хорошей, с различными кружками и секциями, где она занималась музыкой и игрой на гитаре, чему ее учила еще мама. А вот бытовые условия - удручающие. Брат с женой и маленькой дочкой ютились на частной квартире на самом берегу реки Полуй, где сплошь и рядом лепились какие-то убогие хибары или вовсе землянки. Тарасовы снимали угол у зырян. Вместе с ними жила там еще одна семейная пара с ребенком. Чуваши. И плюс сами хозяева, с многочисленной ребятней. Спали кто на полатях, кто на печке, на нарах, а кто прямо и на полу. По субботам, когда стирали, Шуре вменялось в обязанность ходить на реку, полоскать белье в проруби. А настывшие руки донимала потом ломота. А однажды так застудилась, что все пальцы распухли.

Донимали и тоска по дому, неизвестность судьбы родителей. Еле-еле дождалась навигации и запросилась домой. Была мечта – поступить в педучилище, чтобы стать учителем. Северяне, брат и сноха, не препятствовали ей в этом. Наоборот, с большим облегчением сбросили с себя столь беспокойный груз.

На родной стороне поначалу шло все вроде удачно. Сдала вступительные экзамены. Вот уже и студентка. Начала проявлять себя в общественной работе, в художественной самодеятельности. Но когда выяснилось про родителей, по какой статье они арестованы, Шуру Тарасову из училища отчислили. И ей думалось, что в учительскую профессию навсегда теперь путь закрыт. Как она убивалась!..

Но ведь есть чудеса на свете. Кто и как ей помог, не знает. Однако спустя какое-то время возвратилась она за парту. Догнала однокурсников. И опять зазвучали ее голос на сцене и гитара ее на праздниках.

А потом грянула война. И с очной учебой пришлось распрощаться. Брата Игнатия взяли на фронт, материально помогать стало некому. Другие братья и сестры сами с трудом перебивались. После третьего курса Александра едет работать. В Ярковский район, село Иевлево, где ей дали четвертый класс. Было все, конечно, по первости: и горючие слезы, и желание убежать. Но были и удачи, и радости. В перемену брала гитару, и ребята, сгрудившись возле печки, где потеплей, пели хором разные песни. А потом ее мальчики на районном смотре в Ярково отличились в «матросском танце». А одна из самых голосистых девочек, Ира Батурина, спела песню Анюты из кинофильма «Волга-Волга» и заняла первое место. Хорошо себя показали и другие артисты. Приз за первенство был весьма и весьма солидный – тем более по военному времени – бильярд.

На следующий учебный год молодую незамужнюю учительницу направили работать в одну из самых удаленных школ, в деревню Ченышево, где учитель ушел на фронт.

И вот в том «медвежьем углу» ее ждало много чего, что потом согревало память очень долгие годы.

В соседнем с Ченышево поселке, где жили «под комендантом» спецпоселенцы, нашла она много добрых друзей. Туда бегала в клуб на лыжах, где ставили не только концерты, но порой и спектакли. Один «офицер» (по роли), из поляков, признался ей в своих самых горячих чувствах. Но, увы, этим чувствам не дано было расцвести. Уехала на сессию, а вернулась – ей новость: поляков отправили из поселка в другое место.

А тут и самой представилась возможность уехать. В Салехард, откуда пришло приглашение от друга детства Михаила Тарасова, с кем немало было исхожено школьных верст по грязи и снегу от Еловки до Слободы (так в народе называли Куларово). И который так кстати предложил в тот момент ей помощь. Работал ее успешный друг в окружкоме. У него была бронь, на войну не ходил. А ей нашлось место завуча в школе, где основной контингент составляли дети, вывезенные из блокадного Ленинграда. И этот ее северный период, второй по счету, длился до 1946 года. До того момента, как проводила за порог школы последних ленинградцев.

И опять ее душа затосковала, требуя перемен. И опять «метнуло» на родину.

Год работы в Долговской школе, это возле Бегишево, два учебных года - в Березовке Фатеевского сельсовета, зиму - в Выдумке – Кошкаине. Безотказно ехала хоть куда, по велению районо, и довольно легко мирилась со столь частыми переездами. Но, видать, не случайно так носило ее с одного на другое место. И вот именно в Выдумке повстречался ей человек, с кем представилась возможность создать наконец-то семью. Это был Анатолий Васильевич Бабушкин, только что вернувшийся из армии. Вместе с ним прошли они рука об руку 58 лет. Вырастили четверых детей, двух сыновей и двух дочек.

Федор Васильевич был шофером. Какое-то время они жили с ним в деревне Елань Черемуховского сельсовета, где родились Володя и Александр. А когда на территории Карагайского сельсовета вырос леспромхозовский поселок Первомайка, переехали туда. И семья их пополнилась еще Таней с Наташей. Забегая вперед, скажу, что мальчики избрали военные профессии. А одна из девочек стала учителем, другая – культработником.

Ликвидация Первомайского лесоучастка заставила перебраться в поселок Курья, где Анатолий Васильевич продолжал водить лесовоз вплоть до самой пенсии. А Александра Дмитриевна, как и раньше, стала учить малышей письму и грамоте.

Тетради, планы уроков, школа, семья – вот тот круг, в котором она вращалась, как и все ее коллеги, простые поселковые учителя. Но каким интересным было то время. Ведь поселок их был немал, до полтысячи жителей. Очень крепкий лесоучасток. Средняя школа с замечательным коллективом.

Ныне от того, что было, остались лишь крохи. Но держится еще девятилетка. Есть очаг культуры с библиотекой. И довольно активная ветеранская «первичка», ядро которой составляют учителя. Одним из ее активнейших членов была до недавнего времени и Александра Дмитриевна.

Последние годы для нее были годами сплошных утрат. Схоронила мужа и сына Александра. Где-то в Америке, потянувшись туда вслед за женой, сгинул без следа Владимир. А еще раньше при загадочных обстоятельствах потерялся в лесу внук Дима. И нашли уже только его косточки.

Очень долго не знала ничего о родителях. Только в 90-х годах выяснилось, что они были расстреляны.

«Где находите силы, Александра Дмитриевна, чтобы это все пережить?» – спросила я собеседницу в нашу первую встречу. Она ответила: «Господь дает».

И смотрели на нас с икон, что когда-то стояли на божнице в родном доме, в их деревне Еловке, Божья Матерь и сам Спаситель.

Любовь БАКАНИНА

Фото из семейного альбома