«Иртыш сердится...»

В конце 2012 года в альманахе писателей Югры «Эринтур», выходящем в г. Ханты – Мансийске, опубликована повесть вагайского автора, члена Союза журналистов России Я.С. Чистякова, известного по предыдущим его произведениям – повестям «Белая осыпь», «Практика» и рассказам, которые в последние годы были напечатаны в тюменском журнале «Врата Сибири».

В ней рассказывается о строителях нефтепровода Усть – Балык – Омск, точнее, о тех, кто строил дюкер, осуществлял переход этой подземной магистрали через Иртыш на территории Вагайского района в 1965-1967 годах.

Хотя повесть художественная, она написаная на документальной основе. В ней достоверны места действия, события, даты, строительные организации, а герои имеют конкретных прототипов.

Я.С. Чистяков, начало журналистской карьеры которого совпало с началом строительства нефтепровода, в качестве корреспондента газеты «Сельский труженик» часто бывал на этом объекте, был знаком с членами коллектива строителей, освещал их работу в «районке». Впечатления о встречах с людьми, об их трудной и напряженной работе вдали от родных мест, от семьи остались в памяти на долгие годы. И вот он поделился ими с читателями.

Сюжет повести прост. Прежний начальник группы подводно-технических работ передает дела новому, знакомит его со стройкой, людьми. И читатель как бы видит все это.

Во второй части описывается укладка дюкера в траншею на дне реки в трудных погодных условиях.

Производственная деятельность людей не главное в содержании произведения.

Это фон, на котором показаны взаимоотношения членов коллектива, их рассуждения о смысле жизни, их поступки, а также отношения между мужчиной и женщиной, мужем и женой, женихом и невестой, возникающие в среде «кочевых» людей.

К сожалению, журнал «Эринтур» не поступает в наш район. Но чтобы дать читателям газеты хоть какое-нибудь представление о повести, редакция газеты решила опубликовать несколько отрывков из нее.

Яков Чистяков

Начальники в сопровождении мастера участка Короленко, освободившиеся от разгрузочных работ, ступили на борт земснаряда. Их уже ждали.

Экипаж во главе в Василием Ивановичем Конаревым навел порядок на палубе, в помещениях. Прихорошились и члены маленького коллектива.

Для экипажа, который в период навигации трудился в две смены, земснаряд – родной дом, правда, не очень уютный и спокойный, но хорошо обжитый.

Тот, кто редко бывает на земснаряде или вообще впервые попадает на него, чувствует себя напряженно. Поэтому судно на время оставили в бездействии, чтобы не мешать встрече с новым начальником.

Командир земснаряда представил Корнееву членов команды: механика Семена Завальского и моториста Александра Норкина. И доложил:

– Сейчас выполняем важную работу – вымываем урез в береговом грунте для плавного перехода дюкера с берега в реку. Потом вымоем такой же урез на противоположном берегу, где должен будет выходить дюкер при его протаскивании.

– В чем сложность работы? – спросил Корнеев, видимо, для проформы, потому как наверняка ее знал.

– Нелегко выдерживать заданный проектом створ берегов: уровень воды за сезон меняется, берега то «сходятся», то «расходятся».

– Ничего, – прервал Дуксинов командира, – скоро начнете свою основную работу: выемку грунта со дна Иртыша.

– Да, будем проделывать траншею, по которой пройдет дюкер, – продолжил Конарев. – Она должна быть на глубине десяти метров. Надо выстоять против течения, не сбиться с заданного курса.

Корнеев, бесспорно, знал объем работ экипажа. При прокладке траншеи по дну реки для одного дюкера придется «переработать», то есть вынуть, около шестидесяти тысяч кубометров песка, глины, ила. А экипажу предстояло промыть три такие траншеи для трех дюкеров.

– Но наша…наша, – твердо повторил Корнеев, – задача в текущем году протянуть один, первый дюкер. И сделать это придется обязательно до ледостава. А он когда на Иртыше бывает?

– Обычно в начале ноября, – ответил Короленко. – Вот и получается, что должны сделать это к 49-й годовщине Октября.

– Стало быть, надо спешить.

– А мы торопимся, – сказал командир. – Несмотря на малочисленность экипажа, трудимся в две смены.

– Молодцы, – похвалил Корнеев и завел разговор о другом. – Сам-то откуда?

– Выпускник Омского речного училища. Специальность – гидротехник. Здесь, на Иртыше, шесть лет.

– Вы значительную часть года живете на воде и, вероятно, хорошо изучили особенности реки, её нрав и, конечно, знаете, что на Иртыше утонул атаман Ермак?

– Так это недалеко отсюда, километров пятнадцать или двадцать вниз по течению. То место на реке так и называется: Ермакова заводь. Мы глубину не замеряли, но чувствуется, что на дне яма.

– Может быть, – вытягивал Корнеев из мужиков нужный ответ, – в том, что атаман утонул, виноват Иртыш? Как он ведет себя в разное время года? Бушует, бурлит, обваливает берега, затопляет поля, луга, леса? Как? – задавал наводящие вопросы Корнеев.

– Весной в половодье в пойме заливает луга. Бывает такое, но не каждый год. Других «грехов» за ним не замечали.

– Нынче, – подтвердил мастер Короленко, – вода поднималась невысоко.

Дуксинов выразительно посмотрел на свои наручные часы: до собрания осталось не так уж много времени и стоило поспешить, но Корнеев, похоже, не думал торопиться. Он раскрыл свою огромную папку, достал какую-то книгу и начал листать. Найдя в ней страницы с подчеркнутыми карандашом строчками, оглядел всех и, улыбаясь, сказал:

– Готовясь к поездке на Иртыш, я запасся кое-какой литературой.

Об Иртыше многие писали: ученые, путешественники, чиновники, ссыльные люди и, конечно же, писатели. Например, Антон Павлович Чехов, томик которого я привез с собой. В конце прошлого века, как известно, он совершил поездку на Сахалин. Так вот на своем пути он переправлялся через Иртыш. Правда, в каком именно месте – я так и не смог установить. Хотя, судя по всему, где-то в среднем его течении. Вот что он об этом написал:

«…Вдали за озером тянется высокий берег Иртыша, бурый и угрюмый, а над ним нависли тяжелые облака…

Иртыш широк. Если бы Ермак переплывал его во время разлива, то он утонул бы и без кольчуги. Тот берег высок, крут и совершенно пустынен. Этот же берег отлогий, на аршин выше уровня; он гол, изгрызен и склизок на вид; мутные валы с белыми гребнями со злобой хлещут по нему и тотчас же отскакивают назад, точно им гадко прикасаться к этому неуклюжему, осклизлому берегу, на котором, судя по виду, могут жить одни только жабы и души больших грешников. Иртыш не шумит, не ревет, а похоже на то, как будто он стучит у себя на дне по гробам. Проклятое впечатление!...

Остаюсь ночевать. Всю ночь слушаю….как в окна стучит дождь и ревет ветер, как сердитый Иртыш стучит по гробам…

Когда я, переплыв реку, взбираюсь на скользкую гору, чтобы выбраться на дорогу, где ждет меня лошадь, вслед мне желают и счастливого пути, и доброго здоровья, и успехов в делах…А Иртыш сердится…».

Корнеев закончил чтение, распрямился и спросил притихших мужиков:

– А у вас какое впечатление от этой реки? Вы тоже, как Чехов, слышите стук гробов? Или нет?

Командир земснаряда переглянулся с подчиненными и рассмеялся:

– Не знаю, где он наслушался такого стука…Я каждое лето на воде и ничего такого не замечал.

– А как насчет того, – снова спросил Корнеев, – что на этом отлогом берегу, на котором мы, собственно, и разместились, «могут жить только жабы и души больших грешников»?

– Выходит, – засмеялся Дуксинов, – мы – большие грешники, если не только души наши, но и сами мы обосновались тут?

– Теперь, – продолжил его мысль Короленко, – другие времена. На реке во время навигации круглые сутки вверх и вниз снуют разные суда. Всю нечисть распугали. Так что бояться нечего.

– Сейчас, – сказал Григорий Петрович, – люди сами стремятся в Прииртышье и обживают его. Поэтому, – обратился он к Корнееву, – не переживай, что приехал в эти места. И места, и люди здесь хорошие.

– Про людей пока ничего сказать не могу, потому что никого из местных еще не встречал, а природа нравится, – признался Анатолий Михайлович.

Дуксинов взглядом показал ему на циферблат часов, давая понять, что пора поторопиться на собрание.

Провожая начальников с земснаряда, командир заметил Корнееву, что про гробы на дне Иртыша надо прочитать на собрании, тогда кое-кто перестал бы купаться…

(Продолжение следует)