Что в имени твоём?..

Учитель. Кто это? Если я спрошу об этом десять человек, то каждый вложит свой смысл в ответ на этот простой вопрос. Большинство скажут, что это просто преподаватель, который учит нас какому-либо школьному предмету. Но есть люди, которые воспринимают это слово в гораздо более широком смысле. Так что же отвечу я, если меня спросят: «Кто же такой учитель?».

Я вспоминаю первый класс, свою первую учительницу. Но что запомнит семи-восьмилетний ребёнок всего за полтора года учёбы? Именно столько я проучилась у Ирины Николаевны Велижаниной – молодой тюменской учительницы. Я не помню почти ничего. Следующий учитель, о котором я подумаю, это моя учительница истории в пятом классе голышмановской школы – Татьяна Ивановна. В тот период как раз рассматривали древний мир: Византия, Египет, Междуречье. Помню, как загорелась желанием стать археологом. Постепенно детское желание переросло в просто любовь к этому предмету, но благодарность учительнице за привитый интерес к предмету осталась на всю жизнь. Но и не о ней я вспоминаю при упоминании слова «учитель». Может о математичке, которую я терпеть не могла в средней школе (интересно, кто был виноват в наших конфликтах: её характер или моя недобросовестность?). Тоже нет. Есть совершенно особенный человек. Преподаватель. Педагог. Учитель. При упоминании этих слов я думаю именно о ней – Светлане Викторовне Степанюк.

Помню, как она пришла в нашу школу. Предыдущий учитель ушёл на пенсию, и взяли её. Симпатичная женщина средних лет. О, если бы мы знали, что нас ждёт, мы бы не улыбались в надежде стать любимчиками нового учителя! Знаете, первым, что она сказала классу, было: «Как вы относитесь ко мне, так и я буду относиться к вам». Немного необычно, правда? Этот человек оказался для нас полной неожиданностью, её просто не с кем было сравнить.

С первого урока было понятно, что она – авторитет, скала, с которой спорить бесполезно. Она знала всё, а в чём не была уверена, не говорила или советовала уточнить. А рассказы? Скорее, даже сказки. Именно, сказки! Каждый урок она рассказывала увлекательные истории о приключениях, конфликтах, сражениях. Как же надо знать свой предмет, как ориентироваться в нём, как любить, чтобы так свободно придавать истории такие разные интерпретации?! До сих пор я не могу пересказать тему так, чтобы это звучало так же, как у НЕЁ.

А когда весь класс не был готов, знаете, что она делала? Большинство, наверно, стали бы ругаться, ставить двойки. А она… Тихим, спокойным голосом говорила одну фразу: «Весь параграф конспектируем в таблицах». Вы представляете, как текст огромного параграфа нужно было трансформировать, чтобы получилась связная таблица? И почему именно таблицы? Ответ я узнала только спустя три с половиной года. Это было в одиннадцатом классе, когда после очередного нагоняя она с весёлой улыбкой повторила свою фразу. Класс обречённо вздохнул, а она коварненько так засмеялась и сказала: «Знаете, почему я заставляю делать вас схемы, а не просто читать?». Класс молчал. «Когда вы делаете схемы, вы думаете, как лучше обработать имеющуюся информацию, поэтому и запоминаете намного лучше». Вот так просто всё оказалось. А ведь до этого ни один из нас не задумывался, почему, собственно, схемы?

После распределения в девятом классе я попала к Светлане Викторовне. У класса был гуманитарный профиль. Однако при выборе, в какой же класс (гуманитарный или естественно-научный) идти, я подозреваю, для многих учеников бОльшее значение имело не направление, а педагог. Согласитесь, любой подросток захотел бы учиться под крылом человека, который и «мозги вправит», если понадобится, и тебя в конфликте отстоит (но это только в том случае, если прав ты, справедливость – ещё одна её характерная черта). На протяжении двух лет наш класс, не в последнюю очередь её усилиями, оставался одним из самых активных и сплочённых классов в школе.

Ох, как мы выросли за эти два года. А сколько раз пытались с ней спорить на различные темы! Выигрывать не удавалось почти никогда, но сам процесс! Помню, когда было ясно, что мы проспорили, но ни в какую не желали сдаваться, она делала (именно делала!) грозный голос и произносила: «Не будите спящего дракона!». Как же это было смешно!

А бывало, наступали такие моменты, когда было очень трудно объяснить нам что-то. Вот как объяснишь, по сути ещё детям, фразу: «Что значит смерть одного по сравнению с жизнью многих?». В учебнике приводился пример про учёного, который разрабатывает вакцину против тяжёлой детской болезни. Светлана Викторовна просто задала классу этот вопрос. После пары секунд молчания несколько человек сказали, что согласны с этим мнением. Несколько человек сказали, что нет. А потом наш любимый классный руководитель сказал ещё одну гениальную фразу (Почему гениальную? Она гениально проста и уместна в данной ситуации, но тогда ни один из нас и не подумал о ней). «А почему?». Ах, эта игривая интонация, этот тон, предчувствующий жаркое обсуждение! Как я любила такие моменты! Один парень ответил: «Ну как. Если он разработает вакцину, то много детей спасутся. А гибель нескольких – это вроде как необходимая жертва». Следующая фраза учителя заставила нас замолчать на гораздо более продолжительное время. «А если бы среди испытуемых был ваш ребёнок?». Эта фраза вгоняла в ступор. Ты пытаешься осознать, смог бы ты рискнуть предполагаемой жизнью твоего предполагаемого ребёнка. Это невероятно сложно. В итоге мнения всё равно расходились, но слова «за» риск своим дитём говорились уже менее уверенно.

Что ещё вспоминается... Наверно, то, что Светлана Викторовна никогда не позволяла личным чувствам к ученикам взять верх над профессиональным долгом. Все были равны. Были, конечно, те, кого она любила больше, знаете, есть такие люди, они появляются в вашей жизни и становятся частью её, приносят радость. Однако это никак не влияло на её отношение к человеку на уроке. Даже наоборот, таких «везунчиков» зачастую спрашивали чаще и тщательнее.

Ещё одна вещь, которой мне будет не хватать – это её рассказы. Рассказы о жизни. Всегда уместные, всегда указывающие на что-то, всегда нравоучительные, заставляющие задуматься, они давали свободу для размышлений, каждый был волен сам приходить к какому-то выводу.

Что дал мне этот человек, почему именно она стала дорога мне? Честно? Я не знаю. Возможно осознАю это когда-нибудь после, когда буду старше, умнее, может быть. Но сейчас, спасибо Вам, Светлана Викторовна, за те моменты. За смех. За смятение. За советы. За поддержку. Спасибо за знания. Спасибо за любовь к Вашим предметам. Спасибо за Ваши интересные рассказы. Спасибо, что делились с нами личным опытом. Спасибо. Я буду очень скучать.

Знаете, слова «вторая мама» будут ассоциироваться у меня именно с ней. Ни от кого, ни от единого человека за то время, что я живу, за исключением родных, я не чувствовала такого участия в своей жизни, сопереживания и заботы. Хочется пожелать всем именно такой учительницы, которая станет и вашим другом. Мне очень повезло! Просто только от одного присутствия этой женщины в моей жизни. Думаешь об этом и понимаешь, как всего один человек может вдохновить на многое. Например, на это же письмо. Кто бы мог подумать, как легко и одновременно трудно будет писать его? Совсем скоро мы попрощаемся, но что-то мне подсказывает, что любимый класс Светланы Викторовны (думаю, не ошибусь, если скажу, – её вторая семья) будет и спустя время постоянно наведываться в свой, ставший уже родным, класс, и рассказывать о своей новой, теперь уже взрослой, жизни, своей второй маме. Написано в марте 2013 года.

Фото: Иван ГОРБУНОВ.