Дети 37-го года

Почти 60 лет назад не стало вождя всех времен и народов И. Сталина, культ которого был осужден в 1956 году на ХХ съезде партии.

Однако в памяти народа по-прежнему сохраняются разноречивые мнения об этом человеке. Вот и в канун юбилея Победы вновь начались разговоры о заслугах Сталина в истории страны и победе в Великой Отечественной войне. Одни говорили, что это Сталин выиграл войну и его портреты должны быть обязательно вывешаны в день юбилея. Другие утверждали, что если бы не сталинские репрессии перед войной, в результате которых особенно пострадал командный состав армии, то война закончилась бы нашей победой еще быстрее и без таких огромных потерь. Каждый при этом оставался при своем мнении.

Есть на этот счет и у меня свое мнение. Поэтому и хочу рассказать о двух дорогих мне людях, соединивших свои судьбы на долгие годы в семейный союз. Образно говоря, оба они – дети 37-го года, когда их отцов взяли по линии НКВД и расстреляли по надуманным обвинением по сути дела без суда и следствия.

Впоследствии это подтвердилось их реабилитацией. Но от этого не легче. Впрочем, оба они – лишь малая частица из числа тех, кто осиротел в том 37-м году.

Речь пойдет о моих родителях Снегиревых Геннадие Ивановиче и Галине Ефимовне. Оба они с 1929 года рождения, оба осиротели в 8 лет. Вместе с ними стали сиротами и три малолетних брата Геннадия Ивановича и брат с сестрой моей мамы.

Геннадий Иванович родом из поселка Струги Красные Псковской области. Его настоящая фамилия Сникер, по национальности его родители были латышами. Родители жили по тем временам зажиточно, имели свою мельницу, что, конечно, советская власть не вынесла.

Раскулачили и сослали Сникера Ивана Альфредовича вместе с четырьмя сыновьями в п. Бокситы Серовского района Свердловской области. К тому времени его супруга, Зельма Карловна, обварившись кипятком после рождения четвертого ребенка, после недолгой болезни умерла. Было это в 1935 году. Отец детей не бросил, хотя шахтерским трудом было трудно зарабатывать на пропитание семье.

В декабре 1937 года местные работники НКВД вспомнили про ссыльного Сникера. Обвинив его в контрреволюционной деятельности, арестовали и после скорого суда расстреляли. А детей гуманная советская власть направила в детские дома. История эта тяжелая. Троих братьев, Эдуарда, Анатолия и Георгия, определили в Астраханским детский дом, а Геннадий, которого родители после рождения назвали Евгением, оказался в Казахстане.

Конечно, он скучал по братьям, а потому сбежал из детдома, беспризорничал, воровал. В Воронеже, где он вновь попался на воровстве, а было это уже во время войны, его определили в колонию для несовершеннолетних. Вот тогда-то он и назвался Геннадием Снегиревым. И только благодаря колонии он сумел окончить семилетку, причем с отличными отметками. Видя способности воспитанника, начальник воспитательного учреждения направил его на учебу в Хреновский лесной техникум. Геннадий Иванович в 1952 году с отличием закончил техникум, где получил специальность техника-лесовода. И три года работал в Хабаровском крае помощником таксатора в составе лесоустроительной экспедиции.

После армии какое-то время пожил на Украине у одного из своих братьев, а потом через Министерство лесного хозяйства получил направление на работу в Тюменскую область.

И с 1958 по 1989 годы Геннадий Иванович трудился в лесном хозяйстве Вагайского района помощником лесничего Черноковского лесничества, инженером лесного хозяйства Черноковского лесхоза, главным лесничим Вагайского лесхоза. И после выхода на пенсию еще семь лет работал оператором связи Вагайского лесхоза.

Немногим выпали в жизни такие испытания, что пережил Геннадий Снегирев. В четыре года потерял мать, когда ему было семь лет, семью раскулачили и выслали на Урал. Не успели толком обустроиться на новом месте, как отца арестовали и расстреляли, а четверых осиротевших детей распределили по детским домам.

Но Геннадий Иванович, пережив все удары судьбы, сумел стать грамотным специалистом и проработал в лесной отрасли 40 лет, из них 37 в нашем районе.

Уже будучи взрослым, он сумел разыскать двоих братьев, которых теперь уже нет в живых, причем Георгий и Эдуард прожили свою жизнь под отцовской фамилией.

А у моей мамы была совсем иная судьба. Родом она из деревни Таскаевой Вагайского района. После того как в 1937 году ее отца, Ефима Федотовича Апшенникова, тоже забрали по линии НКВД и расстреляли в Тобольске (имеются документы), ее мама, а моя бабушка, Мария Сергеевна, осталась с тремя детьми.

А вскоре началась война. Чтобы накормить голодных детей, моя бабушка унесла с колхозного тока три килограмма зерноотходов вперемешку с половой. Старые люди знают, что это такое. Кто-то из деревенских «доказал», и бабушку отправили на три года в тюрьму. А дети остались одни. Мою маму, Галю, отдали в домработницы в семью Паршуковых, в райцентр. Хозяйка, Ксения Николаевна, работала в отделении госбанка, а хозяин в райисполкоме. Фактически за еду и крышу над головой моя мама выполняла всю работу по дому. А брат и сестра оставались дома.

Через три года бабушка вернулась из заключения, и семья восстановилась. Маме учиться долго не пришлось, лишь две зимы походила в деревенскую начальную школу. С едой помогали соседи, Таскаевы Николай Семенович и его жена, тетя Пана. Моя мама звала папкой Николая Семеновича до самой его смерти.

А судьба у моей мамы самая простая. Где может работать неграмотный человек? Конечно, на физической работе. Моя мать ухаживала за лисами, месяцами жила с бригадами на сенозаготовке, более десяти лет работала телятницей, была и техничкой, и кочегаром. А если бы не сгубили ее отца, может быть, поучилась в школе и получила бы специальность, а не гнула спину на тяжелой работе.

Должна признать, что Геннадий Иванович мне не родной отец. Когда они с мамой стали жать вместе, я была маленькой. Но он относился ко мне, как к родной, да к тому же совместных детей у них не было. И я до сих пор считаю Геннадия Ивановича своим отцом, ведь это он меня вырастил, воспитал, помог получить образование.

Мои родители прожили долгую и счастливую жизнь. В молодые годы они почти каждое лето куда-нибудь ездили. Побывали у родственников папы в Латвии. Более двух лет назад Геннадия Ивановича не стало, и теперь моя мама, Галина Ефимовна, живет одна.

Вот вам, уважаемые читатели, две жертвы сталинского режима, которые не сломались и не согнулись. Дети 37-го года... у них свое особое мнение о том, про которого до сих пор спорят, которого в его бытность во главе страны среди множества разных эпитетов называли еще и «другом советских детей» и (почему-то) железнодорожников. Впрочем, судите сами.

Альбина УГРЮМОВА

с. Черное

Фото из семейного альбома: Г.И. Снегирёв и Г.Е. Снегирёва