Разорванное время

(Продолжение. Нач. в №97)
Наказание в назидание
Ивану Савельевичу пророчили, мягко говоря, большое будущее. Человек от земли, фронтовик, семьянин, коммунист со стажем, уже работавший с людьми и побывавший в должности секретаря РК КПСС,

и, что особо ценно, – в неполных 40 лет -- два высших образования. Партийные органы такими людьми не разбрасывались.
По окончанию ВПШ И.С. Плесовских ещё некоторое время «секретарил» в Казанском районе, затем, по указке обкома партии получил приоритетное назначение: возглавить идеологическое движение в Викуловском. Так он стал вторым секретарём местного РК КПСС.

Район Ивану Савельевичу понравился сразу – почти такой же, как родной Казанский: полноводный Ишим под боком, старицы, масса озёр, нехоженые леса с ельником. Для рыбака и охотника, коим был Плесовских, райское место.
Впрочем, на первых порах секретарю райкома было не до флоры и фауны, прежде всего – работа. Мотался по хозяйствам, выясняя обстановку, частым гостем был на животноводческих фермах, посещал школы, заглядывал, не из чистого любопытства, в медицинские и торговые учреждения. Одним словом, знакомился с кадрами.

…Есть люди, которые каждое своё слово, прежде, чем высказать, хорошо продумают, десятки раз взвешают, у таких, как правило, слово и дело едины, не расходятся в любой среде. К таким людям относился и Иван Савельевич. В коллективе аппарата райкома его, надо заметить, встретили не с распахнутыми объятиями – настороженно, по схеме: лучше «перебдеть», чем «не добдеть» -- пришлый, да ещё с двумя высшими образованиями, тогда как у первого секретаря РК – Чазова Михаила Ивановича – не было и одного. Но уже вскоре убедились коллеги, что с Плесовских работать можно: излишняя молчаливость не мешала ему решать любые деловые вопросы, даже не входящие в его компетенцию, а иногда даже и выручала. Справедливо в народе говорят: «Слово – серебро, молчание – золото». Он был настойчив в достижении своих целей, более того – упрям; свои убеждения доказывал фактами и принципиально отстаивал их. Знание жизни помогало ему в этом.

Но, прежде всего, он был человеком, даже, можно сказать, личностью, которой, как известно, свойственно ошибаться.
Невысокого роста, коренастый, с открытым красивым лицом он нравился женщинам. Зная об этом, он иногда полушутя-полусерьёзно отвечал на это знаковой взаимностью. Но не более того, держался со всеми ровно: партийный чин и семейный долг (в это время он был уже отцом пятерых сыновей!) не позволяли ничего лишнего. А тут…

Помощницей у первого секретаря РК КПСС в ту пору работала некая Мария (не будем обнародовать её фамилию даже спустя столько времени, хотя автору она известна) – молодая, симпатичная, общительная женщина. Трудно сейчас судить (да и надо ли?), что было между ней и Иваном Савельевичем – настоящая любовь или мимолётное увлечение, но их связь стала достоянием слухов и сплетен. Шила в мешке не утаишь: узнала о любовных играх и супруга Ивана Савельевича – Ефросинья Ивановна. Долго переживала, плакала многодетная мать, не выдержала – пошла со своей бедой к Чазову, который и сам был наслышан похождениями Ивана, и не раз предупреждал товарища по партии о соблюдении «высокой коммунистической нравственности».

Но здесь реакция М.И. Чазова была мгновенной: внеочередное закрытое заседание бюро Викуловского райкома КПСС с повесткой дня: «Персональное дело коммуниста т. Плесовских И.С.».
Что было на том бюро, одному богу известно, только вот формулировка его постановления о наказании члена партии Плесовских И.С. гласила: «Строгий выговор с занесением в учётную карточку за поведение в быту, порочащее звание коммуниста». Иван Савельевич воспринял это решение молча, не сказав ни слова ни в своё оправдание, ни в поспешность скоропалительных выводов членов бюро. Время для него словно остановилось. В тот же день он написал заявление об уходе с занимаемого поста, выразив просьбу – перевести его на должность политрука Коточиговской машинно-тракторной станции (МТС), которая к тому моменту оставалась свободной. Чазов подписал документ, почти не читая, хотя и жаль ему было расставаться с Плесовских, с которым уже наладились дружеские отношения. К тому же, его впереди ещё ждал подробный отчёт о происшедшем перед обкомом партии, который не сулил ему ничего хорошего.
…На дворе стоял октябрь 1958 года.
(Продолжение следует).