Путешествие по нескольким мирам

Какое тревожное утро. Ветер бьёт в окна, налетает на берёзы, стонущие под его жестокими порывами, сгибает и ломает ветви, подхватывает сизый дымок из печных труб и быстро рассеивает его над землёй. И хотя солнце ещё изредка показывается между грядами серых облаков, всё свидетельствует о приближении метели. Вот оно совсем скрылось, неяркий день погас в пепельной мгле, и вся земля укуталась белым дымом. В такую погоду хочется заглянуть в сокровищницу памяти и укрыться от метели в облаке светлых мыслей ...

...Это было в разгаре июля. Только что прошла гроза. Белый пар поднимался от земли, превращаясь в туман, а туман, озарённый золотистым светом, – в облака, которые некоторое время бродили в кронах деревьев, а потом поднимались вверх.

Между кустом рябины и юной берёзой притаилась радуга, зыбкая, похожая на экзотическую птицу. Она переливалась серебряными, зелёными, голубыми капельками, освещая полянку нежнейшим светом. Я наслаждался редким мгновением и даже сфотографировал удивительное явление природы, но снимок оказался лишь тенью реальности: на нём радуга поблекла, превратившись в еле заметную голубоватую полоску. Вспомнились стихи Тютчева:

Смотри, она уж побледнела,

Ещё минута, две и что ж?

Ушла, как то уйдёт всецело,

Чем ты и дышишь, и живёшь.

Солнце скрылось, радуга вспорхнула и улетела, как моя мечта, в далёкие дали, в страну вечной юности. И снова пошёл дождь. Сначала он лишь касался листьев-клавиш, наигрывая мелодию незнакомого ноктюрна, потом, войдя в силу, начал барабанить по листве. Прогремел гром, и всё стихло .

...В такой же дождь я попал, когда собирал вместе с сестрой в окрестностях села Казанского спелую землянику. Рита была совсем маленькой смешной девчонкой с двумя жиденькими косичками и веснушками, которые появлялись летом.

Мы долго искали землянику, которую в наших местах ещё называют голубянкой, и вот пред нами предстала полянка, усыпанная ягодами. У нас глаза разбежались от такого счастья, мы присели на разных концах ягодной делянки и принялись наполнять свои бидончики.

Незаметно собрался дождь. Он стал ронять капли то здесь, то там, как бы предупреждая грибников, ягодников и прочих лесных странников, что вскоре обильно прольётся над рощей, лугом и пыльной сельской дорогой. Мы были далеко от дома, поэтому решили укрыться в чаще осиново-кленового подлеска. Рита прижалась ко мне, спряталась в джинсовую куртку, и дождь почти не замочил её, а я сидел и думал, как прекрасна жизнь со всеми её незамысловатыми сюжетами, из которых складывается судьба человека...

Мы шли по широкому лугу с охапками каких-то синих-синих цветов. Они долго стояли в нашем доме как напоминание о лесе, луге и дожде и медленно роняли сизую пыльцу на подоконник.

...Дом ... Каждый человек в связи с этим словом вспомнит тот дом, где ему было особенно хорошо, где прожиты лучшие годы жизни. Кому-то представится уютная квартира на верхнем этаже, где можно раньше всех повстречаться с солнцем. Весь город ещё в тени, а здесь уже янтарные лучи скользят по мебели, полу и дремлющей кошке.

Другой вспомнит привольную дедушкину усадьбу с яблоневым садом, колодцем-журавлём и домом со скрипучим крыльцом, просторной верандой, на которой всё лето неистово цветут герани. А я с любовью вспоминаю нашу старенькую избу, где мы жили много-много лет назад. Бабушка Анастасия Васильевна была душой семьи, а душой дома была большая русская печь. И всё вертелось вокруг неё.

Бабушка заводила тесто, делала пасхи и ставила их в печь. Пока они чудесным образом превращались в румяные хлеба, бабушка взбивала яичный белок с сахаром, и это напоминало рождение облака, легкого и, что самое приятное, сладкого.

–Бабуля, а на что похоже небо? – спрашивал я.

–На кисель, – отвечала Анастасия Васильевна.

–Значит, его можно есть? – недоумевал я.

–Конечно, только когда оно упадёт на землю.

Поэтому я очень любил кисель, мне он казался частицей небесного берега. Особенно нравился смородиновый.

Другой достопримечательностью нашего дома был старинный сундук. Как сейчас его помню. Внутри он деревянный, а сверху обит тонким железом, покрашенным синей краской. В сундуке хранилось много разных вещей, но самые интересные из них – портрет прадедушки Василия и бабушкино платье из чёрной парчи с множеством блестящих пуговиц и высоким воротником. Однажды по моей просьбе она надела это платье, примечательно, что оно оказалось ей впору. От удивления я зажмурил глаза и снова широко открыл их: передо мною стояла высокая женщина с крупными чертами лица, кроткими серыми глазами и руками крестьянки с грубыми потрескавшимися ладонями.

–Бабушка ... ты такая красивая! – прошептал я.

–Хоть портрет пиши, – засмеялась она и добавила, – какая ягодка!

Часто бабуля сидела у окна и глядела в сад, который посадила собственными руками. В густом малиннике, разросшемся на три четверти сада, вили гнёзда птицы. Рядом с «малиновой рощей» росли кусты черноплодной рябины. Как прекрасен был её осенний наряд. Казалось, рябина надевала свои лучшие одежды, лучшие украшения из чёрного жемчуга, как бы намереваясь отдать себя в жертву зиме.

В колючих кустах крыжовника прятались маленькие птички, по его веткам часто путешествовали златоглазки с голубоватыми крылышками, осенью ветки опускались под тяжестью крупных ягод какого-то радостного оттенка зелёного цвета. Был в нашем саду закуток, где цвели пёстрые георгины и белые, вишнёвые, а также нежно-розовые гладиолусы. Когда я вижу их где-нибудь, то обязательно вспоминаю о бабушке. А в палисаднике росла яблоня. Я уже как-то описывал, как она была прелестна весной, единственная во всей округе яблоня с розовым цветением, и, кажется, её стройные соседки – обычные яблони становились ещё бледнее, когда она разом превращалась в нежное облако.

Дом, в который мы переехали позднее, так и не стал мне родным. Он стоял на краю села, за которым расстилалась степь. Мне часто снилось, что налетел ураган и наш дом первым встретил удар стихии и сломался, как пустой спичечный коробок, или началась атомная война, и я вижу, как растёт в небе белый гриб и ударная волна в полной тишине неумолимо приближается к нашему дому, сметая всё на своём пути. В те годы много говорили по радио и телевидению об атомной войне, и мы, дети, восприимчивые ко всему хорошему и плохому, боялись её так же, как, должно быть, современные малыши боятся цунами и международных террористов.

А ещё я побаивался вечером выходить в огород, потому что поблизости от него было болото. Летом над ним поднимался жёлтый туман и окрестности заволакивало мглой.

Мне хотелось уехать из этого тревожного места ...

...За домом, в котором я теперь живу, шумит сосновый лес. Правда, в связи со строительством спортивного комплекса он сильно поредел, но мне достаточно и того, что есть. Я часто прогуливаюсь по дорожкам парка и наблюдаю закаты. И вот что я заметил: в них много философии. Вечер дня ... вечер жизни ... Солнце, прежде чем погаснуть перед лицом неумолимо надвигающейся ночи, бросает косые красные лучи на луга, красит бронзовой краской вековые сосны, одним словом, дарит миру свое прощальное великолепие. Сосны чернеют в сиянии заката. И ночь синим звездным шатром накрывает всю землю ...

...Я живу в старом двухэтажном доме, окружённом такими же старыми клёнами. Во дворе есть столик, где летними вечерами собираются жильцы. Они о чём-то спорят, что-то обсуждают и уходят, а на столике остаётся то вчерашняя газета, то кем-то забытое домино, на которое нет-нет да и упадёт желтый кленовый лист. И даже когда там никого нет, кажется, что осень танцует во дворе вальс-бостон и вместе с ней кружатся опавшие листья ...

Мне всё в этом мире кажется сказкой. Даже в моей квартире, которая, казалось бы, изведана вдоль и поперёк, так много сказочных уголков. К примеру, взять библиотеку, подаренную мне знакомой учительницей русского языка. Собрание книг – своего рода гавань, из которой можно отправиться в путешествие в пространстве и времени.

Читая томик Ги де Мопассана, становлюсь свидетелем трагических историй, которые происходят во французской глубинке. Перелистывая страницы «Мещёрской стороны» Константина Паустовского, я представляю себе «лесные озёра с тёмной водой, обширные болота, покрытые ольхой и осиной, одинокие, обугленные от старости избы лесников, пески, можжевельник, косяки журавлей и знакомые нам под всеми широтами звёзды».

Память – удивительное свойство человеческого разума. Не выходя из дома, я совершил путешествие по нескольким мирам: ещё раз пережил встречу со светлыми воспоминаниями, перенёсся силой мысли в разные места, которые по-прежнему существуют, но где нет меня, и снова оказался у себя дома.

Что же день грядущий нам готовит?