Тот день на снежно-черном поле…

Всегда включенный телевизор – вот примета учебного класса на базе Тюменской областной службы экстренного реагирования. Спасатели внимательно слушают выпуски новостей. – Пострадавшие в авиакатастрофе, которая случилась под Тюменью 2 апреля, находятся в тяжелом состоянии. Врачи делают все возможное, чтобы спасти их жизнь, – говорит диктор. Командир смены Дмитрий Третьяченко убавляет звук, садится к столу. Мы с фотокорреспондентом Викторией Ющенко уже распечатали печенье и конфеты, а спасатель Павел Мотовинских заварил для нас чай. – Спасибо большое. А остальным? – спрашивает Вика. – Они и сами в состоянии налить, – просто отвечает Павел Владимирович. Поняв намек, спасатели по одному выходят из-за стола на кухню. Мы с Викой переглядываемся: растерялись в обществе молчаливых мужчин. – Надо, наверное, вспомнить какой-нибудь фильм о спасателях, – шепчет мне Виктория. Я пожимаю плечами: еще свежи воспоминания о реальной большой беде, которая произошла недалеко от поселка Горьковка в прошлый понедельник.

Нескончаемый день Второго апреля в 7.45 утра сюда поступило сообщение о крушении самолета. В то время заступала на дежурство команда Третьяченко. – Как раз пересменка была. Группа, которая сдавала дежурство, осталась на базе, ждала приказа. А мы помчались к месту ЧП, – вспоминает Дмитрий Валерьевич. Водитель Леонид Лукин включил аварийный сигнал. Машин на дороге было много - не все уступали дорогу. – И не только нас не пропускали. Пожарные и врачи тоже жаловались. Я не понимаю таких людей. Мы ведь не на прогулку поехали… – говорит с сожалением Леонид Михайлович. Несмотря на препятствия, добрались до места катастрофы быстро – проехали 25 километров за 11 минут. По дороге обогнали автомобиль 123-й пожарной части. В поле «газель» спасателей пройти не смогла: колеса увязли в рыхлом снегу. Мужчин догнала пожарная машина и доставила к самолету. – Если бы пожарной не было, то подняли бы технику на плечи и побежали по снегу. А что делать? – говорит Третьяченко. У обломков того, что еще недавно было воздушным судном, встретили Юрия Строганова и Анатолия Колпащикова, пожарных из Горьковки. Они тушили центральную часть самолета. В нескольких десятках метров лежали хвостовая часть, крыло. Рядом – останки фюзеляжа, баки с топливом, багаж. И люди, лежавшие на снегу… Первым делом спасатели осмотрели то, что осталось от салона. Живых внутри не оказалось. В хвосте самолета – тоже. Мотовинских услышал крики о помощи: одного из пострадавших придавило к земле обломком. Павел решил не использовать гидравлические ножницы: побоялся поранить человека. Стали освобождать пострадавшего, откапывали его из-под снега. Техника мужчинам ни разу не пригодилась. Работали голыми руками. В течение тридцати минут на поле прибыли скорая помощь, вертолеты с врачами. Бульдозеры и экскаваторы расчищали дорогу к месту катастрофы. Позже сюда прибыли еще 35 сотрудников областной службы экстренного реагирования. – Все было организовано на высшем уровне. За двадцать лет работы спасателем я многого насмотрелся, есть с чем сравнивать. Летал на Сахалин, где в 1995 году случилось землетрясение, в Кургане работал на наводнении… – рассказывает Петр Скурыгин. Тяжело пришлось и врачам. Женщины замерзшими руками набирали в шприцы обезболивающее, бегали по снегу от одного раненого к другому. Торопились, нервничали. Но – работали так быстро, как могли. Когда всех пострадавших увезли с поля, работа здесь не прекращалась. На место катастрофы привезли горячую еду, чай. Спасатели помогали следователям, устанавливали освещение. Казалось, что этот день никогда не кончится… – Нас отпустили на базу в восемь часов вечера. Приехали, переоделись… – говорит Дмитрий Третьяченко. Он встает из-за стола и уходит на кухню. Мы молчим и ждем. Потому что его рассказ не отпускает.

Железо везде одинаковое Дмитрий Валерьевич вернулся через несколько минут. Сел на диван, подальше от стола. Ладонью вытер лицо. – И только мы переоделись – поступил вызов. Мальчик полутора лет захлопнул квартиру. Родители ушли гулять, а он проснулся и вышел на лестничную площадку. Да… Есть и такие родители, – вздыхает Третьяченко. На этом рабочий день спасателей еще не завершился. Ночью выезжали на место дорожно-транспортного происшествия, освобождали пассажиров из автомобиля. – Вообще работа после авиакатастрофы мало чем отличается от той, что бывает на ДТП. Железо оно и есть железо. Холодное, твердое… Другое дело, что масштабы беды в первом случае значительно больше, – говорит Петр Скурыгин. – Я, признаться, не знаю, как мы это пережили. Ладно, я – старый уже, навидался… Петр Иванович вспомнил наводнение в Кургане. Тогда он был молод, впервые увидел страдания людей. Погибло больше тысячи человек. Частные дома скрывало водой, люди сидели на крышах, ждали помощи. – А бежать-то некуда! Туда-сюда смотришь – бесконечная вода. Волна - пять метров, мосты смыло, деревья покосило… Мы на лодках заплывали в окна на пятом этаже, – рассказывает Петр Иванович. Молодые спасатели опустили головы, скрестили ноги. Макают в кружки с кипятком пакетики чая. Молчат. – Когда вернулись домой во вторник после катастрофы, что вам сказали родные? – спросила Виктория Ющенко. – А что они скажут? Мы на тему работы не разговариваем, – спасатель Виктор Федюшин взглянул на Вику исподлобья. – Я никогда не признаюсь, что у меня внутри творится! Виктор работает в службе экстренного реагирования пять лет. Место работы он выбирал недолго: решил пойти по стопам отца. Святослав Васильевич – начальник областной службы экстренного реагирования. Папа часто брал с собой на дежурство сына. Показывал, как работают настоящие мужчины. Жизнь спасателей заменила мальчику фильмы и книги о супергероях. Он с гордостью говорил своим ровесникам: «А мой папа – спасатель!» – Ему самой судьбой была предначертана эта профессия. Знаете, у нас случайных людей не бывает! – улыбается Петр Скурыгин. Некоторые здесь не могут удержаться - уходят со службы спустя несколько месяцев. Когда понимают, что не так уж просто быть героем каждый день.